Максим Шаттам - Теория Гайи
— А дальше?
Бен покачал головой:
— Больше я ничего не знаю. Я думал, вы мне расскажете, во что мы ввязались…
Бен, с торчащими черными волосами, серьгой в брови и татуировкой, покрывавшей всю правую руку от плеча до запястья, был похож скорее на сёрфингиста, чем на ученого. Ему было двадцать семь лет, он был холостяком, и это его вполне устраивало. Он обожал музыку, концерты, путешествия и считал, что жить с кем-то еще — значит отвлекаться от развития собственной личности.
— Я принял это предложение только потому, — сказал он, — что оно совершенно не похоже на то, чем я занимался все это время. Поздний звонок и предложение выехать на спецзадание! Круто! Как в кино!
— Вот и мы так подумали, — невесело усмехнулся Петер.
Окружное шоссе было уже забито, в одну сторону тянулась полоса красных огней, а в другую — белых. Над дорогой висела коричневая пелена выхлопов, мелькали мосты, рекламные щиты, а на возвышениях — светящиеся вывески. Главная транспортная артерия города была закупорена, и мегаполис оказался на грани сердечного приступа.
Петер внимательно рассматривал Бена в зеркале. Что за исследование, да еще такое срочное, могло потребовать их присутствия?
Бен — социолог, специалист по динамике человеческого поведения. Эмма — доктор палеоантропологии,[7] автор скандальных гипотез об эволюции. А он сам — биолог и генетик. Странная команда…
«Срочное дело… — думал Петер. — Чем может быть вызвана такая спешка? Какой-то катастрофой?»
Письмо, отправленное по электронной почте с метеостанции на мысе Мизен Хэд (Ирландия) в Европейское агентство по защите окружающей среды (Брюссель).
Господа!
Открывая вновь эту метеостанцию, чтобы превратить ее в центр по изучению изменений Гольфстрима, вы обратились к нам с просьбой оценить ситуацию и составить отчет на основе последних данных о влиянии этого течения на окружающую среду.
Вы получите доклад в ближайшее время. Разумеется, это лишь предварительный отчет, и нам предстоит большая работа. В связи с этим мы надеемся, что обещанное нам финансирование будет наконец предоставлено. Мы полагаем, что нет необходимости напоминать о том, какое огромное значение имеет это исследование.
Уже сейчас мы можем с уверенностью прогнозировать серьезные изменения климата, которые будут происходить с доселе невиданной скоростью. Все радиобуи, установленные в Атлантическом океане, показывают изменение направления Гольфстрима. Возможно, это вызвано таянием льдов на полюсах и в Гренландии, а также других малых ледников по всему миру и опреснением океана.
Последствия не заставят себя ждать. В ближайшее время начнется падение зимних температур во всей внешней части Западной Европы и Скандинавии. Но это не означает, что летние температуры повысятся. Современные модели прогнозирования основаны на анализе ослабления течения, произошедшем 15 000 лет назад, поэтому мы не можем утверждать, что амплитуда температур останется прежней.
Полагаясь исключительно на свою интуицию, я все же считаю, что мы вступаем в эпоху беспрецедентных климатических потрясений.
Никогда еще в истории нашей планеты атмосфера (в том числе и ветры, которые также участвуют в формировании климата) и Мировой океан не подвергались такому насилию как сейчас. А хуже всего то, что изменения такого масштаба впервые спровоцированы живыми организмами — человечеством!
Должен добавить: агрессивное вмешательство человека в жизнь природы, начавшееся всего два столетия назад, идет с такой головокружительной скоростью, что я могу утверждать — планета уже на пределе. Необходимо принимать срочные меры. Но речь идет уже не об охране окружающей среды.
Речь идет о выживании человечества.
2
Оставив машину на стоянке, трое ученых взяли дорожные сумки и пошли к главному входу в аэропорт.
— Я собирался впопыхах. Надеюсь, нам выдадут полотенца, — пошутил Бен.
— Кстати, а что тебе посоветовали взять с собой? — поинтересовался Петер.
— Теплую одежду. Сказали, что работать будем где-то в горах.
— Мне сказали то же самое.
— А мне нет, — вмешалась Эмма. — Мне велели взять легкую одежду для жаркого климата и удобную обувь, потому что придется много ходить.
— Я потребую, чтобы нам дали хотя бы минимум информации, прежде чем ты уедешь, — решительно заявил Петер. — Нельзя же просто взять и отправиться на другой конец света, не получив никаких объяснений!
Эмма видела, что муж нервничает. Она изучала его уже почти пятнадцать лет и знала каждую его интонацию, каждый жест и взгляд. Эмма называла это «второй любовной фазой». После знакомства и страсти («первой фазы») начинается следующий период, когда, чтобы сохранить отношения, нужно по-настоящему изучать другого человека и научиться любить его, не становясь навязчивым. Это самый сложный этап: постоянный контакт с другим человеком приводит к тому, что вы сначала расслабляетесь, а потом начинаете раздражать друг друга, если только не будете постоянно работать над собой. Эмма привыкла анализировать все, с чем имела дело. И это помогало сохранять их семью, делало их единым целым и у многих вызывало зависть.
Невысокий полный мужчина лет сорока, со светлыми, безупречно уложенными волосами, в очках в тонкой оправе, поджидал их у стеклянной двери. Он был в спортивной обуви, свитере и вельветовых брюках и потирал замерзшие руки.
— Франсуа Жерлан, из Европейской комиссии, — представился он. — Будем знакомы.
Они обменялись рукопожатиями, и Бен указал на свою машину:
— Могу я ее здесь оставить?
— Давайте ключи, я попрошу переставить ее на другую стоянку. Ну что вы, никакого беспокойства! Мне самому не по душе вся эта таинственность, но будьте уверены, на это есть причины. Мы еще обо всем поговорим, у нас будет достаточно времени в самолете. А сейчас график поджимает, нужно торопиться… — Он взглянул на Эмму: — Особенно вам, доктор.
Вслед за Жерланом они вошли в здание аэропорта.
— Если я правильно понял, моя жена покидает Францию, а мы едем в Пиренеи? — спросил Петер.
— В Пиренеи, совершенно верно! Я потрясен вашей сообразительностью. Вчера вечером я только упомянул юг Франции и сказал, что мы будем работать в горах… Что касается вас, доктор Де Вонк, — добавил он, обращаясь к Эмме, — тут все несколько сложнее. Вообще-то, вы не покидаете владений Франции, но… Вы все поймете в самолете. — И, улыбнувшись, добавил: — Наверное, непросто, когда вас обоих зовут доктор Де Вонк?
— Ко мне чаще обращаются «профессор», — сказал Петер.
Они шли по пустому длинному коридору, залитому белым светом.
— Господин Жерлан, — начал Петер, — мы пока не задали ни одного вопроса. Но не кажется ли вам, что пора объяснить, куда мы направляемся? Мне не нравится, что моя жена едет неизвестно куда и я даже не буду знать, где она находится. И мне все равно, чья это идея — Европейской комиссии или чья-то еще.
— Я как раз собирался все объяснить…
Они остановились у стойки, за которой стояла молодая женщина в английском костюме. Жерлан протянул ей ключи от машины Бена. Она забрала у всех удостоверения личности, просканировала и вернула, ослепительно улыбнувшись.
Жерлан тут же повел их за собой по другому коридору.
— Я еду вместе с вами, профессор — сказал он Петеру. — Вы успеете удовлетворить ваше любопытство.
Петер остановился, взял Жерлана за локоть и заговорил совсем другим тоном:
— Вы серьезно думаете, что мы сядем в самолет, который отправляется неизвестно куда? До сих пор мы делали все, что вы нам говорили, но теперь хватит! Выкладывайте!
Эмма еле заметно усмехнулась. Она уже давно ждала, когда Петер взорвется. Люди нередко пытались манипулировать им, введенные в заблуждение его невозмутимостью, но продолжалось это только до тех пор, пока он не проявлял свою истинную натуру и крутой характер.
Застигнутый врасплох, Жерлан моргнул и что-то пробормотал. В это время они вышли на бетонную площадку аэропорта. В пятидесяти метрах от них уже ревели двигатели двух частных самолетов.
— Ваша жена едет во Французскую Полинезию… — Жерлан пытался перекричать шум двигателей.
— Я не знала, что там велись раскопки, — удивилась Эмма.
— Раскопки? — переспросил Жерлан. — А… понимаю… Но это не то, что вы думаете. Ваше задание не имеет отношения к…
Эмма удивилась:
— Послушайте, я палеоантрополог, и если там нет…
— Мой коллега вам все объяснит на месте, — коротко ответил Жерлан.
Он повел их к «фальконам»,[8] рядом с которыми уже стояли бортпроводники. Жерлан указал Эмме на ее самолет.
— Не волнуйтесь, — сказал он, обращаясь к Де Вонкам, — вы сможете пообщаться, когда долетите. Сожалею, что все так внезапно и загадочно, но это, увы, необходимо.
