Борис Ушаков - Не все трупы неподвижны
— Побалуемся?
Я так и знал! Марина соскучилась и требует от меня выполнения супружеского долга. Супружеское ложе — это место, где двое превращаются в одно целое. Начинаю начинать. А куда деваться? Надо так надо. Вскоре лёд трогается. Маринка на время забывает свои командирские манеры и полностью разделяет со мной мою твердую точку зрения. Ритмичные движения, стоны… Два любящих сердца бьются в унисон… В общем, сами знаете, как всё это работает. После апогея пламя во мне окончательно гаснет, и я теряюсь в пространстве. Последняя мысль, полная самодовольства: «Ну, что я за пэрчик!»
Просыпаюсь. В спальне хоть глаз выколи — рольставни на окне опущены до самого низа. Светящийся циферблат будильника сообщает время: два часа ночи. Марина тихо дышит, положив голову на моё плечо. Осторожно глотаю. У меня болит горло. На улице пьяные русаки орут «Песню про зайцев»: «А нам всё равно! А нам всё равно!» Тоже грустная история.
Глава 2
Пятница. Раннее утро. Лежу один в постели, окуклившись в одеяле. Марина шуршит на кухне. Судя по запаху, варит какао. Лукас смотрит мультики. За рольставнями звенят детские голоса, грохочут ранцы, ветер гремит железом крыш. Апрель в этом году порывистый, как юноша. А ранцы грохочут, потому что на колёсиках. Недавно все германские младшие школьники обзавелись ранцами с длинной ручкой и на колёсиках. У Лукаса тоже есть такой. Выпросил у мамки.
Колокола соседней церкви гулко советуют мне вставать. Ладно-ладно, не брякайте. Уже встаю. Пока я воюю с одеждой, вспоминается ночной сон. Снилась какая-то ерунда на эротическую тему. Надеюсь, что на эротическую. Из жуткой тьмы мне улыбалась девушка, одновременно похожая на сказочного эльфа и Марину. Голубые глаза, острый носик, копна кудрявых волос. Ну, сами, наверное, видели таких в сказках. В памяти застряло имя: Кассандра. Мне оно ни о чём не говорит.
Умываюсь, разглядывая своё лицо в зеркале. Больше никаких девочек-эльфов не появляется. Зато нахожу, что моё лицо напоминает лицо Хемингуэя, только без бороды и глупее. А вот горло сильно болит. Похоже, что Лукас всё-таки «наградил» меня своей простудой.
Захожу на кухню.
— Ну, милая, что ты вчера надыбала о Лурде?
Голос у меня такой гнусавый, словно заговорил слон.
Марина радостно сообщает:
— Я заказала для тебя комнату в «Галльском петухе». Оплатила две недели с полным пансионом.
— Это что ещё за заведение?
— Недорогой семейный мини-отель. И они говорят по-немецки. Отель находится не очень далеко от санктуария.
— От санктуария?
— Это святилище, возведённое методом народной стройки над тем местом, где Бернадетта встретила Деву Марию. Я вчера тебе рассказывала.
— Ясно. И когда ехать?
— Сегодня в ночь. Поедем на Сашином «Ауди». Я уже с сыном договорилась. Он тоже едет. Два водителя лучше, чем один.
Я не спорю. Спорить с Мариной — всё равно что дёргать за хвост собаку, жизнь может не сложиться. Только недовольно спрашиваю:
— И что я там буду делать целых две недели?
— Будешь ходить в церковь, просить себе здоровья. Поставишь за всех нас свечки. Я тебе оставлю десяток канистр — наберёшь целебной воды из источника. Возле санктуария есть купальни для мужчин и женщин. Омоешься. Сделаешь фото на память. В общем, дело всегда найдётся. А я тебя через две недели заберу. Сама бы там пожила, но мне в понедельник на работу.
Недавно АРГ нашло-таки Марине дело всей жизни — сортировать вешалки для одежды на одной маленькой фирме. В понедельник жена заступаёт на трудовую вахту. Платят там, конечно, копейки, но зато АРГ больше не будет доставать.
Я люблю путешествовать, поэтому дальняя поездка во Францию меня нисколько не огорчает, но для порядка ворчу:
— И почему всегда так — ты что-то придумываешь, а мне приходится расхлёбывать последствия твоих гениальных замутов?
После завтрака звоню по скайпу в Россию своему брату Агафону. Нужно его предупредить, что меня не будет на связи две недели. Я всегда испытываю за брата ответственность. В конце концов, это ведь я выбрал ему это странное имя Агафон.
Агафон дома и ещё не спит. Мой брат — преподаватель заштатного университета на Урале, поэтому дома выглядит совсем не как оксфордский профессор. На брате грязная майка, на щеках щетина, волосы стоят дыбом, очки криво висят на длинном, хрящеватом носу. И никакого сходства с Хемингуэем. Скорее с человеком, выросшим на свалке.
— Привет, братан!
Агафон широко улыбается, демонстрируя плохие зубы.
— Привет! Я сам тебе звонил час назад, но ты не отозвался.
— Наверно, я ещё спал. Только недавно встал и напился горячего какао. Это жизнь в золотом миллиарде, братан!
Агафон гордо произносит:
— Зато я ел рыбу рипус!
Я пренебрежительно кривлюсь.
— Это третий мир со всеми вытекающими.
Агафон предупреждает:
— Будь осторожен! С помощью синтетического какао капиталисты отравляют твоё сознание, а рипус — натурпродукт.
— Просто ты мне завидуешь. Как паппа мио?
Навечно холостой Агафон живет вместе с нашим стареньким папкой. Мама умерла и оставила нас одних.
— Всё никак не может решиться купить ботинки.
— Почему?
— Это противоречит его принципам.
— Не хочет вносить свой скромный вклад в экономику Родины?
— Не знаю. Папа скрывает свои мысли. Вообще не желает об этом говорить. Чтобы не госпитализировали. Я считаю, что в нём дремлют огромные разрушительные силы.
— Везувий?
— Кракатау!
Перевожу разговор на другое:
— Я вчера послушал великих гитаристов Пако де Лусию и Дмитрия Мамонтова. А ведь когда-то и я… Помнишь мою гитару? Эх, молодость-молодость!
— И что?
— Предложил Марине: я буду играть на гитаре фламенко, а ты танцуй. Пока она думает.
Агафон говорит с ехидцей:
— Пусть подольше думает, и проблема отпадет сама собой.
— Ты пессимист, братан. У тебя коньяк воняет клопами. А у меня клоп пахнет коньячком!
Агафон смеётся. Сообщаю брату о намечающемся путешествии в Лурд, и мы прощаемся:
— Пока!
— Пока!
Поздний вечер. Моросит дождь. Едем на юг по автобану номер пять. Франкфурт, Дармштадт, Карлсруэ уже остались за кормой. За штурвалом стремительного сизо-серого «Ауди» наш Саша. Я шмыгаю носом на пассажирском сиденье рядом с ним. У меня зверски болит горло. Марина дремлет сзади. Чтобы жизнь ей не казалась мёдом, сипло спрашиваю вялую супругу:
— Сколько времени нам понадобится, чтобы доехать до Лурда?
Марина открывает глаза и апатично смотрит на меня. Наконец до неё доходит смысл моего вопроса.
— Шестнадцать часов. Если всё будет нормально, завтра к обеду будем на месте.
— О’кей. Спи, родная.
Но Марина всегда находит неприятную для меня тему разговора.
— Ты взял с собой таблетки?
— Зачем? Ты сказала, что в Лурде есть целебный источник.
И куда девается Маринина сонная одурь? Жена даже подскакивает от возмущения.
— Здрасьте, приехали! Какой же ты безответственный человек! Половинкина велела принимать эти таблетки ежедневно!
Марина разволновалась не на шутку, поэтому я примирительно хриплю:
— Ну, что ты ругаешься? Взял я таблетки. Вода водой…
Чтобы отвлечь Марину от темы медикаментов, перевожу беседу на другое:
— Ты знаешь, милая, что в Британии то место, на котором ты сейчас сидишь, называют «место королевы»?
— Интересно, а как там называют то место, на котором сидишь ты? — спрашивает Саша.
— Задница! — отвечает за меня всё ещё злая Марина.
Молчу. Ну и ладно. Писателя обидеть может каждый.
Время от времени автомобильные фары выхватывают из темноты придорожные щиты с назидательными надписями: «Один спешит, двое умирают», «Один отвлёкся, трое умерли» и другими на подобную же тематику.
— Скоро французская граница. Не пора ли нам передохнуть? — интересуется Саша, когда мы минуем россыпь огней Фрайбурга. С места королевы возражений не слышно. Я тоже не прочь размять ноги. Значит, делаем остановку. У первой же зоны отдыха Саша сворачивает с автобана. Наш «Ауди» доезжает до многоугольного одноэтажного здания, в котором находятся туалеты, и замирает. Темно. Идёт мелкий дождь. Сразу за кромкой дороги начинается мокрый дремучий лес. Наверное, этот лес здесь рос, когда женщины ещё были рёбрами. Кроме нас, на площадке больше никого нет.
— Перекур — десять минут! — объявляет Саша, доставая сигареты. В нашей семье курит только он. Может быть, поэтому Саша такой худой и длинноногий?
Марина, зябко поёживаясь, отправляется в туалет. Саша достаёт из багажника сумку с едой и термос с кофе. Я, жуя на ходу бутерброд с колбасой, отправляюсь следом за супругой. Унитаз приветствует меня грохотом водопада, когда я закрываю дверь кабинки. В таких туалетах я уже бывал. В них у унитазов нет клавиши слива. Несамостоятельным горшком руководит входная дверь. Вошёл — пошла вода. Вышел — опять пошла. Чего только люди не придумают, чтобы ничего не делать. Лень даже смыть за собой. А ещё Европа!
