Кеннет Харви - Обретая Розу
Двери лифта открываются, и Анну выкатывают в холл.
— Куда теперь? — спрашивает женщина.
Человек в черном мотает головой, и кровать скользит в том же направлении. Колеса вихляют по кафельным плиткам, и кровать мчится по длинному пустому коридору. Мужчина оглядывается по сторонам, его глаза скользят по поверхности стен и потолка.
— Думаю, тут нет камер видеонаблюдения, — говорит он.
— Нет, я проверяла, — отвечает женщина. — Внизу тоже чисто.
— А медсестра?
— Не знаю. Лучше не останавливаться.
— Сюда, — говорит он, оглядываясь через плечо и кивая. Кровать останавливается, заглядывает в стекло широкой двери. — Все в порядке, — говорит мужчина, и кровать закатывают в прохладную комнату со множеством сияющих серебристых дверей в стене.
Анне говорят, что ее хотят забрать из больницы. Ее поместят в мешок. Ей надо будет лежать абсолютно неподвижно. Притвориться мертвой. Ждать осталось недолго. Все случится очень быстро. Ее спасут. Мужчина и женщина заверяют ее в этом.
За белой тканью, что покрывает ее лицо, посветлело, и это вернуло ее в чувство. Анна сознает, что дышит. Ей кажется, что было какое-то движение, после которого появился свет. К сияющем белому перед глазами примешиваются оттенки золотисто-желтого.
Анна помнит, что ей нельзя шевелиться, но в комнате что-то перемещается, и она хочет видеть источник. Простыню, что покрывает ее лицо, снимать нельзя, но она с силой выдыхает, чтобы отлепить ее от губ.
Слышится звук металла, стучащего о металл. Звук пластика, закрепляемого на коже, щелканье застежки. Мокрые чавкающие звуки. Отвинчивают крышку бутылки. Бульканье жидкости. Мужчина прочищает горло. Что-то катят. Скрежещущий звук пилы.
Анна двигает рукой, стараясь стянуть простыню с лица. Ее пальцы ухватываются за ткань, и она медленно тянет. Простыня сползает со лба, потом освобождает глаза, и она морщится от света ламп. Теперь, когда дыхание становится отчетливее, она пытается поднять голову, чтобы понять, что происходит, но мускулы шеи с такой задачей не справляются.
Ей кажется, она пробыла здесь недолго. Сейчас все еще ночь.
Она поворачивает голову набок и пытается согнуть шею. Из этого положения она может увидеть мужчину в переднике, который стоит посредине комнаты. Его левая рука движется взад и вперед. Он разрезает мясо.
Дверь со стуком открывается, и Анна смещает глаза на мужчину в черном и адвоката, следующую за ним. Мужчина в переднике прекращает работу, пила в его одетой в перчатку руке зависает в воздухе. Он поворачивается в сторону двери и видит мужчину в черном, который делает жесты кому-то в комнате. Мужчина в переднике смотрит в этом же направлении и видит неприкрытое лицо, уставленное в потолок. Глаза открыты и смотрят. Он делает шаг к двери, через которую входит мужчина в черном.
— Я пришел по поручению семьи, — говорит мужчина в черном.
Мужчина с пилой кивает.
— В каком смысле?
— Забрать тело. У них не хватило сил, поэтому они попросили меня.
— Понимаю.
Мужчина смотрит на руки собеседника, потом поворачивается, чтобы разглядеть женщину на каталке, его глаза скользят вниз, он замечает, что тело лежит на больничной кровати.
Человек подходит к женщине с неприкрытым лицом, у которой голова замотана бинтами. Окидывает взглядом лицо с синяками и кровоподтеками. Потом кладет пилу на белую простыню, снимает измазанную кровью перчатку. Осторожно он стягивает одеяло и прикасается бледными, холодными пальцами к шее женщины.
Тепло.
Пульс.
Жизнь.
И суровый осуждающий взгляд.
Глава 15
День 56-й, 8-я неделя.
Голова эмбриона закруглена и свешивается на грудь. Ушные раковины уже хорошо сформированы. Хотя ее глаза закрыты, радужная оболочка уже голубого цвета. Зачатки молочных зубов уже стоят на тех местах, где они прорежутся сквозь десны.
Руки и ноги уже полностью сформированы, хотя пальчики продолжают удлиняться. Перепонки на пальцах ног исчезли. Все пальцы ног отделились и отчетливо видны. У нее по десять крохотных пальчиков на руках и на ногах.
12 апреля, имя.
В комнату входит человек, одетый в свежестираную зеленую форму. На голове у него шапочка из зеленой материи, его рот, нос и подбородок скрывает операционная маска. Руки чисто вымыты, и на них надеты стерильные хирургические перчатки.
Через пелену снотворного Анна с трудом может говорить, но ей кажется, что при виде этого человека с ее губ сорвался странный звук. Слово отозвалось эхом, в котором едва различимо прозвучало: «Нет». Мужчина похож на Кевина, хотя Анна до конца не уверена, поскольку под маской не видно лица. Наверное, он пригласил ее посмотреть, чтобы она знала, чем он занимается.
Человек движется между раздвинутыми ногами Анны, ее колени лежат на подставках.
Анна чувствует колыхание воздуха от движений мужчины, проверяющего инструменты.
Анна закрывает глаза, она видит и не видит одновременно. Это может быть Кевин или любой другой, которого она не знает. Ей хочется встать, и ей это удается. Она легко, свободно поднимается, но тут же приходит в себя и понимает, что она в том же положении, как будто привязанная к кровати. Ее мышцы ей не повинуются. Они существуют как бы независимо от ее сознания.
Анне представляется, что четыре камеры ее сердца усыхают, пока из них не образуется примитивная трубка.
Органы ее тела не могут вобрать препараты. Ее сознание заполняют галлюцинации. Перед ней лицо ребенка. Девочки. Светлые волосы. Голубые глаза. Ямочки на щечках. Точная копия ее в детстве.
Биение сердца, которое скоро остановится. Ее собственное или чье-то еще? Какая разница?
Анна чувствует две полоски тепла, скатывающиеся у нее по щекам. Она хочет поднять голову, но не получается. Глаза ее смотрят на живот, укрытый синим больничным материалом. Дальше, в пространстве между ее ног, мужчина занят приготовлениями.
Анна пытается открыть рот. Губы разлепляются, но ни звука не выходит из ее глотки. Имя, что она выбрала для ребенка. Она с трудом облизывает губы, а в это время на языке у ее ребенка формируются вкусовые сосочки.
«Что это? — спрашивает она себя. — Где я?»
Эмбрион морщится, когда его касается металл вакуумной трубки. Холод инструмента не встречает сопротивления.
Анна недоумевает, почему ее ноги раскрыты перед этими людьми. По какому праву она выставлена на всеобщее обозрение? Она публичная девка и ей за это платят?
Через несколько мгновений раздается свиристящий звук — это работает вакуум-экстрактор.
Снотворное подействовало. Комната вздымается и исчезает. Анна испытывает чувство острого наслаждения. Она шепчет, как в тумане, и улетает далеко. Летнее утро. Ноги в кроссовках. Классики на асфальте.
Слабое, едва ощутимое прикосновение. С ее телом что-то происходит, но она почти ничего не чувствует.
Прекрасно, думает она, и ее накрывает очередная волна блаженства. Руки в мягкой зеленой траве.
Анна закрывает глаза. Или они открыты и на что-то смотрят? Сияние яркое, как солнце.
Ее рот открывается, язык едва шевелится, двигаясь с трудом, как будто в приступе немоты, пока имя ребенка не слетает с ее губ, с трудом различимое в этих странных звуках.
Анна чувствует перемещение, пещеру в скале, игру в похороны.
Непреодолимая сила вакуума.
Время слипается, усыхает и тянется.
И через минуту, а может, час плацента отделяется, и эмбрион отрывается от стенок матки.
Он разбивается на кусочки настолько маленькие, что они проходят через вакуумную трубку прямо в стеклянную бутыль, вставленную в машину.
Снова Анна пытается что-то сказать, и теперь, когда отсос выключен, имя звучит отчетливей. «Роза», — ясно раздается в молчании комнаты, и присутствующие переспрашивают друг друга, не послышалось ли им. Не могла же женщина под наркозом произнести это слово так отчетливо.
Все глаза устремлены на содержимое бутылки.
Анна тоже видит его.
Ваза, думает она.
Подняв глаза от отверстия у Анны между ног, мужчина поворачивается, чтобы проверить содержимое контейнера. При взгляде на раздробленные ошметки в стеклянной банке он удовлетворенно кивает себе и окружающим, довольный, что все на месте.
Эпилог
Когда врачи посчитали ее состояние приемлемым, Анну выпустили из больницы. Молодая медсестра посадила ее на кресло-каталку и повезла по белым коридорам к лифту.
Люди, проходящие мимо, смотрят сквозь нее, как будто она невидима.
В лифте медсестра нажимает нужную кнопку, и кабина трогается вниз, и от этого Анну немного мутит. Сначала ей кажется, что они едут в мертвецкую, но потом она осознает, что мертвецкая уже получила свою дань.
Двери лифта открываются, и она оказывается лицом к лицу с людьми, ожидающими лифта.
