Корни ненависти - Эва Гарсиа Саэнс де Уртури
Слегка опешив, я тем не менее не мог упустить такую прекрасную возможность.
– Вообще-то да, – ответил я. – Давай зайдем внутрь и спокойно поговорим. Здесь довольно прохладно, тебе не кажется?
– Да, конечно. Извини, надеюсь, ты не сочтешь меня невоспитанным… Поднимемся в мою квартиру.
Мы вошли через другую дверь, на этот раз справа от прихожей, и зашагали по каменным ступеням на третий этаж. На каждой площадке валялись разномастные археологические объекты: обшарпанные известняковые балки, сломанные колонны и даже огромная купель, опрокинутая на бок и перекрывающая путь.
– Последний ремонт, – пробормотал Альвар извиняющимся тоном. – Не представляю, куда пристроить все эти излишки.
– Не волнуйся; многие убить готовы, чтобы жить в таком музее.
Он повернулся и выдавил смущенную улыбку.
– Мне здесь тоже очень нравится. Обожаю прошлое. Я отдаю себе отчет в том, что эта башня – кусочек живой истории, и делаю все возможное, чтобы стать достойным наследником своих предков.
Альвар казался болезненно застенчивым, и я посмотрел на него почти с нежностью. Почти.
Он провел меня через лабиринт коридоров башни. Некоторые я узнал, другие вели в помещения, которых накануне мы не видели. Комнаты с изразцами, детские, заброшенные несколько столетий назад, обеденные залы с накрытыми столами…
Когда мы поднялись на третий этаж, Альвар решительно направился в конец коридора – вероятно, в другой кабинет. Проходя мимо вчерашней комнаты с гобеленами, я улучил момент и вошел без приглашения.
– Моя книга! Надеюсь, она тебе понравилась. Однако это подарок моей жены, который мне очень дорог. Вообще-то за ним я сюда и пришел. – Не дожидаясь, пока меня остановят, я пересек комнату и взял свой экземпляр «Повелителей времени».
– А-а… так она твоя. Разумеется, – пробормотал он, наблюдая за тем, как я засовываю книгу во внутренний карман куртки, словно краду у него яйцо Фаберже. – Спасибо, что дал почитать. Правда, я только начал… Обязательно куплю себе экземпляр. Но скажи, что на самом деле тебя привело?
– Может, уйдем из этого коридора и поговорим в более теплом месте, Альвар?
– Рамиро. Рамиро Альвар. Прошу в мою библиотеку. Обогреть всю башню очень сложно, а я, как видишь, не выношу холод. Но ни за что на свете не переехал бы отсюда.
Я последовал за ним в его берлогу. Ничего общего с тем, что он показал нам накануне. Темно-красные и серые оттенки. Стиль более современный, чем вчера, но гостеприимный, свойственный человеку с хорошим вкусом. Объемное кресло располагало к приятным часам чтения в этом уединенном уголке. На огромном письменном столе лежали книги. Я заметил «Комментарии к „Семичастию“[35] Альфонсо X» и «Размышления» Марка Аврелия. Стены были заставлены книжными полками, доходившими до потолка. Имелось и несколько древних пергаментов в рамках.
Я подошел к одному из них.
– Это документ о привилегиях, дарованных сеньорам Нограро в тысяча триста шестом году. За подписью Фердинанда Четвертого, – объяснил Альвар. – Видишь тяжелую металлическую печать? Это королевская печать: разделенный на четыре части щит, украшенный замками и могучими львами. На реверсе, хотя его и не видно, изображена рельефная фигура короля верхом на коне. Подобные древние документы чрезвычайно ценны. У меня всего лишь копия; оригинал хранится в Историческом архиве Алавы, в Витории.
Я попробовал расшифровать написанное, однако быстро сдался.
– Это испанский? Не могу разобрать ни слова.
Альвар застенчиво улыбнулся.
– Здесь нужна практика. В этом отрывке говорится: «Да не ступит он в тюрьму и не будет осужден, дабы в роду его не переводились достойные люди». Это наша частная семейная библиотека. Здесь я храню завещания, брачные договоры, сведения о приданом, назначения, доказательства дворянства, судебные иски и дела. Но позволь наконец узнать причину твоего визита.
– Мне сообщили, что ты сотрудничал с издательством «Малатрама». В связи с какой-то выставкой в ратуше.
– Верно, им требовалось разрешение на фотоматериалы, и я помог. У Прудена большой опыт работы с подобными публикациями. У него проблемы? Ты поэтому здесь?
– Нет-нет, у него все хорошо. Дело в другом, Альвар. Буду честен: этот роман попал к нему под псевдонимом. И он думает, что автор – ты, учитывая твои обширные знания о Средневековье. Что скажешь?
– Рамиро, Рамиро Альвар, – вновь поправил он. – И могу тебя заверить, что никакой роман в издательство я не отправлял. Клянусь именем своей семьи, что впервые вижу эту книгу. Не отрицаю: кое-что я сегодня прочел. Сюжет мне знаком, как и некоторые персонажи. Однако я ее не писал. Есть сотни других авторов и историков. Почему издатель подозревает именно меня?
– Не люблю лгать, – перебил я, – поэтому скажу прямо: Пруден получил рукопись по электронной почте, и наши технические специалисты определили, что письмо отправлено отсюда, из этой башни.
– Что?
Я увидел на его лице недоумение, растерянность и почти первобытный ужас.
– Рукопись отправил ты?
– Конечно же, нет! Я не писал этот роман и тем более не просил его опубликовать. Мне…
– Да-да, знаю, деньги тебе не нужны, это очевидно, – вмешался я.
– Дело не в деньгах. Я хотел сказать другое… – Он отчаянно вздохнул. – Просто я никогда не опубликовал бы именно эту историю, понимаешь?
Альвар плотнее закутался в одеяло. Мне хотелось обрушить на него тысячу вопросов. «Неужели ты не помнишь, как вчера вечером ходил по барам с инспектором полиции? Где твоя сутана? Почему ты вдруг стал мерзнуть? Сколько раз ты солгал и что тебя останавливает, мучает и разрывает на части?»
Однако я решил оставить Альвара наедине с его страхами, чтобы он сам вывел меня из этого лабиринта. Я хотел посмотреть, какие вопросы он мне задаст.
– Инспектор Унаи…
– Просто Унаи.
– Зачем ко мне приходит инспектор и спрашивает, не я ли автор этой книги? Кто-нибудь подал жалобу? Или возникла проблема с авторскими правами?
– Очевидно, ты не понял. Я из уголовного розыска. Специалист по профайлингу.
– Профайлинг… Ты психолог?
– Хотя у меня есть диплом психолога-криминалиста, я не психолог в обычном понимании.
– Я изучал психиатрию. Дистанционно. У меня есть университетские степени в области истории, юриспруденции, экономики… В том, что я считал полезным для управления семейными делами. Я по мере сил распоряжаюсь имуществом и финансами. И весьма удовлетворительно… Однако вернемся к цели твоего визита: расследованию преступления. Что произошло?
– Несколько дней назад погиб
