Максим Шаттам - Черная вдова. Шаттам
Бролен осушил стакан и пошел в дом. Сапфир последовал за ним.
Несколько месяцев назад Бролен стал замечать, что ночь способна подчеркивать недостатки, превращая дневные тревоги и разочарования в страхи и боль. Он догадывался об этом давно, но некоторое время назад начал этого бояться. Он спал все меньше, а украденное у сна время целиком отдавал работе. За удивительно короткий срок он заработал в кругу частных детективов отличную репутацию. Он специализировался на исчезновении людей и считался в этой области одним из лучших специалистов.
Он вошел в отделанный деревом кабинет, по всей длине которого проходили несущие балки. К одной из них была прикреплена паутинка Ловец снов, такие же паутинки висели и в остальных комнатах дома. По словам самого Бролена, это не было связано с суеверием, а носило скорее символический характер.
В дом со всех сторон стала проникать принесенная луной свежесть.
Бролен взял с письменного стола досье. Это было его последнее дело: похищение семнадцатилетней девушки, которая на самом деле сбежала со своим парнем. Вовсе не та история, ради которой он поклялся работать не покладая рук. Он бросил досье на пол — дело было раскрыто.
Ища взглядом что-нибудь интересное, он заметил, что в кабинете очень темно, и зажег настольную лампу.
Ноутбук, факс, заставленные папками полки — в этой комнате не было никаких сокровищ и уж тем более тайников. Бролен застыл в нерешительности: уже несколько недель во время таких ночных блужданий он сгорал от желания подойти к телефону и набрать заветный номер.
Может быть, это желание возникло из-за того, что он мало говорил и редко виделся с людьми. Ведь он общался лишь с несколькими полицейскими (Ллойдом Митсом, Ларри Салиндро и другими), но все они напоминали ему о прошлом, о котором хотелось забыть.
Вот почему ему так сильно не хватало ее.
Не физически, не духовно. Просто она была очень на него похожа.
Аннабель. Его подруга.
Они встретились в Нью-Йорке в январе прошлого года в ходе особого расследования и, как говорится, нашли друг друга. Они умели молчать об одном и том же, не испытывая смущения в присутствии другого, и понимали друг друга без слов.
Они не виделись почти пять месяцев.
Вначале он не испытывал ничего кроме ностальгии, а сейчас в нем пробудилось желание.
Минуту спустя он держал в руке телефон и набирал номер. Он делал это уже сотни раз, но всегда вешал трубку. Теперь он подождал и услышал гудок.
На звонок ответили после третьего сигнала, когда он уже собирался снова струсить и положить трубку. Услышав голос Аннабель, Бролен вспомнил ее длинные волосы и приятный аромат духов, который ему удавалось уловить во время их редких встреч.
— Аннабель О’Доннел слушает.
Бролен едва заметно улыбнулся.
— Алло! — повторила она.
— Добрый вечер, — сказал он.
После короткого молчания Аннабель спросила:
— Джошуа?
— Я не помешал?
— Вот так сюрприз! Я… Прошло столько времени.
— Вот об этом-то я и подумал. Как ты?
В трубке послышался треск. Бролен решил, что Аннабель перешла с другое место, чтобы расположиться удобнее. Ее голос зазвучал более расслабленно:
— Хорошо. Бруклин есть Бруклин. Жизнь идет своим чередом.
Они помолчали.
— Ты… — начали они одновременно и весело рассмеялись, что немного разрядило атмосферу.
— Ты в Портленде? — спросила она.
— Да. Я дома, за городом. Аннабель, уже несколько дней как я думаю приехать в Нью-Йорк. Может, проведем немного времени вместе?
— Конечно, — поспешно ответила она.
Необычность их отношений нравилась им обоим. Они никогда не были любовниками. Они — как два одиноких человека, два голоса, затерянных в пространстве, которые нашли друг друга. Бролен старался не думать, какие чувства к ней испытывает. Она не была для него ни младшей сестрой, ни любовницей. Она была просто она.
— Я сейчас свободен и мог бы прилететь завтра или послезавтра.
— Отлично, я могу взять отпуск, — обрадовалась она. — Помнишь Кони-Айленд, как мы гуляли ночью по пляжу? Сейчас отличная погода и можно туда вернуться. Запастись пивом, как в прошлый раз…
— Я с удовольствием.
Они снова замолчали.
— Джош… Я очень рада тебя слышать. Мне много раз хотелось тебе позвонить.
В слабом свете настольной лампы Бролен покачал головой. Он тоже много раз хотел ей позвонить и знал, почему она этого не делала. Они понимали, что не смогут поддерживать отношения, общаясь по телефону или отправляя друг другу письма. Все, что их связывало, — это родство душ и воспоминание о минутах, проведенных вместе. На мгновение он представил, как она лежит на диване, задумчиво глядя из окна на небоскребы Манхэттена, в четырех тысячах пятистах километрах от него.
— Я позвоню тебе завтра из аэропорта, — сказал он и положил трубку.
Разговор длился не более двух минут. Он вовсе не планировал лететь в Нью-Йорк. Идея родилась внезапно, будто подсказанная внутренним голосом.
Удивленный тем, как все вышло, Бролен покачал головой, встал, снял рубаху и вошел в спальню. Он зажег свечу и, не снимая джинсов, лег на кровать и стал смотреть на огонь.
На этот раз ночь не будет слишком длинной.
Едва погрузившись в сон, Бролен проснулся от звука мотора. Перед домом стоял автомобиль. Когда в дверь постучали, частный детектив уже надевал чистую рубаху.
На дворе стояла глубокая ночь.
За дверью ждал Ларри Салиндро, мертвенно-бледный, с красными от слез глазами.
Вместо обычной полицейской формы на нем были шорты и кеды. Они знали друг друга семь лет, но Бролен никогда не видел коллегу в такой одежде.
— Джош… Мой брат… Флетчер… Он умер.
Бролен посмотрел ему прямо в глаза и посторонился, приглашая войти.
Ларри Салиндро сидел, сжав голову руками. Перед ним на столе дымилась чашка чая. На вид ему было около пятидесяти лет. Волосы с проседью, круглый живот. Это был давний коллега и друг Бролена.
— Его нашли вчера после обеда. У него такое лицо, будто он умер от страха.
Он произнес это сквозь пальцы, как скороговорку, которую повторял в сотый раз. Бролен смотрел на него, сидя в кресле напротив. Пухлые руки друга дрожали в полумраке гостиной. У Салиндро не было ни жены, ни детей. Он жил один, и Бролен знал, что вся его семья — это брат.
— Несчастный случай? — спросил Бролен.
Салиндро тяжело вздохнул.
— Неизвестно. Нужно провести вскрытие. — Он поднял глаза на Бролена. — Джош, я видел его, он будто… испугался до смерти. Он выглядит так, будто умер от ужаса!
Его глаза наполнились слезами, и он с силой сжал зубы.
— Даже врач был потрясен, — продолжал он. — Вскрытие проведут сегодня. — Салиндро неловко взял в руки чашку с чаем. — Я… Не думаю, что смогу там присутствовать.
Бролен сел на край кресла и наклонился к другу.
Они провели бок о бок сотни часов, как подростки, наивно надеясь изменить мир к лучшему. Опытный Салиндро присматривал за Броленом, когда тот только появился у них, играя роль сначала отца, потом друга. Супругой Ларри была Мать-справедливость, и по воскресеньям он часто приглашал Джошуа на свои холостяцкие барбекю, которые проходили на траве под звездами. Они пили пиво и рассуждали о человеческой глупости.
Бролену было больно смотреть на убитого горем друга. Он мгновенно забыл о том, что собирался лететь в Нью-Йорк.
— Ты останешься у меня, — сказал он. — Только ты и я в этом забытом Богом месте.
Салиндро стал было возражать, но, перехватив взгляд Бролена, замолчал. В глазах частного детектива сквозила та же уверенность, что и в голосе.
— Ты останешься здесь на столько, на сколько захочешь. Мы будем гулять, есть на террасе мороженое и болтать о том о сем. — Помолчав, Бролен самым невозмутимым тоном добавил: — Я пойду на вскрытие твоего брата и прослежу за всем.
Салиндро вяло покачал головой и почувствовал, как на его руку легла ладонь Бролена.
Над их головами плавно вращался Ловец снов.
3
Мощный двигатель автомобиля «Форд Мустанг» невозмутимо ревел, ожидая, когда ему позволят как следует разогнаться. Бролен и Салиндро ехали по федеральной восемьдесят четвертой автотрассе вдоль реки Колумбия, вид на которую им время от времени открывался.
До восточных кварталов Портленда они добрались меньше чем за полчаса.
Салиндро молчал, пока они не въехали в город. Тогда он зашевелился и мельком взглянул на своего друга, сидящего за рулем.
— Жизнь — редкостная дрянь, правда? — Он сказал это спокойно, как будто данная истина не подвергалась сомнению. — Черт возьми, Джош, я ума не приложу, как сказать об этом Долли и детишкам. Они не поймут, в их-то возрасте… — Салиндро тяжело вздохнул и взглянул на Бролена. — Прости. Я не должен был этого говорить.
