Джеймс Эллиот - Холодное, холодное сердце
Произнеся эти слова, Мэттьюз задумался. Он повернулся к детективу с камерой, который стоял напротив Брейди, и показал ему, что толпа непрерывно растет, затопив уже все пространство за оградительной лентой. Толпа стояла вдоль Мак-Кормик-роуд, перед Гаррет Холлом, растянувшись полукругом вплоть до Кокки Холла.
— Я хочу, чтобы вы сфотографировали толпу по частям. Сделайте побольше снимков, под разными углами.
— Думаете, он за нами наблюдает? — сказал Брейди, когда детектив покинул сцену.
— Похоже на то.
— Помоги нам Господь, Джек. Это явный маньяк.
— Классический тип садиста, сексуального психопата, — сказал Мэттьюз. — Такой психоз, такая склонность к насилию зреют годами. И он ненасытен в извращениях. К тому же у него богатая фантазия.
— И что все это значит?
— Что это не первые его жертвы. Он проделывал такое и прежде. И скоро снова возьмется за это.
* * *На тротуаре в южном конце Мак-Кормик-роуд, над амфитеатром, в толпе студентов за оградительной лентой стоял высокий, стройный, широкоплечий мужчина с песочно-желтыми волосами, явно за сорок. Лицо — типично славянское, с выдающимися скулами и большими выразительными глазами. Одетый в темно-коричневую твидовую куртку и желтовато-коричневые брюки, он по виду ничем не выделялся среди окружавших его студентов и преподавателей.
Поглощенные тем, что происходит внизу, окружающие не заметили, как он протиснулся вперед, на свободное место, откуда можно было видеть отдаленную сцену. Когда он заметил, как детектив с фотокамерой пересек газон и стал подниматься вверх по лестнице, уголки его рта искривила легкая усмешка. В следующий миг он выбрался из толпы и медленно зашагал прочь.
Глава 3
В ста милях к северу от Шарлоттсвиля, рядом с шоссе в Рестоне, штат Вирджиния, возле капитолия штата, в утренних лучах солнца сверкали зеркальные стекла современного десятиэтажного здания. В первых девяти этажах этого темно-голубого здания помещались консалтинговые и исследовательские фирмы, конторы адвокатов и вашингтонские представительства различных корпораций, имевших дело с федеральным правительством.
Висящий в вестибюле указатель свидетельствовал о том, что весь десятый этаж отведен учреждению, которое именуется «Глобал демографикс». Основные лифты, однако, поднимаются лишь до девятого этажа. Чтобы достичь верхнего, надо воспользоваться другим лифтом, расположенным за углом. Попасть туда через пропускной пункт можно только с помощью магнитной карточки, вставляемой в специальный замок. На десятом этаже, в небольшом вестибюле, всех посетителей встречает вооруженный агент безопасности в штатском, который требует предъявить удостоверение личности. Пройдя эту проверку, посетитель набирает цифры кодового замка на запертой двери и лишь тогда входит во внутреннее святилище Центра операций по помощи перебежчикам — сокращенно ЦОПП, подразделения ЦРУ.
Этот центр составляет специфический отдел значительно большего Управления операциями, которое контролирует деятельность секретных служб ЦРУ. Единственная цель ЦОПП — обустройство четырехсот тридцати шести дезертиров-разведчиков из бывшего Советского Союза, Восточной Европы, Кубы и Китая; они бежали в Соединенные Штаты во время «холодной» войны и сразу же после распада Советского Союза.
Прибывших в Соединенные Штаты дезертиров содержат на тайных квартирах близ Вашингтона, где их подвергают тщательной проверке. Проверка в среднем занимает около восьми месяцев, но может затянуться до года. После этого дезертиры начинают новую жизнь, получают новые фамилии, поселяясь по своему выбору в любом месте, расположенном в пределах континентальных Соединенных Штатов. Большинство перебежчиков, включенных в эту программу, легко приспосабливаются к своим новым занятиям и так же легко входят в новое окружение, не требуя никакого особого надзора; единственная их обязанность — представлять полугодовые отчеты. Но те, что прибыли позже, и те, что занимались самыми тайными операциями, нуждаются в особо пристальном внимании.
Подавляющее большинство перебежчиков, находящихся под контролем ЦОПП, — из бывшего Советского Союза. Как источники информации и аналитики они не слишком ценны, поскольку в персональном составе внутренних и внешних разведывательных служб произошли большие изменения. ЦРУ, однако, обязано поддерживать всех дезертиров до конца жизни, выплачивая им свободный от налогов ежегодный доход в размере шестидесяти тысяч долларов с поправкой на рост стоимости жизни, независимо от того, сколько они зарабатывают на своей новой работе.
Некоторые из перебежчиков, однако, не вполне удовлетворены своей жизнью в Соединенных Штатах; причины — разные, одни страдают ностальгией, другие с трудом приспосабливаются к спокойной, лишенной всякого риска жизни. Попадаются и просто отщепенцы, доставляющие постоянное беспокойство прикрепленным к ним сотрудникам ЦОПП.
Совещание на высоком уровне, происходившее этим утром в конференц-зале начальника ЦОПП, было посвящено Джону Малику, одному из русских перебежчиков, как считали, хорошо адаптировавшемуся. Здесь присутствовали: один из самых могущественных людей в ЦРУ Уильям Чайлдс, заместитель директора по операциям, сокращенно ЗДО, Лу Грегус, глава отдела особых операций департамента разведывательных операций. Том Уолтерс, сотрудник, ответственный за проверку информации, полученной от Малика по его прибытии в Соединенные Штаты, и Джон Куинлан, начальник ЦОПП.
Уильям Чайлдс, коренастый, сурового вида человек, напоминающий облагороженного бульдога, терпеть не мог дураков. Сегодня утром ему позвонил начальник ЦОПП и информировал его о потенциально взрывоопасной, по его мнению, ситуации, что отнюдь не улучшило настроения Чайлдса.
— Хорошо, изложите все по порядку, — сказал Чайлдс, метнув рассерженный взгляд на начальника ЦОПП.
Тот заговорил негромким монотонным голосом, заглядывая в подготовленные им записи:
— Четыре недели назад похищен грузовик компании «Крейн пейперс» — официального производителя бумаги, идущей на изготовление денег. В грузовике было достаточно бумаги, чтобы напечатать восемьсот миллионов долларов пятидесяти— и стодолларовыми купюрами. При использовании соответствующего оборудования эти деньги будут неотличимы от настоящих.
— Какое отношение это имеет к нашему совещанию? — нетерпеливо перебил Чайлдс. Все знали, что Куинлан, если не направлять его в нужное русло, говорит долго и бессвязно.
— В этом преступлении подозреваются члены русской мафии, из Брайтон-Бич, в нью-йоркском Бруклине, — продолжал начальник ЦОПП. — Секретная служба испытывает серьезные затруднения и обратилась к нам с просьбой о помощи. Им нужны имена недавно приехавших русских эмигрантов, которые, по нашим сведениям, сохраняют связь с российской мафией и имеют опыт в печатании фальшивых денег. Их обычные источники не могут дать никакой информации, почему они и заподозрили, что тут действуют новоприбывшие эмигранты. Мы сообщили о трех бывших офицерах КГБ, которые около шести месяцев назад нелегально въехали в страну. Они растворились в землячестве, живущем в Брайтон-Бич. Мы сообщили секретной службе их имена и передали их фото, но не упомянули о Малике.
— Малик был как-то связан с ними?
— Судя по нашим данным, он мог быть связан с двумя из них. Им приходилось служить в одних и тех же отделах. Возможно, что именно от него они и рассчитывали получить необходимые им клише. Наши досье дают основания подозревать, что он участвовал в операциях КГБ по печатанию фальшивых американских долларов и западногерманских марок. Но во время проверки он категорически отрицал это, и мы не уверены, что наши подозрения оправданны.
Через несколько дней секретной службе повезло: один из детективов нью-йоркской полиции получил важную информацию от осведомителя. В одном из складов на бруклинской пристани они нашли большую часть рулонов похищенной бумаги. Однако количество бумаги, необходимое, чтобы напечатать тридцать миллионов долларов, так и не найдено. Не нашли и похитителей.
— Мне плевать на проблемы секретной службы, Джон. Продолжайте.
— Да, сэр, — спокойно продолжал начальник ЦОПП. — Но поверьте мне, важно высветить проблему изнутри. Мы провели наше собственное расследование, чтобы выяснить, знал ли Малик об ограблении и не припрятаны ли у него где-нибудь клише. Мы послали прикрепленного к нему сотрудника в Шарлоттсвиль, чтобы тот допросил Малика. Он так и не нашел его.
— Не нашел? Он уехал из города? Исчез?
— Видимо, да. У него есть небольшой магазинчик около университета, где он торгует подержанными учебниками и всякими письменными принадлежностями, нужными студентам. На двери висит объявление, что магазин временно закрыт. Мы установили, что уже две недели его там не было. Его дом находится в нескольких кварталах оттуда — там его тоже нет. Вся обстановка на месте, но из одежды мало что осталось. По компьютеру мы проверили его банковские счета и обнаружили, что он недавно закрыл их. За последние четыре месяца он снял более ста двадцати тысяч долларов.
