Дэвид Уилсон - Нечестивый Грааль
Сквозь толпы прибывающих Романо стал пробираться к пандусу выхода на 42-ю улицу. Оказавшись снаружи, он немного прогулялся по Парк-авеню, затем вернулся и прошагал квартал туда и обратно по 42-й: вдруг встречающий подумает, что священник прибудет со стороны своей резиденции в кампусе Линкольн-центра. Однако никто не оглядывал пристально прохожих, кроме нищего с жестянкой из-под кофе. Он встал под виадуком через Парк-авеню и бросил взгляд на ту сторону улицы, на центральное кафе Першинг-сквера. Поблизости никого не было видно, никто не высматривал нужного человека в утренней людской сутолоке.
Отец Романо решил вернуться в вокзал: незнакомец ведь предупредил, что будет ждать внутри, у выхода на 42-ю улицу и Парк-авеню. Лавируя среди приезжающих, священник наконец выбрал подходящее место, чтобы неубывающий поток спешащих на работу людей тек мимо, не задевая его. Минутная стрелка на огромном циферблате, подвешенном между двух исполинских колонн, еле-еле двигалась. Романо то и дело бросал на нее беспокойные взгляды и ощущал себя до крайности нелепо. Какой-то псих сбил его с толку… или это просто шутка. Может, где-то тут прячутся его студенты, наблюдают за ним и хихикают? Разве можно поручиться, что Чарли не выкинет что-нибудь этакое…
Звук выстрела был столь оглушительным, что перекрыл шум переполненного вокзала. Эхо отдалось под арочными сводами — казалось, что палят со всех сторон одновременно. Люди кинулись к выходам, тесня и пихая отца Романо. Кто-то на бегу сунул ему что-то в руки, едва не сбив с ног. Священник с трудом устоял на ногах, выпрямился и обнаружил, что крепко сжимает ящичек с манускриптом. Он тут же обернулся, высматривая незнакомца, но тот уже смешался с охваченной ужасом толпой.
Романо насилу пробрался к кучке зевак, плотным кольцом обступивших лежащую на полу молодую женщину. Констебль, что-то прокричав в рацию, опустился на колени возле жертвы. Из раны в ее правом плече сочилась кровь. Женщина мотала головой из стороны в сторону, разевая рот, словно собиралась закричать, но не издавала при этом ни звука. Романо вытащил из кармана носовой платок и протянул его полицейскому. Тот прижал его к ране на плече женщины, поднял глаза на священника и кивнул ему:
— Спасибо, святой отец.
Романо тоже присел рядом с жертвой, поставил ящичек на пол и взял женщину за руку. Она глядела на него с немой мольбой. Священник сбросил куртку, свернул ее и подложил ей под голову — женщина вздрогнула, но головой мотать перестала. Констебль продолжал зажимать рану; платок уже обильно пропитался кровью, так что полицейский перемазал себе все руки. Романо принялся молиться про себя.
— Не волнуйтесь, мисс, — успокаивал жертву констебль, — врача уже вызвали.
Меж тем двое военных в камуфляже и несколько полицейских МТА[2] пробирались к ним сквозь толпу. Романо услышал приближающуюся сирену «скорой». Вскоре прибыла бригада ЕМТ[3] и взяла инициативу в свои руки. Священник еще не успел прийти в себя, а врачи уже ввели пострадавшей анти-шок и уложили ее на каталку. Один из них ободряюще хлопнул Романо по плечу:
— Она будет жить, святой отец.
Двое констеблей принялись расчищать коридор в толпе зевак; женщину увезли. Тем временем полиция транспортного управления оцепила место происшествия. Офицер, представившийся лейтенантом Гарретом, стал допрашивать Романо как свидетеля. Один из носильщиков тронул священника за плечо, указал на кровавое пятно на его рукаве и подал полотенце. Пот катился с Романо градом, и, пока он стирал кровь с одежды, руки у него дрожали. Он сообщил лейтенанту, что услышал выстрел, когда стоял у выхода из вокзала, но самого стрелявшего не видел, потом кинулся к жертве, чтобы помочь или помолиться — смотря по обстоятельствам. Задав еще пару вопросов, лейтенант Гаррет поблагодарил Романо, вручил ему свою визитку и попросил звонить в участок, если тот вспомнит какие-либо подробности.
Уже направляясь к пандусу выхода из вокзала, Романо заметил, что к его нагрудному карману пристали светлые волоски. Ах да, это ее… Бедная женщина… Он помолился, чтоб пострадавшая выжила, и почистил борт пальто.
— Святой отец, это ваше?
Романо обернулся — полицейский МТА протягивал ему ящик с манускриптом.
— Да-да, я совсем забыл за всей этой суматохой.
Прежде чем выйти на улицу, священник отступил в пристенную нишу и приподнял крышку. В ноздри ему ударил резкий пороховой запах. Внутри, в пенопластовом гнезде, лежал револьвер.
Отец Романо, не веря собственным глазам, уставился на оружие. Затем он машинально захлопнул крышку и судорожно прижал ящик к груди. Сзади замелькали яркие вспышки — от неожиданности он резко обернулся, чуть не выронив ношу. Всю стену занимало гигантское изображение манекенщицы, вышагивающей по подиуму. Романо с облегчением перевел дух: это была всего лишь реклама показа мод. Мысли у него путались. Зачем кому-то навлекать на него подозрения? Он снова вспомнил раненую женщину. Она показалась ему смутно знакомой, словно Романо уже виделся с ней раньше, но забыл, где именно.
Священник отошел в сторону, подальше от слепящего света проектора с мелькающими слайдами. Он собрался уйти, но, снова взглянув на ящичек, счел, что это будет не совсем правильно. В конце концов, может оказаться, что у него в руках недавнее орудие преступления. Еще раз все взвесив, отец Романо пришел к выводу, что в данной ситуации возможен только один разумный выход. Он вынул из кармана визитку лейтенанта Гаррета и вернулся обратно в главный зал.
Место, где недавно лежала женщина, было огорожено кордонной лентой. Романо обратился к офицеру в форме МТА:
— Простите, мне необходимо переговорить с лейтенантом Гарретом.
— О происшествии? — покосился на него полицейский.
— Да, я… я хотел бы дополнить свои показания.
Тот внимательнее всмотрелся в Романо:
— Вы священник, который помогал Харви? Вы что-нибудь вспомнили?
— Я тут кое-что обнаружил… — Романо кивнул на коробку. — Это может послужить важной уликой.
Полицейский хотел забрать у него ящик, но Романо воспротивился:
— Прошу прощения. Я предпочел бы объясняться с самим лейтенантом.
— Святой отец, если эта улика касается выстрела, вы должны немедленно передать ее мне.
Видя, что священник не собирается расставаться с футляром, офицер поколебался, но достал рацию и начал с кем-то совещаться, не сводя глаз с Романо. Наконец он кивнул:
— Пройдемте со мной в нижний зал, святой отец. — Он указал на лестничный сход. — Лейтенант Гаррет примет вас в привокзальном отделении.
Спустившись в буфетный зал, они направились к полицейскому электромобилю с включенными мигалками. Констебль указал Романо на место рядом с водителем. Священник устроился на сиденье и поставил ящичек себе на колени, крепко обхватив его руками. Они миновали не один железнодорожный туннель, пока Романо не разглядел впереди, на перекладине под коридорным сводом, табличку: «Полиция. Бюро забытых вещей». Здесь электромобиль замедлил ход, свернул в узкий отсек и остановился перед стеклянными дверьми дежурной части. По обеим створкам протянулась огромная, из растянутых вертикально букв надпись «Полиция» в сопровождении яркой желто-синей эмблемы МТА.
Офицер провел Романо в пустующую дежурную часть. Навесной стеклянный шкафчик, заполненный форменными нашивками, и немногочисленные плакаты слегка оживляли голые стены. В углу на подставке был укреплён американский флаг. Оперативник за перегородкой отвлекся от монитора и махнул в сторону одной из дверей:
— Лейтенант Гаррет вас ждет. Он сейчас в конференц-зале со следователем.
Констебль распахнул перед священником дверь и проводил его по короткому коридорчику в залитое светом помещение строгого вида. За круглым столом для совещаний, тускло отсвечивающим стальным блеском, расположились лейтенант Гаррет и человек в мятом синем костюме. У детектива была густая темная шевелюра, волнистые седеющие локоны он заправлял за уши.
При входе в конференц-зал Романо забеспокоился. Он представил, как должны они будут воспринять его заявление о том, что ящик с оружием ему кто-то сунул во время неразберихи, последовавшей за выстрелом. Меж тем следователь захлопнул лежащую перед ним коричневую папку и взглянул на священника поверх очков для чтения в черной оправе с узкими линзами. Его лицо было изборождено глубокими морщинами. Шрамик над правым глазом навел Романо на мысль, что перед ним скорее уличный хват, чем конторская крыса. Такой нигде не растеряется.
Лейтенант Гаррет приподнялся и представил своего коллегу:
— Отец Романо, это лейтенант Ренцетти из NYPD.[4] Их отдел будет принимать участие в расследовании.
Ренцетти утвердительно кивнул, продолжая изучать священника поверх очков. Гаррет жестом предложил Романо один из стульев, приставленных к столу:
