Ной Чарни - Двойная рокировка
Но тут раздался звонок сотового телефона, еле различимый в шуме зала, и Коффин приложил к уху трубку.
— Pronto. Buona sera.[5] Не ожидал вас услышать. Чем могу… Неужели? Нет, я буду у вас… Завтра первым же рейсом прилечу в Рим… Опять что-то украли.
ГЛАВА 3
Женевьева Делакло сидела в своем кабинете, положив обтянутые чулками ноги на стол. Она так сильно сжимала авторучку, что та, казалось, вот-вот сломается. Вошедшая секретарша принесла ей чашку кофе.
— Et voila! Merci bien,[6] Сильвия, очень кстати. Сколько у нас осталось до звонка?
— Всего десять минут, мадам.
— Putain de merde,[7] — пробормотала Делакло. — Десять минут. Хорошо. Принесите мне, пожалуйста…
Но секретарша уже скрылась за дверью. Она знала, что надо принести.
Достав сигарету, свой неизменный «Галуаз», Делакло глубоко затянулась. Положив левую руку на грудь и держа в правой сигарету так, словно это подзорная труба, она застыла, собираясь с мыслями. Курение помогало сосредоточиться.
Президент «Общества Малевича» уехал по делам в Нью-Йорк. Надо было срочно решать, как реагировать на появление на рынке вероятной подделки. Сев за стол, Делакло забарабанила пальцами по темно-красному дереву. Перед ней лежала толстая папка. Она уже знала, как поступить. Президент был лишь публичной фигурой — пожимал руки и добывал средства. В искусстве он ничего не смыслил. За это отвечала она.
Зазвонил телефон.
— Alors,[8] — начала она. — Я только что разговаривала с этим козлом Джеффри из «Кристи». Он не собирается снимать ее с торгов. И вообще не принимает нас всерьез… Я знаю, что достаточно одного авторитетного заявления, что это подделка, и они заткнутся. Но проблема в том, что никому не выгодно объявлять эту картину поддельной… Правильно…
Все дело в финансовой стороне вопроса. Ну сами подумайте. Если окажется, что это действительно фальшивка, возникнет ряд проблем. Конечно, справедливость восторжествует и сам Малевич от этого только выиграет, но мир искусства редко оказывается на высоте, когда случаются подобные происшествия…
Кто в результате пострадает? Аукционный дом, поручившийся за поддельную картину, останется в дураках. Их репутация, и в особенности репутация их так называемого эксперта, будет сильно подмочена. Общеизвестно, что эксперт, не распознавший подделку, рискует навсегда погубить свою карьеру… Да, и поэтому… да…
Вспомните дело «Гетти», когда их человек заявил, что итальянские рисунки семнадцатого века, за которые музей только что заплатил несколько миллионов, являются поддельными. Он даже утверждал, будто знает, кто их подделал. Но «Гетти» отказался провести экспертизу рисунков. Если они и в самом деле были ненастоящими, «Гетти» погорел бы на несколько миллионов, а окажись они подлинными, специалист полностью утратил бы доверие. В любом случае он бы их подвел. А ведь бедняга просто хотел, чтобы восторжествовала справедливость… Да, я знаю…
Поэтому его тихо уволили без всякой экспертизы рисунков, — продолжала Делакло, постукивая по папке. — Сейчас у нас такая же ситуация. «Кристи» уже выпустил каталог, что означает объявление миру, будто данная картина принадлежит кисти Малевича. Мало того, они установили оценочную стоимость в четыре — шесть миллионов фунтов стерлингов… Как же они могли так ошибиться? Очень просто. Список предыдущих владельцев кажется безупречным…
Не знаю, — произнесла Делакло, закуривая следующую сигарету. — Конечно, они не дадут мне провести исследование и не разрешат посмотреть на документы. Мне известна только половина указанных в каталоге владельцев. Остальные вызывают сомнение. Сначала я подумала, что это недоразумение. Список владельцев относится к какой-то другой картине Малевича, а на фотографии ошибочно указана наша. Но Джеффри уверил меня, что никакой ошибки нет и эта картина находится сейчас на его столе… Ну, мы можем через суд заставить их отказаться от торгов, но только в том случае, если будет доказано, что картина украдена…
Делакло приготовила следующую сигарету.
— Нынешний владелец, имя которого «Кристи», как обычно, держит в строжайшем секрете, конечно, будет не в восторге, если окажется, что его Малевич фальшивый, поскольку потеряет на этом кучу денег. А если он преступник и знает, что впаривает подделку, то тем более не заинтересован в разоблачении, правильно? А покупатели сейчас предпочитают — хотя и не признаются в этом — пребывать в счастливом неведении относительно подделок, чтобы на рынке было как можно больше Малевичей, которыми они могли бы украшать стены и заодно тешить свое тщеславие. Появление на рынке нового Малевича — достаточно значительное событие, и если он вдруг лопнет как мыльный пузырь, богачи будут страшно разочарованы. Таким образом, «Кристи» лишится репутации и комиссионных, владелец картины останется с дешевым куском холста, а покупатели — с разбитым сердцем. Ничего удивительного, что «Кристи» не хочет разоблачения…
Можно предположить, что у них достаточно опытный эксперт, который тщательно все проверил. Но он не знаток Малевича, а специалист по искусству двадцатого века. А значит, знает все и обо всех. А такая экспертиза довольно специфична. Но вы правы… Он мог, например, провести рентгеновский анализ. Это первое, что приходит на ум в таких случаях. Но такие исследования довольно дороги, а вера у нас ценится выше фактов. Владелец вряд ли захочет потратиться на это без каких-либо особых причин. А уж «Кристи» тем более. Конечно, такой причиной вполне может стать наше заявление, но у «Кристи» есть еще один весомый довод против подобной проверки — список владельцев…
Ведь копать начинают, только если список отсутствует или вызывает сомнения. В данном случае он безупречен. Этот эксперт работает в «Кристи» главным куратором русской и восточноевропейской живописи. Следовательно, именно он отвечает за предстоящие торги. В каталоге сто два лота, и все должны быть проверены, оценены и описаны. После того как список владельцев подтвердится, в сторону лота уже никто не взглянет. Дело закрыто, malheureusement…[9]
О нет. Не думаю, что нам следует публично выступать с обвинениями. Это лишь подогреет интерес к картине. Покупатели безгранично доверяют экспертам «Кристи». Большинство из них не разбираются в тонкостях и всегда рады купить известное имя, которым могут прихвастнуть у себя в Хэмптоне или Сен-Тропезе. Музеи более осторожны, но там тоже жаждут знаменитостей. Они предпочитают иметь горсточку признанных шедевров, а не завешивать залы картинами никому не известных художников, даже вполне первоклассных. Народ толпами валит на выставки, где экспонируется какое-нибудь известное полотно типа «Матери» Уистлера, и весьма неохотно посещает музеи с картинами Кузнецова, Татлина, Малевича, Кандинского и Чашника, где есть риск натолкнуться на нечто принципиально новое. Нет, музеи хотят великих художников, чтобы помещать их картины на свои сувенирные кружки и галстуки.
Наше вмешательство вызовет толки, которые только привлекут к торгам лишнее внимание. Это усугубит ситуацию и увеличит прибыль «Кристи» и анонимного продавца. Да, совершенно верно… Все, что мы можем сделать, — это ждать и следить за развитием событий. Они, в конце концов, сами нарвутся. Если мы сейчас подключим полицию, то рискуем спугнуть мошенника, а «Кристи» просто спрячет голову под крыло. Я поеду на аукцион и посмотрю, кто купит картину: если музей, то все будет на виду, а если частное лицо, предпочитающее остаться неизвестным, то я хотя бы узнаю, кто его представитель. Иначе и картина и покупатель просто исчезнут с нашего радара.
Делакло откинулась на спинку стула. Ей еще предстояло разобрать сегодняшнюю почту. Телефонный звонок оторвал ее от этой ежедневной работы. Помимо надзора за картинами, принадлежащими «Обществу Малевича», в ее обязанности входила экспертиза. Восьмидесятилетний старик из Минска утверждал, что у него имеется письмо Малевича к Владимиру Татлину, а некто из Лиона хотел удостовериться в подлинности рисунка, приписываемого Малевичу.
Делакло почувствовала усталость и рассеянно оглядела кабинет: репродукции в рамках; дипломы; черно-белая фотография ее матери с новорожденной дочерью на руках; вымпел бейсбольной команды «Бостон ред сокс»; офорт Уистлера, на котором старые моряки пируют в таверне; кофейные чашки; открытка с ночным видом Бостонской гавани; серебряная зажигалка «Зиппо» на столе. Она бросила взгляд на узкое окно: переплетение городских улиц медленно заливало лазурное море сумерек, чуть волнуемое вечерним бризом. «Хорошо, что „Общество Малевича“ находится не в России», — подумала Делакло.
Она сложила разбросанные по столу бумаги, убедилась, что все ручки, торчащие из кофейной чашки, стоят пишущей частью вниз, и защелкнула портфель. Господи, еще только понедельник. Закрыв дверь кабинета, она сбежала по винтовой лестнице.
