Ларс Кеплер - Гипнотизер

Внезапно стало совершенно тихо. Тревожный шум, царивший возле больничного входа, здесь не был слышен. Шумели обнаженные ветки деревьев, слабое эхо шагов комиссара отдавалось между надгробиями и крестами. Где-то по шоссе проехал грузовик. Под кустом шелестели сухие листья. На могилах тускло светили свечки в высоких стеклянных фонариках.

Йона пошел к восточной окраине кладбища, той части, которая выходит к выезду на шоссе, и вдруг заметил, как в темноте между высокими надгробиями, в направлении конторы что-то шевелится. Метрах в четырехстах. Комиссар остановился и стал присматриваться. Фигура двигалась угловатой походкой, сильно наклонившись вперед. Йона бросился бежать между надгробий и деревьев, дрожащих огоньков свечей и каменных ангелов. Он видел, как фигурка торопливо шагает по заиндевевшей траве между деревьями. Фигурка в развевающейся белой одежде.

— Юсеф! — крикнул Йона. — Стой!

Мальчик зашел за большой семейный склеп с чугунной крышей и взрыхленным гравием у двери. Йона вытащил оружие, быстро снял его с предохранителя и побежал боком, не теряя из виду мальчика и крича, чтобы он остановился. Комиссар целился ему в правое бедро. Внезапно у него на пути очутилась пожилая женщина. Она стояла склонившись над могилой и вдруг выпрямилась. Ее лицо оказалось прямо на линии огня. От злости у Йоны заныло в желудке. Юсеф исчез за кипарисовой изгородью. Йона опустил пистолет и стал высматривать мальчика. У себя за спиной он слышал хныканье женщины — она-де только хотела зажечь свечу на могиле Ингмара Бергмана. Не глядя на нее, комиссар крикнул, что он из полиции. Уставился в темноту. Юсеф скрылся между камней и деревьев. Редкие фонари освещали лишь маленькие участки, зеленую скамейку или несколько метров гравийной дорожки. Йона достал телефон, набрал номер центра связи и потребовал немедленно прислать поддержку — ситуация опасная, ему нужно целое подразделение, хотя бы пять групп и вертолет. Он побежал вбок, вверх по склону, перепрыгнул через невысокий забор и остановился. Вдалеке лаяли собаки. На гравийной дорожке что-то хрустнуло, и Йона бросился в направлении звука. Кто-то крался среди надгробий. Комиссар следил взглядом за фигурой, пытаясь подойти поближе, просчитать линию огня, если ему удастся узнать крадущегося. Взлетели черные птицы. Перевернулась урна. Вдруг комиссар увидел, как Юсеф согнувшись бежит за коричневой, покрытой инеем живой изгородью. Йона поскользнулся и съехал вниз по склону, на подставку с лейками и вазами-стаканчиками. Когда он поднялся, Юсеф уже пропал из виду. В висках пульсировало. Комиссар почувствовал, что ободрал спину. Руки окоченели от холода. Он перешел гравийную дорожку и огляделся. Вдали, за конторским строением, показалась машина с эмблемой Стокгольма на дверце. Она медленно развернулась, красные огоньки погасли, свет фар заметался по деревьям и внезапно осветил Юсефа. Он, пошатываясь, стоял на узкой дорожке. Голова тяжело наклонена. Мальчик, хромая, сделал несколько шагов. Йона бросился к нему. Машина остановилась, открылась передняя дверца, и из нее вышел мужчина с пушистой бородой.

— Полиция! — крикнул Йона.

Но они не услышали.

Комиссар выстрелил в воздух, и бородач повернул к нему голову. Юсеф со скальпелем в руке стал приближаться. Счет шел на секунды. Добраться до мальчика и бородача было невозможно. Йона оперся на надгробие, метрах в трехстах от них — в шесть раз больше, чем нужно для прицельной стрельбы. Мушка покачивалась у Йоны перед глазами. Было плохо видно, комиссар щурился и напрягал зрение. Серо-белая фигура сужалась и темнела. Ветка дерева то и дело попадала на линию огня. Бородатый человек снова повернулся к Юсефу и шагнул назад. Йона, пытаясь не упускать его из вида, положил палец на курок. Отдача от выстрела пошла в локоть и плечо. Крупицы пороха обожгли окоченевшие руки. Пуля бесследно исчезла между деревьями. Прокатилось эхо выстрела. Йона снова прицелился и увидел, как Юсеф всаживает бородатому лезвие в живот. Полилась кровь. Йона выстрелил, пуля задела одежду Юсефа, он пошатнулся, выпустил скальпель, попятился и сел в машину. Йона бросился бежать, чтобы выскочить на дорогу, но Юсеф уже успел завести машину, проехал прямо по ногам человека с бородой, а потом нажал полный газ. Когда Йона понял, что не успеет, он остановился и прицелился в переднюю шину. Выстрелил и попал. Машину занесло, но она не остановилась, набрала скорость и скрылась на дороге, ведущей к шоссе. Комиссар убрал пистолет в кобуру, вытащил телефон и сообщил в центр связи, где находится, спросил, можно ли поговорить с Омаром, и повторил, что ему нужен вертолет.

Бородатый был еще жив, темная кровь из раны в животе струилась у него между пальцами, обе ноги, похоже, раздавлены.

— Он же просто школьник, — потрясенно повторял он. — Просто школьник.

— «Скорая» уже едет, — сказал Йона и наконец услышал над могилами треск вертолетных лопастей.

Было уже поздно, когда Йона у себя в кабинете снял телефонную трубку, набрал номер Дисы и послушал гудки.

— Оставь меня в покое, — протянула она.

— Ложись и спи, — попросил Йона.

— Естественно.

Они помолчали.

— Вкусный был ужин?

— Да. Вкусный.

— Понимаешь, мне пришлось…

Он замолчал, услышал, как Диса зевает и садится на кровати.

— С тобой все нормально? — спросила она.

Йона посмотрел на руки. Он постарался отмыть их, но ему все равно казалось, что от пальцев исходит слабый запах крови. Комиссару пришлось стоять на коленях возле бородача, чью машину угнал Эк, и зажимать ему рану на животе. Раненый все время был в сознании, взволнованно, почти истово говорил о своем сыне, который только что стал студентом и в первый раз совершенно самостоятельно поехал в Северную Турцию повидаться с бабушкой и дедушкой. Бородатый смотрел на Йону, прижимал его руки к своему животу и с изумлением констатировал, что ему совсем не больно.

— Поразительно, правда? — спросил он и посмотрел на комиссара по-детски сияющими ясными глазами.

Йона старался говорить спокойно. Он объяснил человеку с бородой, что эндорфины действуют как болеутоляющее. Тело пережило такой шок, что решило избавить нервную систему от дополнительной нагрузки.

Мужчина замолчал, а потом спокойно спросил:

— Так и умирают?

Он почти попытался улыбнуться Йоне:

— Это совсем не больно?

Йона открыл было рот, чтобы ответить, но в этот момент подъехала «скорая», и он почувствовал, как кто-то осторожно убирает его руки. Его отвели на несколько метров, пока санитары укладывали мужчину на носилки.

— Йона? — снова спросила Диса. — Как ты?

— Со мной все в порядке.

Йона услышал, как она заворочалась. Кажется, пьет воду.

— Дать тебе еще один шанс? — спросила она.

— Пожалуйста.

— Хотя тебе на меня наплевать, — глухо произнесла она.

— Ты же знаешь, что это не так. — Комиссар вдруг услышал, как устало звучит его голос.

— Прости, — сказала Диса. — Я так рада, что с тобой ничего не случилось.

Они попрощались.

Йона немного посидел, слушая редкие звуки в тишине полицейского управления, потом поднялся, вынул пистолет из кобуры, висевшей возле двери, разобрал его и принялся медленно чистить и смазывать каждую деталь. Снова собрал, подошел к оружейному шкафчику, запер пистолет. Теперь руки резко пахли оружейным маслом. Йона сел за стол, чтобы написать рапорт Петтеру Неслунду, своему непосредственному начальству, о том, почему он счел необходимым и обоснованным выстрелить из служебного оружия.

Глава 22

Эрик смотрел, как печется пицца. Попросил положить побольше салями на ту, что для Симоне. Зазвонил телефон, он посмотрел на дисплей. Не узнав номера, сунул телефон в карман. Наверняка опять какой-нибудь журналист. Сейчас он не в состоянии отвечать на вопросы. Направляясь домой с двумя большими горячими коробками, Эрик думал о том, что надо поговорить с Симоне, объяснить, что он разозлился на несправедливые обвинения, что он не делал того, о чем она думает, что он ни разу не изменял ей, что он любит ее. Эрик остановился было возле цветочного магазинчика, подумал и все-таки вошел. По магазину разливался насыщенно-сладкий запах. Окна, выходящие на улицу, запотели. Эрик решил купить букет роз, когда телефон снова зазвонил. Симоне.

— Алло?

— Ты где? — спросила она.

— Уже иду домой.

— Мы голодные как собаки.

— Отлично.

Эрик торопливо дошел до дома, вошел в подъезд и стал ждать лифта. Через желтые начищенные окошки входной двери внешний мир казался сказочным, заколдованным. Эрик быстро поставил коробки на пол, открыл люк мусоропровода и отправил туда розы.

В лифте он пожалел об этом, подумал, что Симоне, может быть, все же обрадовалась бы. Может быть, ей и в голову бы не пришло, что он пытается откупиться, избежать конфликта.