Я их всех убил - Дениссон Флориан
18
После того как Борис вышел из машины, Максим развернулся и, как только оказался вне поля зрения коллеги, схватил тюбик с транквилизатором и проглотил таблетку, оцарапавшую горло. Почувствовал, как пилюля скользит вниз, до самого желудка.
Пока светофор горел красным, он откинулся на подголовник и закрыл глаза. Под веками плясали тени, и он ощущал, как замедляется биение сердца.
Через несколько секунд сзади загудели машины, и он вздрогнул, вынырнув из раздумий. Включил первую передачу и тронулся с места.
Через десяток километров дорога поднялась на перевал и снова запетляла. Ранняя зелень вела дуэль с чернотой неба. Никакого жилья в окрестностях, лишь деревья до самого горизонта. Только первоцветы у подножия дубов, каштанов и лиственниц привносили нотку надежды в это угрюмое окружение.
На повороте две колеи, заполненные дождевой водой, – очевидно, след трактора – свидетельствовали, что в этой глубинке все же есть люди.
Максим проехал мимо деревянного щита, указывающего направление к альпийскому ресторану, хорошо известному гурманам и туристам. Потратив несколько евро, здесь можно было продегустировать местные блюда в типично савойской обстановке, со спартанским комфортом, но теплым приемом.
Машина затормозила перед покрытой гравием дорожкой, мягко сбегающей к прелестному, типично деревенскому шале, крыша которого обоими скатами касалась земли. Дерево фасада и балкона казалось доисторическим, и только черепица из плитняка блестела как новенькая.
Стоило открыть дверцу, и в салон машины ворвался холод, ледяными касаниями напомнив, что на высоте температура понижается еще на несколько градусов. Запах горечавки, цветущей в углу запущенного сада, вызвал счастливые воспоминания юности. Рефлекторно Максим глянул на ржавый портик, где когда-то красовалось изображение трапеции и весов, и почувствовал легкий укол в сердце. В обычное время его гиперчувствительность вызвала бы ощущение кома в горле и непреодолимое желание заплакать, но благодаря химическому присутствию в крови транквилизаторов дурнота оказалась легкой и мимолетной.
Подойдя ко входу, он нажал на звонок и подождал несколько секунд. Короткая красная занавеска за окошечком в центре деревянной двери отодвинулась, и он увидел улыбку Анри Саже.
– Мне чуть было не пришлось ждать![26] – воскликнул он с порога, протягивая к Максиму руки.
Мебели внутри было совсем мало: заставленные книгами полки занимали практически все стены. Множество низковольтных лампочек давали оранжевый свет, теплый и приветливый. Старый паркет поскрипывал под ногами. Мужчины направились в большую комнату, где шахматная доска, казалось, терпеливо дожидалась, когда ее удостоят вниманием.
Максим склонился над расставленными фигурами и оглядел позиции пешек.
– Ты так больше и не играл? – удивился он.
Анри, вынося из кухни дымящийся чайник и пару чашек, воскликнул:
– Я ждал тебя! Хотел, чтобы ты своими глазами посмотрел, что я тебе готовлю: ручаюсь, ты ночь спать не будешь.
Он разразился утробным смехом; Максим ограничился сдержанной улыбкой.
– Хочешь чаю?
– Как всегда, тот малоизвестный сорт, который ты откопал уж не знаю где?
– Тот самый! – гордо объявил Саже. – «Ледяное объятие»: чай с мятой из Поднебесной.
– Давай «Ледяное объятие», хотя к нынешней погоде это не слишком подходит.
– Хочешь поглядеть на игру мастера? – спросил Анри, указывая на шахматную доску.
– Может, чуть позже, – ответил Максим, почесывая макушку, и немедленно пожалел об этом жесте, явно выдававшем затруднение.
Саже нахмурился:
– У тебя все в порядке? Возвращение в бригаду прошло хорошо?
От капитана Саже ничего нельзя было скрыть: он не обучался синергологии, однако по-прежнему оставался тонким наблюдателем, а еще психологом с обостренной чувствительностью.
Максим подул на свой чай и отозвался:
– Все нормально. У нас сейчас одно необычное дело…
Анри вылез из кресла и вернулся на кухню.
– Пока не забыл: я кое-что оставил тебе от обеда. Надеюсь, ты не в обиде, что я поел без тебя. Полента с грибами и соевый стейк. Ни масла, ни сметаны.
Благодаря транквилизаторам Максим чувствовал себя словно обернутым в вату, и голод, терзавший его желудок несколько часов назад, совершенно исчез.
– Я захвачу это потом с собой, – ответил он.
И снова лицо бывшего капитана омрачилось. Он медленно вернулся, паркет заскрипел. Устроившись в потертом бархатном кресле, он внимательно глянул на гостя:
– Ты сказал, необычное дело?
Максим отпил еще несколько глотков и сосредоточился на ощущении тепла, стекающего по горлу.
– Вчера в отделение недалеко от Анси заявился странный тип и уведомил всех, что убил четырех человек. Не желал ни назвать свое имя, ни объяснить, почему это сделал, только выдал список из четырех жертв.
Саже вытаращил глаза и поудобнее устроился в кресле.
– И мы никак не можем вытянуть из него на допросах хоть что-то; естественно, мы начали поиск по именам из списка и поехали к ним на дом. А там новая странность… У всех четырех жертв в домах обнаружились следы замытой крови, но никаких тел.
– И кто они по жизни?
– Трейдер, escort girl, профессиональный ютубер и композитор.
– Нестандартный набор, – заметил Анри, почесывая свежевыбритую щеку. – Их что-то между собой связывает?
Максим вздохнул и поднял голову. Его взгляд прошелся по сотням книг, заполнявшим большой книжный шкаф в глубине комнаты. В основном детективы, но были и старые авторы, литературная классика. На несколько секунд он забылся, убаюканный транквилизатором, потом встряхнулся.
– Коврик с колючками в форме лотоса, колокол для медитации…
Услышав это, Анри Саже напрягся, но заметил, что гость еще не закончил.
– Это не все, – сказал тот, с трудом сглотнув. – Среди немногих личных вещей подозреваемого нашли визитную карточку с логотипом Детей Гайи.
Бывший капитан вскочил с кресла. Максим слышал, как тот ворчит, расхаживая по комнате и взмахивая сжатым кулаком. Наконец Анри подошел к окну, откуда открывался вид на долину, и всмотрелся в горизонт, очевидно стараясь успокоиться.
– Твою мать… все по новой, – как заведенный повторял он, прислонившись лбом к оконной раме. Потом взял себя в руки и повернулся к гостю. – Это они его послали? Как этот тип оказался в следственной бригаде?
– Он сам явился в отделение в Силлинжи, и они сразу перекинули задержанного к нам.
Анри нахмурился и с встревоженным лицом подошел вплотную к Максиму:
– Покажи мне его физиономию!
Жандарм достал мобильник и полистал. Нашел досье и предъявил фото подозреваемого.
– Его зовут Кристоф Корню, он швейцарец.
Саже прищурился и наклонился к смартфону:
– Наркоман?
– Он принимал участие в сеансах программы Детей Гайи для наркозависимых. По всей видимости, у него психическое расстройство: он провел три года в психиатрической клинике после того, как кидался с ножом на прохожих.
– Как давно это было? – все с тем же напряжением в голосе спросил Анри.
– Пять лет назад.
Отставного капитана новая информация вдруг вроде бы успокоила, черты его лица расслабились, он снова уселся и отхлебнул чая.
– Расскажи-ка мне о жертвах.
– Нам известно немногое. Они почти призраки. В страховых компаниях ничего, в фонде соцобеспечения ничего, только контракт на электричество и пока не идентифицированные банковские счета.
– А телефония? – спросил Анри, в котором пробудились рефлексы дознавателя.
– Ни одного мобильника ни в одной из квартир. Кстати, все четыре арендованы в одном и том же агентстве недвижимости.
Его собеседник удивленно раскрыл и глаза, и рот.
– А вот это странно… – Он почесал макушку сквозь седые волосы и продолжил: – Ты помнишь их имена?
Хотя Максим знал их наизусть, он все-таки сверился с записью в мобильнике.
