Лиза Гарднер - Убить чужой рукой
— Да.
— У него были деньги, — продолжала та. — И власть. Сначала этот тип вас оскорблял, а потом подстроил все так, чтобы окончательно вас прижать. Никто из здесь присутствующих не станет отрицать, что вы имели все основания слегка разозлиться.
— У нас имелись некоторые проблемы, но это не значит, будто все было так плохо.
— Ради Бога!.. Он вас бил. Орал и швырял вещи в вашего ребенка. И вы думали, все это можно уладить?
— Очевидно, вы не знали Джимми.
— Наверняка вы хорошо его знали и тем не менее предпочитали развлекаться с лечащим врачом вашего сына.
Кэтрин вздрогнула.
— Это жестоко.
— Вы ведь недавно виделись с доктором Рокко?
— В пятницу у Натана случился острый приступ панкреатита. Конечно, я отвезла его к доктору Рокко.
— Док по вам скучал? Хотел вас вернуть? Ведь Джимми больше нет.
— Вы меня оскорбляете. Тело моего мужа еще не успело остыть…
— Не успело остыть? Да вы помогли его убить!
— Как? Стоя там в качестве мишени?
Блондинка придвинулась к самому краю кушетки, она так и сыпала вопросами:
— Кто первый начал ссору в четверг? Кто первый упомянул доктора Рокко?
— Я. Натан был нездоров.
— И вы решили поговорить с ревнивым мужем о бывшем любовнике?
— Он лечит Натана!
— И вы, имея ревнивого мужа, сохранили своего бывшего любовника при себе в качестве лечащего врача Натана?
Кэтрин беспомощно заморгала и попыталась обрести почву под ногами.
— Натан не любит новых врачей. Новые люди — это новые анализы. Я не хотела, чтобы он прошел через это еще раз.
— Понимаю. Значит, вы продолжали видеться с вашим бывшим любовником ради сына?
— Доктор Рокко — отличный врач!
— Отличный врач?
— Да, — повторила Кэтрин, чувствуя некоторое замешательство.
— Тогда я, наверное, вас разочарую — он уже никого не лечит.
— Это не его вина. У Джеймса Гэньона большие связи. Тони всего лишь делал то, что был должен.
Впервые блондинка нахмурилась.
— Когда вы в последний раз видели доктора Рокко? — спросила она.
— В пятницу вечером, когда Натана положили в реанимацию. Потом доктор Рокко сказал, что он больше не занимается Натаном, — главный врач официально предложил ему написать отказ. Он отправил меня к доктору Орфино, генетику. На понедельник у нас назначен визит.
— Когда вы успели об этом договориться?
— Я не договаривалась. Это сделал Тони.
— Как трогательно, — буркнула блондинка, приподняв бровь.
— Мой сын очень болен, за ним нужен особый уход, но чтобы попасть на прием к специалисту, нужен другой специалист. Если бы я просто позвонила доктору Орфино, мне пришлось бы долго ждать. А по просьбе Тони нас примут в обход списка. Может, это не самый этичный поступок в его жизни, но Тони очень хороший врач, он всегда заботился о моем ребенке.
— Похоже, вы все еще его любите.
— Я любила своего мужа.
— Даже когда он начал использовать вас вместо боксерской груши? А потом схватился за пистолет? Похоже, дела у вас идут не так уж плохо, миссис Гэньон. Шикарный дом, машина, счет в банке, не говоря уже о дорогостоящем движимом имуществе. — Блондинка сузила глаза. — И далеко не все верят в то, что вы причиняли вред своему сыну. Вы абсолютно чисты и свободны.
Кэтрин встала:
— Уходите.
— Мы ведь собирались поговорить о Пруденс. Вашей верной нянюшке. Нам придется начать задавать вопросы с самого начала, пока мы не поймем, что именно творилось в вашем доме.
— Вон отсюда!
— А еще мы хотели побеседовать о Натане.
Кэтрин указала на дверь. Они наконец поднялись.
— Плохие новости насчет доктора Рокко, — мимоходом сказала блондинка, когда они пересекали прихожую. — Сочувствую его жене и детям.
— Где Тони?!
— В морге, разумеется. Убит вчера вечером. В больнице.
Уоррен остановилась и пристально взглянула на Кэтрин. И на этот раз та не стала обороняться. Она была в шоке. В онемении. В ужасе.
— Как? — прошептала Кэтрин.
— Смерть, — в тон ей отозвалась блондинка, и Кэтрин застыла на месте.
Следователи вышли. В последнюю секунду окружной прокурор обернулся:
— Вы что-нибудь слышали о кожно-гальванической реакции?
— Нет.
— Когда человек стреляет из пистолета, на руках и на одежде у него остается некий осадок. Угадайте, что мы искали, миссис Гэньон, и чего мы не нашли на руках и одежде вашего мужа?
Кэтрин промолчала. Смерть, мрачно думала она. Смерть.
Троица спускалась по ступенькам.
— Одна ошибка, — крикнул Копли через плечо. — Вот и все. Одна маленькая ошибка, миссис Гэньон, и вы у меня в руках.
Глава 18
Воскресное утро. Солнце сияло, все говорило о приближающейся зиме. Бостонские пешеходы перебегали из магазина в магазин, втянув голову в плечи наподобие черепахи, укутавшись шарфами и засунув руки поглубже в карманы пальто. Только не мистер Босу. Он брел по Паблик-гарденс в тени столетних деревьев, без пальто, без шапки и перчаток. Ему нравилась такая погода. Запах гниющей листвы. Последние проблески нежаркого солнца.
Ребенком он любил это время года. Он до поздней ночи играл на улице, и его родители не волновались. Отец говорил, что мальчику полезно гулять на свежем воздухе, а потом снова утыкался в газету.
У него было неплохое детство. Честное слово, не на что жаловаться. Он хранил приятные воспоминания о своих игрушечных солдатиках и машинках, о катании на велосипеде и играх с соседскими детьми. Его дни рождения праздновались в родительской гостиной, украшенной маленькими оранжевыми цветочками, — тогда они всем казались невероятно милыми.
Он слышал, эта мода снова вернулась. Ретро — так называется этот стиль. Мистер Босу провел в тюрьме достаточно времени для того, чтобы эпоха его детства опять вошла в моду.
Интересно, что будет, если он приедет домой? Родители, наверное, по-прежнему живут в том же самом здании, на той же улице, черт возьми, может, они даже ездят на той же машине, если только она не сломалась («Чего об этом задумываться, пока она на ходу?» — как обычно говорил мистер Босу-старший).
Они никогда не навещали его в тюрьме. Ни разу. После того дня, как девочка указала на мистера Босу и произнесла: «Да, сэр, это тот человек, который меня похитил», — его родители перестали даже посещать слушания.
Наверное, он разбил им сердце. У таких людей, как его родители, сын должен быть самым обыкновенным человеком, который запишется в какую-нибудь патриотическую организацию, закончит колледж и по выходным станет заниматься строевой подготовкой. Потом он женится на простой девушке — возможно даже, миниатюрной копии его собственной матери. Она будет возиться на кухне (в стиле ретро) и готовить запеканку (опять-таки в стиле ретро), пока их дети играют на заднем дворе.
Но мистер Босу планировал несколько иначе. В частности, он мечтал об ученице католической школы в зеленой клетчатой юбочке и в белых гольфах до колен. Ее длинные черные волосы завязаны на затылке красной ленточкой. Она будет нести стопку учебников, прижав их к своей юной, едва развившейся груди. И говорить ему: «Да, сэр» и «Нет, сэр». У нее будет упругое девичье тело, еще не тронутое, и она сделает все, что он захочет, как захочет и когда захочет.
И она будет вечно принадлежать ему.
Мистер Босу считал себя неглупым парнем и потому держал свои мысли при себе. Когда ему исполнилось шестнадцать, он предпринял первую попытку. Подошел к девочке на игровой площадке, притворившись, будто ищет младшую сестренку. Девочка не убежала сразу, и он предложил покачать ее на качелях. Когда он коснулся ее тоненьких ребрышек, то случилось непредвиденное. Его брюки внезапно стали ему слишком тесны, и он не смог это скрыть. Девочка взглянула на него, завизжала и удрала.
Потом ее родители пришли к нему домой и стали жаловаться по поводу его «неприемлемого» поведения. Он краснел, заикался, бесстыдно лгал, говорил, что в этот момент наблюдал за блондинкой, пересекавшей площадку… Он просто не совладал с собой… Господи, ему очень жаль.
Мальчишки есть мальчишки, сказал отец, покачал головой и снова уткнулся в газету.
После этого он стал осторожнее. Он брал отцовскую машину и ездил по окраинам — практиковался и размышлял. Опрятная одежда, особенно при его внушительных размерах, выглядит куда более привлекательно. Нужно придумать правдоподобную историю. И никаких конфет — всех детей учат бояться незнакомцев, предлагающих конфетку. Лучше притвориться человеком, который ищет потерявшуюся сестренку, кошечку, собаку. То, что близко ребенку.
Он учился и совершенствовался, а потом нанес удар.
Это было недолго и очень грязно. Совсем не так, как он себе представлял, потом он запаниковал. Не знал, что делать с телом. Наконец он затащил его в машину и отправился к границе с Коннектикутом, где сбросил труп в реку.
