Домохозяйка - Фрида МакФадден
Нина разглаживает свою белую блузку и возвращается в гараж. Стоит только ей покинуть комнату, как все напряжение во мне спадает. Я всегда чувствую себя как на иголках в присутствии хозяйки, ведь она постоянно придирается к каждой мелочи в моей работе.
Эндрю выныривает из гаража, вытирая ладони о джинсы. Я люблю, когда он по выходным одет в футболку и джинсы. Люблю, как лохматятся его волосы, когда он занимается физической работой. Люблю, когда он улыбается и подмигивает мне.
Интересно, отъезд жены вызывает у него те же чувства, что и у меня?
— Итак, — говорит он, — теперь, когда Нины здесь больше нет, я должен кое в чем признаться.
— О?
Он хочет в чем-то признаться? Может, «Я безумно в тебя влюблен. Я уйду от Нины, и мы с тобой сбежим на Арубу»?
Вряд ли.
— Я не смог получить назад деньги за билеты, — говорит он, повесив голову. — Не хотел, чтобы Нина задала тебе за это трепку. Или, боже сохрани, попыталась повесить на тебя этот расход. Уверен — это она указала тебе неправильную дату.
Я медленно киваю.
— Верно, она, но… Ладно, в любом случае, спасибо. Я очень признательна.
— Так вот… Я хочу сказать, что эти билеты — твои. Отправляйся вечером в город, посмотри шоу с другом. И можете переночевать в отеле «Плаза».
Я едва не ахаю.
— Это так щедро с твоей стороны…
Правый уголок его губ поддергивается кверху.
— Ну, не выбрасывать же билеты. Идите, повеселитесь.
— Да… — Я тереблю подол своей футболки, напряженно размышляя. Невозможно даже вообразить, что бы сказала Нина, узнай она об этом. И, должна признать, одна лишь мысль о том, чтобы выйти в город, пугает меня. — Я признательна за твой подарок, но я никуда не пойду.
— Да ты что! Это же спектакль десятилетия! Тебе не нравятся бродвейские шоу?
Он ничего не знает о моей жизни, не знает, где я провела это самое десятилетие.
— Я не видела ни одного.
— Тогда ты просто обязана пойти! Я настаиваю!
— Да, конечно, но… — Я набираю побольше воздуха. — Правда в том, что мне не с кем идти. А одна не пойду. Так что придется мне обойтись без шоу.
Эндрю несколько секунд всматривается в меня, постукивая пальцем по слегка щетинистому подбородку. И наконец выдает:
— Я пойду с тобой.
Мои брови подлетают вверх.
— Ты уверен, что это хорошая идея?
Он колеблется.
— Знаю, знаю, Нина немного ревнива, но не пропадать же таким дорогим билетам! Уж не говоря о том, что не видеть ни одного бродвейского шоу — это просто преступление. Будет очень весело!
Да уж, будет весело. Это-то меня и беспокоит, черт бы все побрал.
Воображение рисует мне предстоящий вечер.
Вот мы с Эндрю проезжаем по Манхеттену в его BMW, вот сидим в партере и смотрим один из самых классных бродвейских мюзиклов, а потом, возможно, ужинаем в каком-нибудь ресторане поблизости, наслаждаясь бокалом «просекко». Разговариваем, не заботясь, что появится Нина и примется испепелять нас глазами…
Это великолепно.
— Хорошо, — говорю я. — Давай пойдем.
Лицо Эндрю светлеет.
— Отлично! Иду переодеваться. Встретимся здесь внизу через час, идет?
— Идет!
Пока я поднимаюсь на свой чердак, в моем солнечном сплетении зарождается темное и тяжелое ощущение. Как ни радуюсь я предстоящему вечеру, меня обуревает дурное предчувствие: если я сегодня вечером отправлюсь на это шоу, случится что-то ужасное. Я и так уже по уши влюблена в Эндрю, что само по себе грозит бедой. А провести с ним вдвоем целый вечер значит и вовсе искушать судьбу.
Но это же смехотворно! Мы с ним всего лишь поедем на Манхеттен и посмотрим мюзикл. Мы взрослые люди и умеем контролировать свои действия. Все будет хорошо.
24
Я не могу пойти в театр в джинсах и майке, что-что, а это уж точно. Я проверила по интернету — официально там нет дресс-кода, но все равно. Эндрю сказал, что пошел переодеваться, так что и мне нужно облачиться во что-то приличное.
Проблема в том, что у меня нет приличной одежды.
Хотя, если подумать, то есть. Мешок с нарядами, которые мне отдала Нина. Я аккуратно развесила их, чтобы ненароком не испортить, но ни одного еще не надевала. По большей части это всё изысканные платья — не облачаться же мне во что-то такое, занимаясь уборкой. Странно, знаете, орудовать пылесосом в бальном платье.
Но сегодня выпадает случай принарядиться. Может быть, единственная моя возможность за долгое время.
Самая большая проблема: все платья ослепительно белые. Похоже, это и впрямь любимый цвет Нины. Но не мой. У меня, кажется, вообще нет любимого цвета, вернее, все любимые, кроме оранжевого. Правда, белый я носить не люблю — слишком маркий. Сегодня вечером придется быть особенно аккуратной. Хотя вообще-то я буду не совсем белая, потому что у меня нет белых туфель. Есть черные — их и надену.
Перебираю наряды, стараясь найти самый подходящий. Все прекрасны и невероятно сексуальны. Наконец выбираю облегающее коктейльное платье с кружевами, с юбкой длиной чуть выше колена и открытой спиной. Нина намного тяжелее меня, поэтому я ожидаю, что платье будет на мне болтаться. Однако, должно быть, она приобрела его много лет назад, так что на мне оно сидит как влитое. Если бы я покупала специально для себя, то и тогда не смогла бы найти ничего лучше.
С макияжем особо не заморачиваюсь: немного губной помады да еле заметные стрелки на глазах — вот и все. Что бы ни происходило сегодня вечером, буду вести себя прилично. Последнее, что мне надо, — это вляпаться в какую-нибудь историю.
И, конечно, я не сомневаюсь: если Нина учует хотя бы намек на то, что между мной и ее мужем что-то есть, она сделает задачей своей жизни сжить меня со свету.
Когда я спускаюсь со второго этажа, Эндрю уже ждет в гостиной. На нем серый костюм с подходящим галстуком, он принял душ и побрился — на подбородке нет и следа давешней щетины. Он выглядит… о Господи, он выглядит божественно. Потрясающе красив. Так красив, что хочется ухватить его за лацканы и… Но самое чудесное — это то, как широко распахиваются его глаза при виде меня. Он громко ахает.
Несколько мгновений мы лишь стоим и смотрим друг на друга.
— Господи, Милли. — (Его рука, поправляющая галстук, дрожит.) — Ты
