Максим Шаттам - Теория Гайи
Бен поднял брови и пробормотал что-то язвительное, но его слова потонули в рокоте турбин. Он обнял и поцеловал сестру на прощание. Петер тоже крепко обнял Эмму.
— Я позвоню, как только приеду, — успокоила она его, — и если мне не понравится то, что Европейская комиссия мне предложит, я сразу вернусь домой.
— Только без глупостей, — сказал Петер. — Вчера вечером мы думали, что это будет забавным приключением, но теперь мне все это нравится все меньше и меньше.
Они еще раз обнялись, бортпроводник забрал сумку Эммы, и Жерлан подошел к Де Вонкам:
— Доктор, в самолете вы найдете конверт — в нем ответы на некоторые вопросы. Сожалею, что не смогу полететь с вами, но в Папеэте[9] вас встретят. Приятного полета.
Не успела Эмма ответить, как Жерлан уже потащил Петера к другому самолету. Трап убрали, дверь закрылась. Стюардесса проводила Эмму к удобному креслу и предложила шампанского.
— Нет, благодарю, еще слишком рано.
Перед ней на столике лежали маленький ноутбук и конверт из плотной коричневой бумаги. Эмма посмотрела в иллюминатор, пытаясь разглядеть мужа и брата. Все произошло так быстро… То ли у Жерлана времени было в обрез, то ли он старался избежать лишних вопросов.
Вероятно, и то, и другое…
В иллюминатор был виден только нос второго «фалькона», и Эмма решила прочитать письмо.
«Доктору Эммануэль Де Вонк» — было написано черным фломастером на конверте с сургучной печатью. «Как все серьезно», — подумала Эмма, взламывая печать. Из конверта выскользнул какой-то предмет. Это был DVD-диск, на котором было написано:
«Доктору Э. Де Вонк, конфиденциально. Проект GERIC».
Эмма включила компьютер и запустила диск.
Двигатели взревели еще громче — самолет пошел на взлет.
3
Петер увидел, как «фалькон», уносящий его жену, набрал скорость и скрылся в облаках. Через несколько секунд их самолет тоже оторвался от земли.
Войдя в салон, Петер и Бен с удивлением увидели, что там уже сидят люди — трое мужчин, которые едва ответили на их приветствие. В их облике все — телосложение, короткие волосы, непроницаемые лица — говорило о том, что это военные.
Когда самолет был уже в воздухе, Петер спросил Жерлана:
— Кто это?
— Чуть позже я вас познакомлю. Они обеспечивают нашу безопасность.
— Разве нам что-то угрожает? — удивился Петер.
Жерлан широко улыбнулся:
— Ну что вы! Просто мои коллеги настояли, чтобы я взял их с собой. Ну, а теперь давайте я вам все объясню.
Бен наклонился к ним, чтобы лучше слышать. Он один не отказался от шампанского, предложенного стюардессой.
— Разумеется, все, что я вам расскажу, не подлежит разглашению и должно остаться строго между нами. Ситуация критическая, поэтому мы были вынуждены вас побеспокоить. Речь идет о репутации Европейской комиссии. Более того, о самом ее существовании… Поверьте, я не преувеличиваю. Если утечка информации произойдет до того, как мы во всем разберемся, нашей организации грозит катастрофа. Итак, меня зовут Франсуа Жерлан, я работаю…
— Координатором в БЕПСе, — прервал его Бен. — Я посмотрел вчера в Интернете. Впрочем, в жизни вы лучше, чем на фотографии, там у вас какой-то затравленный вид.
Ну и наглец! — подумал Петер, хорошо знавший, когда Бен над кем-нибудь издевается.
— Что такое БЕПС? — спросил он. — Сожалею, но я не в курсе.
Жерлан нервно поправил очки:
— Бюро европейских политических советников. Наша задача сводится, в основном, к выработке советов и рекомендаций по вопросам европейской политики для председателя Европейской комиссии и ее комиссаров. БЕПС находится непосредственно под их управлением, поэтому широкая общественность мало что о нем слышала. Я работаю в учредительном комитете и координирую…
— Хорошо, но какая связь между нами и европейской политикой? — перебил его Петер, раздраженный тем, что Жерлан все ходит вокруг да около.
Жерлан поджал губы, помолчал и сказал:
— Пять дней назад служба внутреннего контроля представила председателю Комиссии срочный доклад о том, что в Генеральной дирекции по свободе, безопасности и правосудию существует черная касса. Ее трудно обнаружить: схема увода денег очень сложная. Вероятно, касса существует уже давно, но ее никто не замечал. Управлял ею некий Густав Ле Молль, возглавлявший службу внутренней безопасности и службу правосудия. Разумеется, его немедленно допросили, но он все отрицал. Опасаясь крупного скандала, председатель Комиссии решил не давать делу хода, пока все не выяснится. Ле Молля не арестовали, и это было ошибкой. Когда в кабинетах его ведомства было решено провести обыск, там случился пожар.
— Вы думаете, это дело рук Ле Молля?
— Скорее всего, так как в здание вошли по его пропуску. Председатель Еврокомиссии потребовал провести внутреннее расследование, прежде чем об этом пронюхает пресса. Европа и так в тяжелом положении, и если станет известно, что в Комиссии процветает коррупция… Только представьте себе, каковы будут последствия!
— А куда шли деньги из черной кассы? — спросил Петер.
— Я как раз перехожу к этому. В офисе Ле Молля спасти ничего не удалось, но у него дома, среди прочих бумаг, мы нашли одну интересную папку. Это, конечно, мало, но лучше, чем ничего. В ней оказались материалы об использовании части денег из черной кассы — несколько миллионов евро — на развитие двух объектов, один из которых находится в Пиренеях, а другой — во Французской Полинезии. Вы, возможно, слышали, что на Пик-дю-Миди уже несколько лет собираются закрыть обсерваторию: она очень дорого обходится. Год назад этого едва не произошло, однако Европейская комиссия вложила средства в спасение обсерватории. Официально мы можем только оказывать финансовую поддержку, но, возможно, Ле Молль воспользовался случаем и отправил на Пик-дю-Миди группу ученых, финансируя их из той самой черной кассы.
— То есть на деньги Еврокомиссии? — спросил Петер.
— Нет. Нам не удалось установить, откуда поступали деньги в черную кассу.
— Это все прекрасно, но я по-прежнему не понимаю, какое это имеет к нам отношение, — сказал Петер, теряя терпение.
Сам удивившись тому, каким тоном он заговорил, Петер понял, насколько ему не нравилась история, в которую втянули его и Эмму. Как этот тип меня бесит! Если бы он рассказал все до отъезда, я бы никуда не отпустил Эмму.
— Какое отношение?.. — переспросил Жерлан. — В той самой папке, которую мы нашли, была записка, написанная рукой Ле Молля. Он занимался какими-то исследованиями, которые, похоже, зашли в тупик, и он собирался вызвать вас и вашего родственника на Пик-дю-Миди для обработки и анализа данных. А вашу жену он хотел привлечь для работы в Полинезии, чтобы определить новое направление исследований.
— Кому была адресована записка? — спросил Бен.
— Этого мы не знаем.
— А что сейчас происходит на Пик-дю-Миди?
— На подвесную дорогу прибыла полиция и перекрыла доступ в обсерваторию. До нашего прибытия никто не сможет ни подняться наверх, ни спуститься вниз.
— Если я правильно понял, вы хотите, чтобы мы отправились с вами в какую-то обсерваторию, о которой вы сами ничего не знаете? — удивительно спокойным тоном спросил Петер.
— Профессор, не волнуйтесь. Мы думаем, что найдем там научные материалы, в которых, по мнению Ле Молля, вы могли бы разобраться.
— А моя жена?
— Мой коллега отбыл вчера в Полинезию, с ним двое полицейских. Они будут сопровождать вашу жену и попросят сделать заключение о том, что там будет найдено.
— И вы, конечно, понятия не имеете, что именно ее ожидает? — уточнил Петер.
Жерлан поправил очки:
— Уверяю вас, бояться нечего! Мы ведь имеем дело не с мафией… И это не шпионский детектив, а поручение Европейской комиссии. Спасая нашу организацию от беспрецедентного сканда…
— Вы совершенно безответственны, — проворчал Петер, отстегнул ремень безопасности и встал.
— Профессор Де Вонк, успокойтесь! Поверьте, мне не поручили бы это дело, если бы оно представляло хоть какую-то опасность…
— А что тогда делают здесь эти головорезы? — спросил Петер, указывая на троих охранников.
— БЕПС напрямую подчиняется приказам председателя Комиссии. Это решает множество проблем и обеспечивает полную секретность.
Петер подозвал стюардессу и указал на выход из самолета:
— Будьте любезны, распорядитесь, чтобы самолет развернули.
— Простите, что вы сказали?
— Вы меня прекрасно поняли. Я возвращаюсь в Париж. Немедленно. — Повернувшись к Жерлану, он добавил: — Свяжитесь с самолетом моей жены и скажите, чтобы они сделали то же самое.
Жерлан покачал головой:
— Боюсь, это невозможно. Я должен быть в обсерватории сегодня утром. Нужно успеть до того, как эта история получит огласку! И я не успею расшифровать полученные данные за те несколько часов, которые у нас остались. Все, чего я прошу: взгляните на материалы и скажите, что именно финансировал Ле Молль. Он упоминал в записке ваши имена, и это означает, что вы можете помочь. Если же окажется, что ваше присутствие не требуется, вы немедленно вернетесь домой, даю вам слово. Поверьте, скандал может разразиться в любую минуту, и тогда все будет кончено! Но если мы узнаем, что затевал Ле Молль, и сможем сами его обвинить, нам удастся сохранить нашу репутацию. Я не мог рисковать, теряя время, и вызвать вас только после того, как сам приеду в обсерваторию. Считайте, что я поступил неправильно, пусть так, но я очень прошу вас помочь…
