Следующая остановка – смерть - Ян Улоф Экхольм
Сердитый и разочарованный по поводу несостоявшегося виски, я вышел из кабака и поплелся на квартиру в двух кварталах от заведения. Свет в окнах не горел, однако это не означало, что никого нет дома. Возьму на себя смелость утверждать, что скорее наоборот. Бенгт не жег свет понапрасну, когда его навещали дамы.
…Квартира оказалась пуста. На столике рядом с диваном стояла бутылка вина и два бокала. Следы розовой помады на окурках в пепельнице свидетельствовали о том, что к Бенгту вряд ли приходила в гости его бабушка.
Зайдя в кухонный уголок, я нашел относительно чистый бокал, налил в него остатки вина и пригубил. Неплохо. Бенгт разбирается в том, что нравится девушкам. Вроде бы я должен сердиться на своего соседа, ведь у него было все, чего не было у меня. Писал он хорошо – слишком хорошо для этой газетенки. Был репортером, писал фельетоны, вел страничку новостей культуры. Однажды я предложил, чтобы он изменил свой псевдоним «Star» на свои инициалы БХ, потому что он как «бюст холтер» держит на себе всю газету. Однако таких шуток Бенгт не любит.
В любой момент он может покинуть этот город и устроиться на работу в большую газету, где его оценят и не будут платить такие жалкие гроши. Однако сам он не хочет переезжать. Само собой, валит все на одинокую матушку, которую не может оставить. Кроме того, он довольно удобно устроился – как сейчас, с девушками.
Бенгт хорош собой, это вынужден признать даже мужчина. Стройная фигура, темные локоны, печальные карие глаза с длинными ресницами, он легко выиграл бы в конкурсе двойников Джеймса Дина [8]. Бенгт снискал себе славу местного казановы, пока не подцепил крупную рыбу, а именно – дочь местного богатея.
Ее папаша по фамилии Ларссон был обычным производителем трикотажа, но потом его переклинило, и он кинулся производить модную молодежную одежду. Деньги посыпались мешками. Семейный «Фольксваген» превратился в «Мерседес», скромная трешка сменилась двухэтажной квартирой в одном из новейших домов городка, а малышка Биргитта стала Гит и отправилась на учебу в Швейцарию, вместо того чтобы грызть гранит науки в ремесленном училище.
Домой она вернулась уже светской дамой, и Бенгт тут же занес ее в свою картотеку. Зная манеру Бенгта, можно было сказать, что их отношения оказались невероятно стабильны.
Впрочем, ничего удивительного. Девушка была вовсе не дурна собой, одевалась элегантно, держалась естественно, к тому же всегда могла запустить руку в толстый бумажник папаши.
Впрочем, нет, тут я несправедлив. Гит и правда отличная девушка. В отличие от своего отца с его ухватками нувориша, она приятная и скромная. Мне кажется, ее мало заботят деньги бывшего производителя трикотажа. Поначалу я и сам к ней присматривался, но едва Бенгт включил весь свой шарм, оставалось только капитулировать.
Допив остатки вина, я закурил сигарету и почувствовал, что настала пора большого внутреннего монолога, в котором смешались зависть, ревность и пьяная сентиментальность.
Итак, Йоран Сандаль – что он за птица?
Честно говоря, я тоже неплохо выгляжу. Особенно в сумерках. Старая шутка, достойная нашей странички юмора. В целом же я понимаю, что не особо привлекателен. Когда-то я отрастил себе бородку, чтобы выглядеть оригинально и скрыть намечающийся двойной подбородок. Но в этом городке имеется технический университет, где каждый плюгавый будущий инженер отращивает щетину, так что этот номер не прошел. В Стокгольме меня называли похмельным медвежонком Тедди. Боюсь, примерно так я и выгляжу.
Я умею писать – конечно же, я неплохо пишу, как и тысячи других бумагомарателей, заполняющих редакции газет по всей стране. Хемингуэя из меня не выйдет, однако иногда удается раздобыть какую-нибудь свеженькую новость, чего руководство редакции, впрочем, не ценит.
Успех у девушек? Однозначно нет. В каком-то смысле я в последнее время не предпринимаю серьезных попыток. По крайней мере, так я объясняю себе отказы. Никак не могу забыть Лену.
Лена – беспорядки – Йоран Скандал.
Таковы вершины в моем личном любовном треугольнике, о котором мне столь любезно напомнил Хуго Сундин.
Почему-то я воображал, что смогу оставить все это позади, когда нашел здесь работу и покинул столицу, переехав на шестьдесят миль на юг.
Ничего подобного.
…Я пошел в кладовую и принес теплого пива. От разговоров с самим собой тоже горло пересыхает.
Лена, да-да. Не модель с обложки мужского журнала, но вполне фигуристая. Она пришла на летнюю подработку в качестве ассистента фотографа, когда я переступил порог редакции одного из гигантов прессы с блеском будущего звездного репортера в глазах.
Начинать пришлось, что называется, с чистого листа: брать интервью у людей на улице, описывать небольшие транспортные происшествия. Ходить на церемонии открытия и пить там коктейли. Поскольку Лена была новичком, часто меня сопровождала именно она.
Мы оба чувствовали себя одиноко в большом городе и вскоре начали общаться в свободное время. Нам было хорошо вместе. Никогда раньше не встречал такой – милая, привлекательная девушка и хороший товарищ. Кроме того, мне безумно нравилось, что она фотограф. Подумать только, звездный репортер-мужчина и женщина-фотограф! Какая команда! Мы мечтали и планировали блистательные репортажи из всех уголков земли. Ни одна газета в мире не сможет устоять перед нашим натиском.
…Однако единственная поездка с целью сделать репортаж привела нас в Эрегрунд неподалеку от Стокгольма. На этом все и закончилось.
В Стокгольм я приехал с четким убеждением, что летняя подработка в газете должна закончиться приемом на постоянную работу. Необходимо заявить о себе, а для этого надо предоставить нечто сногсшибательное.
Поэтому я выкладывался по полной. Часами сидел на телефоне, чтобы раздобыть сведения, а потом приукрашивал их, как мог. Мои усилия давали приличные результаты, и начальство заметило мои старания. Мне все охотнее поручали задания. Моя подпись под текстом все чаще мелькала на страницах газеты. Я уже представлял себя новым звездным репортером, и тут, как по заказу, начались беспорядки.
Предыстория была обычная.
Парни в большом городе считали, что им мало отрываться там, где они обитают, и начали заваливаться в мелкие городки, устраивая там черт знает что. С каждой субботой караваны потрепанных машин, врывающихся в тихие улочки и нарушающих идиллию, становились все длиннее.
Я подбросил идею, что газета могла бы освещать события на месте, создав батальное
