Стивен Кинг - Кто нашел, берет себе
Он так и слышит, как она говорит ему, смешно морща нос.
Барбара Робинсон тоже чуть не погибла четыре года назад; она пошла на тот роковой концерт с матерью и кучкой подружек. Барбс была жизнерадостным, счастливым ребенком тогда, и есть жизнерадостным, счастливым подростком сейчас - он видит ее иногда, когда заходит перекусить к Робинсонам, только сейчас, когда Джером всегда на занятиях, это происходит реже. Хотя, возможно, Джером вернулся на летние каникулы? Он при случае узнает в Барбары. Ходжес надеется, что она никуда не встрянет. Вряд ли. Она из хороших детей, таких, которые переводят бабушек через дорогу.
Ходжес разворачивает салат, орошает его низкокалорийным соусом и начинает уплетать. Он проголодался. Голодным быть хорошо. Голод - признак здоровья.
2
Моррис совершенно не чувствует голода. Бублик со сливочным сыром - вот и все, что он способен осилить во время обеда, и то не весь. Когда только освободился, жрал, как свинья: Биг-Маки, торты-муравейники, пиццу кусок за куском - все то, чего ему так хотелось в тюрьме, но это было до того, как он однажды опрометчиво зашел в «Сеньора Тако» в Лоутавни и потом всю ночь его рвало. В молодости у него никогда не было проблем с мексиканской кухней, а молодость казалась такой близкой, какой-то час назад, но ночь, которую он провел на коленях в молитве перед фарфоровым алтарем, открыла ему глаза на правду: Моррису Беллами пятьдесят девять и он на пороге старости. Лучшие годы жизни были растрачены на покраску джинсов и лакировку столов и стульев, которые продавались в магазине при Венсвилльськой тюрьме, а еще на составление писем для бесконечного потока уголовников в тюремных комбинезонах.
Сейчас же он находится в мире, которого не узнает, в мире, где кино показывают на экранах гигантских размеров, сварных «Аймекс», где на улицах все или ходят в наушниках или пялятся в маленькие экранчики. Где в каждом магазине за тобой наблюдают телекамеры, и где цены на такие обычные вещи, например хлеб, который стоил пятьдесят центов буханку, когда он сел в тюрьму, настолько высоки, что кажутся просто нереальными. Изменилось все, и его как ослепило ярким сиянием. Он отстал от времени, безнадежно убежавшего вперед, и ориентированному в тюрьме ум уже никогда его не догнать.
Как и тело. Когда он утром встает с кровати, оно не гнется, а когда вечером ложится - болит; скорее всего, начинается артрит, предполагает он. После той ночи блевания (а когда Морриса рвало, он справлял нужду коричневой водой), его аппетит просто умер.
Аппетит к пище по крайней мере. Он думал о женщинах - мог он не думать о них, когда они везде, молодежи и почти голые от жары раннего лета? - Но в его возрасте получить девушку моложе тридцать можно, только если купить ее, а поход в заведение, где заключаются такие сделки, означал бы нарушение условий досрочного освобождения. Если его поймают, он глазом не успеет моргнуть, как снова окажется в Вейнсвилле, а записные книжки Ротстайна так же останутся на том ничейном клочке земли, ни кем не прочитанные, кроме автора.
Он знает, что они все еще там, и от этого на душе становится еще хуже. Страстное желание откопать их и наконец забрать себе было той константой, которая доводит до сумасшедствия, как отрывок мелодии (Мне нужна подруга, чтобы не свела меня с ума-у-у), который застревает в твоей голове и не получается выбросить, но пока он строго придерживался правил, выжидая, когда наблюдатель от комиссии немного расслабится и потеряет бдительность. Это было Евангелие от Уоррена Дака Дакворт, переданное ему, когда Моррис впервые получил право на условно-досрочное освобождение.
«Сначала тебе нужно быть суперосторожным, - сказал ему Дак. Было это перед первым слушанием дела Морриса и первым появлением мстительной Кори Энн Хупер. - Как будто по яйцам ходишь. Потому что, понимаешь, этот негодяй появится тогда, когда ты меньше всего его ждать. Запомни это. А если попробуешь выкинуть что-то такое, что они могут признать как сомнительное поведение - это у них такая категория есть, - лучше сделай это после того, как к тебе неожиданно нагрянет проверяющий. А потом уже, как карта ляжет. Сообразил? »
Моррис сообразил.
И Дак был прав.
3
Не пробыв свободным человеком (точнее, почти свободным) и ста часов, Моррис вернулся к старому многоквартирного дома, где теперь жил, и наткнулся на проверяющего, сидевший на крыльце и курил сигарету. Разрисованная граффити цементно-шлакоблочная коробка, которую люди, живущие в ней, называли Элитный гнидник, находилась на содержании штата и была одной огромной консервной банкой, забитой торчком, выздоравливающим, пьяницами и досрочно освобожденными зэками, такими, как он сам. Моррис уже встречался со своим проверяющим сегодня в полдень и был отпущен на все четыре стороны после нескольких обязательных вопросов и брошенного напоследок До встречи через неделю. Это был не следующую неделю и даже не следующий день, но вот он, тут как тут.
Эллис Мак Фарланд был большим чернокожим господином со здоровенным животом-полушарием и сияющей лысой головой. Сегодня он отправился в акров голубые джинсы и футболку «Харли-Дэвидсон» размера XXL. Рядом с ним стоял потрепанный старый рюкзак.
- Эй, Морри, - сказал он, приглашая, похлопал ладонью по цементу рядом с богатырским бедром. - Падай.
- Добрый день, мистер Мак Фарланд.
Моррис присел, сердце колотилось так, что он чуть не согнулся от боли. «Пожалуйста, пусть только« сомнительное поведение », - думал он, хотя и представить не мог, что сделал такого сомнительного. - Пожалуйста, не отправляйте меня назад, сейчас, когда я так близко ».
- Ты где был, дружище? Работа у тебя заканчивается в четыре, а сейчас уже начало седьмого.
- Я … Я зашел съесть сэндвич. В «Счастливой чашке». Я и не думал, что «Чашка» еще работает, но оказалось, что да. – Проблеял. Он не мог себя заставить говорить обычным тоном, хотя и знал, что лепечут люди под кайфом.
- Ты 2:00 ел этот сэндвич? Эта хреновина, наверное, футов трех длиной была.
- Нет, обычный сэндвич, с ветчиной и сыром. Я его съел на скамейке на Гавернмент-сквер и пару кусочков скормил голубям. Я когда-то так делал с одним моим другом. Просто я … Ну, знаете, потерял счет времени.
Так все и было, но как неубедительно это прозвучало!
- Наслаждаясь свободным воздухом, - подсказал Мак Фарланд. - Впитывая свободу. Где-то в этом районе?
- Да.
- Вот что мы сейчас сделаем. Поднимемся наверх, и там, я думаю, ты поможешь мне. Проверим, какую именно волю ты впитывал. - Он похлопал по рюкзаку. - Мой Наборчик сейчас с собой. Если моча не посинеет, я тебя оставлю в покое, и занимайся своими делами. Надеюсь, ты не против такого плана, а?
- Нет. - у Морриса чуть голова не закружилась от облегчения.
- И я буду наблюдать, пока ты будешь делать пи-пи в пластиковый стаканчик. Есть возражения?
- Нет. - Моррис тридцать пять лет мочился перед другими людьми. Для него это было обычным делом. - Как скажете, мистер Мак Фарланд.
Мак Фарланд метнул окурок в канаву, взял рюкзак и встал.
- Тогда, думаю, мы обойдемся без теста.
Моррис открыл рот.
Мак Фарланд улыбнулся.
- Ты в порядке, Морри. По крайней мере сейчас. Что скажешь?
Мгновение Моррис не знал, что сказать, потом его осенило.
- Спасибо, мистер Мак Фарланд.
Мак Фарланд похлопал по голове своего подопечного, человека на двадцать лет старше себя, и сказал:
- Славный мальчик. До встречи через неделю.
Позже, в своей комнате, Моррис снова и снова слышал у себя в голове это снисходительное «хороший мальчик», несмотря на малость дешевой мебели и те немногочисленные книги, которые ему позволили взять с собой из чистилища, слушая звериные крики , брань и топот соседей. Он подумал, догадывается Мак Фарланд, как Моррис его ненавидит, и решил, что догадывается.
«Хороший мальчик. Мне скоро шестьдесят, но я славный мальчик Эллиса Мак Фарланда ».
Он немного полежал на кровати, потом встал и стал ходить по комнате, размышляя о второй части наставления Дака. Если надумаешь выкинуть что-то такое, что они могут признать как сомнительное поведение - это у них такая категория есть, - лучше сделай это после того, как к тебе неожиданно придет проверяющий. А потом уже, как карта ляжет.
Моррис принял решение и натянул джинсовую куртку. Спустился в вестибюль на вонючем от мочи лифте, прошел два квартала до ближайшей автобусной остановки и дождался автобуса с надписью «Нортфилд» в окошке пункта назначения. Сердце его снова колотилось с удвоенной скоростью, и ему невольно стало казаться, что мистер Мак Фарланд находится где-то неподалеку и думает: «Ага, сейчас, когда я его усыпил, давайте вернусь назад, проверю, о чем на самом деле думает этот плохой парень». Вряд ли, конечно. Мак Фарланд, вероятно, уже сидит у себя дома, обедает с женой и тремя детьми, такими же напыщенными, как он сам. И все же Моррис не мог избавиться от этой мысли.
