Общество мертвых бойфрендов - Елена Станиславская
Варя сказала Пашке, что хочет посоветоваться с сестрой, и нажала на вызов.
Сара ответила сразу. Она валялась на кровати в своей комнате в окружении плюшевых летучих мышей. Варе в глаза бросилась синенькая, со смешным пятачком – ее сестре подарил Андрей при знакомстве. В раскрытое окно истошно орали сойки, а из колонки лился холодный дарк-эмбиент. Из-за плеча сестры выглядывал тревожный черно-белый постер Эдварда Гори по мотивам «Дракулы». Варя заметила что-то знакомое, и ее взгляд переместился ниже. По сердцу скользнул теплый солнечный зайчик: на подушке лежала книга с литерой «В».
Тут Варя заметила, что сестра вновь надела хеллоуинский кигуруми, и тепло рассеялось. Из глубин памяти всплыло выражение: «Агнец на заклание»[9], а следом: «Вспоминай свою маленькую овечку». Ощутив гадкий ком в желудке, Варя мысленно прикрикнула на себя: «Тупая башка, чтоб еще раз такое подумала!»
Выслушав Варин рассказ с Пашкиными вставками, Сара в ужасе округлила глаза и вскочила с кровати.
– Копы точно что-то разнюхали! Лучше не ходи, Ва. Закоси под дурочку. Типа никакой бумажки не видела, а у бабушки вообще маразм со склерозом.
Варя еле сдержалась, чтобы не рявкнуть: «Да это у вас с Пашкой маразм со склерозом!» Она ждала от сестры совсем другого. Ободрения. Подтверждения, что допрос – лишь формальность. И главное, самых обычных слов: «Все будет хорошо, не бойся».
Неожиданно Варя поймала себя на мысли, что сестра и друг неспроста отговаривают ее идти к следователю. Они сами сомневаются в ее невиновности – вот в чем дело. А ведь если подумать, у Вари был мотив. По крайней мере, в двух случаях из трех. Измена Костика, абьюз Юры. Пальцы свело, сердце забилось чаще – верные признаки, что тварь может проснуться.
Сестра хотела еще поболтать, но у Вари не было ни сил, ни настроения. Тянуло в уединение и тишину. Прохладно попрощавшись с Сарой, она засобиралась домой. Сунула повестку в рюкзак и тут вспомнила, что не взяла у Пашки контакт Рэдгрэс. Если договорился с человеком о встрече, лучше иметь возможность связаться с ним. У всех могут внезапно измениться планы.
– Я с ней с компа общался. – Услышав вопрос о контакте, друг почему-то напрягся. – Потом скину.
– Да давай я сфоткаю экран.
Стоило Варе шагнуть к «детской», как Паша преградил путь. Высокий, широкий, сейчас он не казался добродушным увальнем – скорее медведем, оберегающим вход в берлогу.
– Да что там у тебя? Или кто? Девушка, что ли? Надеюсь, живая? – Варя скуксилась от собственной неуместной шутки.
– Тю, любопытная Варвара. Нет у меня никакой девушки, сама знаешь. Просто комп заглючило. Нужно новый антивирусник поставить. Как разберусь, сразу кину тебе ссылку на страницу Рэдгрэс. Лады-нормалды?
Варя кивнула. Может, и правда Пашка нахватал вирусов. А если он что-то скрывает – ну что ж, у всех есть секреты.
Она щелкнула ключом, отпирая входную дверь.
– Когда ты уже сменишь замок? Неудобно без задвижки. Да и ограбить проще.
– Ха, что у меня брать? В отличие от некоторых. – Пашка подмигнул.
Несмотря на теплую погоду, стоявшую в Москве днем, вечер дышал прохладой. Солнце не сошло с ума и по-прежнему садилось рано, как и положено в ноябре. Это не могло не радовать. Варя достала из рюкзака свитер, надела его и, наслаждаясь остывшим воздухом, пошла к метро. Решив специально сделать крюк, она повернула на проспект Мира и позволила шуму и огням захватить себя. Варе казалось, что она ни о чем не думает, но с каждым шагом в голове незаметно зрело решение. Когда взгляд выцепил красную «М», она точно знала, что надо сделать.
Не с допросом. С Андреем.
Телефон зажужжал в кармане, уведомляя о новом сообщении. Волнение, едва поднявшись, сразу стихло. Варя вспомнила, что не ответила Чжан. Мачеха наверняка решила, что падчерица обиделась и нужно еще разок попросить прощения. Надо бы накатать в ответ вежливую отписку.
Варя вынула телефон и уставилась на рядок цифр. Незнакомый, чужой номер. Сердце заколотилось, и хлипкое спокойствие сменилось тревогой.
На экране появилась гифка с изображением темной воды – крупным планом, синяя до черноты, с гребнем одинокой волны. Внизу бежал текст: «Тут нет жизни. Тут нет никакого Нептуна. Тут так тихо, что я слышу пение рыб».
Губы дрогнули и прошептали:
– Захар.
Глава 11
Варя не помнила, как добралась до дома. Ноги сами несли ее по знакомому пути, и она пришла в себя, лишь оказавшись перед дверью собственной квартиры. Тело кое-как дотащилось до метро, ухитрилось сесть в правильном направлении и выйти на «Чистых прудах». А теперь стояло у стальной двери – последней преграды на пути к истерике.
Варя прижала палец к биометрическому замку и, ввалившись в прихожую, наконец позволила себе распсиховаться. Она швырнула рюкзак, а затем пнула его ногой. Не снимая кроссовок, прошла в спальню и изо всех сил дернула балдахин – бордовый пылесборник, расшитый пошлыми серебряными лунами и летучими мышами. Давно собиралась сорвать его и выбросить, да все руки не доходили. Затрещали тканевые петельки, но чертова тряпка не поддалась. Все же откинув ее, Варя рухнула на кровать и врезала по матрасу кулаком. В голове металась одна-единственная мысль: «Я спятила. Точно спятила».
Телефон валялся на самом дне рюкзака, погребенный под одеждой, книгой и аптечкой. Варя специально затолкала его поглубже. Никакой логики в этом не было, лишь желание вместе с телефоном спрятать свой страх. Так Джо из «Друзей», вспомнилось Варе сейчас, засовывал книги Стивена Кинга в морозилку.
Последнее полученное сообщение пугало Варю до дрожи. В то же время ей хотелось снова открыть его. Перечитать. Рассмотреть фотографию. Написать в ответ: «Что тебе нужно?»
Как она ни убеждала себя, что кто-то просто ошибся номером, поверить не получалось. Вначале она встретила Костю, теперь ей написал Захар. Осталось дождаться Юру, а то пока за него отдувалась мать. Изо рта посыпались смешки, похожие на щелканье попкорна. Варя приподнялась и залезла на широкий подоконник, заваленный подушками и книгами. Здесь она любила читать и цедить кофе при свете маленькой марокканской лампы, пока к стеклам не прилипал рассвет. В бабушкиной квартире такое было немыслимо: в ее строгом мирке кофе пился исключительно по утрам, а подоконники предназначались для фиалок.
Обычно, когда Варя забиралась на подоконник, в доме напротив уже не горел свет. Но сейчас был ранний вечер, и в желтых окнах, как в экранах смартфонов, транслировалась чужая жизнь. У плиты стояла женщина. Она зачерпнула из кастрюли что-то и, подув, протянула
