Александр ЗОЛОТЬКО - ПОКЕР НА КОСТЯХ

   Скомкал самолетик. Хватит. Нужно успокоиться.

   Кто сказал, что мой звонок Михаилу или Петрову будет означать капитуляцию? Никто не сказал. Я позвоню и потребую ответа. Потребую, чтобы они мне ответили и навсегда прекратили даже пытаться втягивать меня в грязные свои игры.

   Я самым решительным тоном проговаривал этот монолог про себя, вставая со стула и двигаясь к телефону. Я убеждал себя и знал, что стоит мне только на мгновение остановиться, как тут же станет понятно, что это только самообман, что это я разрешаю себе уговорить остатки своего самолюбия.

   Я протянул руку к телефонной трубке. И телефон зазвонил. Долго и требовательно. Междугородний звонок. Черт, не вовремя. Это, наверное, Татьяна. Она звонит Сашке по вечерам, осуществляет свое право на общение с сыном. Не вовремя.

   Или наоборот? Вовремя меня остановил телефон? Может, хоть раз в жизни, это чудовище решило меня пожалеть. Сохранить хоть какие-то иллюзии.

   – Да?

   – Александр Карлович?

   – Да, – дрогнувшим голосом подтвердил я, этот картонный голос нельзя спутать ни с каким другим.

   – Это Николай Фокин, если помните.

   – Помню.

   – Мы не хотели вас беспокоить, но сегодня мы получили известие из Будапешта…

   – Я тоже. По радио передавали…

   – Значит, вы в курсе.

   – О чем?

   – О смерти, естественно. Мой клиент только хотел вам передать, что он и сам об этом не знал. И просил передать вам, что договоренность остается в силе – и по срокам и по объемам гонорара.

   – Хорошо.

   – И еще он хотел подтвердить свои слова о… – Фокин сделал паузу, словно подбирая выражение.

   – О моей исключительности? – подсказал я.

   – Да, о вашей исключительности. Именно, – Фокин чуть оживился, но потом, видимо, сообразил, что в голосе у его уважаемого собеседника что-то промелькнуло, – у вас ничего не произошло?

   – Нет, все нормально.

   – Точно? Может, вам нужна моя консультация?

   – Нет, спасибо. До свидания.

   – До свидания.

   Почему я не сказал о разговоре с Пашей? Побоялся, что заказчик испугается? Что накроется мой заработок, который я уже мысленно потратил на себя, семью и Алиску?

   Или испугался чего-то другого? Чего? Может быть, телефона?

   Дурацкий сегодня получился день. Совершенно идиотский. И голова у меня варит как у… Прочитал я давно уже фантастический роман «Мягкая посадка». Хорошая книга про то, что скоро нам всем наступит конец во льдах нового ледникового периода. Но самым интересным для меня открытием в этом романе стало словечко «дубоцефал». Очень точное словечко.

   И совершенно точно передающее мой нынешний интеллектуальный уровень.

   Это что ж получается, что кто-то прослушивает мой телефон? Кто узнал, что я сегодня собираюсь идти к Кулиничу. И кто-то сообщил это Паше, Паша совершенно спокойно потом перезвонил мне к Олегу домой. А перед этим потряс мое воображение тем, что предугадал маршрут нашего с ним движения и оставил свою машину напротив кинотеатра «Дружба».

   Зачем, кстати, оставил? И зачем, кстати, позвонил? Встретился он со мной по просьбе Михаила, это если верить Ковальчуку, а вот все остальное?

   Или это мне Пашка решил подсказать…

   И даже думать об этом не хочу. Не хочу. Пусть подслушивают сколько угодно. Пусть. А я буду работать. Всем назло.

   У меня там Россия должна воевать с Украиной.

   Я вытащил из ящика стола карту и расстелил ее перед собой, поверх клавиатуры компьютера.

   – Интересно излагаешь, – одобрил Игорь Петрович, – занимательно.

   Виктор Николаевич привстал со стула и манерно поклонился:

   – Не нужно оваций.

   Потом снова сел на стул и устало потер лицо.

   – Устал? – спросил Игорь Петрович.

   – Еще как. Настолько вымотался, что даже не сдержался в финале разговора с уважаемым Владимиром Аркадьевичем. Просто не знаю даже, как это получилось?

   – Витя, не нужно патетики, у нас здесь ни жучков, ни видеокамер нет. Чисто. У нас не то, что у вас в кабинете.

   – У нас в кабинете тоже уже нет. Опять уже все чисто.

   – Ты успел переговорить с умельцем?

   – Да. Он поет как птичка. Мы даже попытались выйти на заказчика. И одновременно стали нащупывать того, кто попытался сбросить видеозапись на телевидение.

   – И?

   – В первом случае заказчиком выступил некий кандидат философии, безработный. Во втором случае – он же. Одинокий человек, обиженный и озлобленный.

   – Вы его взяли, или оставили для наблюдения?

   – Мы его можем только похоронить по-человечески. Он, как и положено безработному, скончался от употребления суррогата алкоголя. В комнате ничего обнаружено не было. Соседи по коммуналке ни в чем таком его не замечали. Все.

   – Здорово.

   – Еще бы.

   – А что поет птичка?

   – А что птичка поет? Птичке нужны были деньги. К нему подошел мужик, пообщался, подкинул денег и замечательную идею обогащения. Наш орел и клюнул. Самое обидное для него сейчас то, что его так похабно сдали.

   – Это, кстати, и меня интересует. Какого черта было затевать эту нелепую махинацию с видеозаписью именно сейчас? Мы ведь с тобой, когда засекли камеру, полагали, что она будет работать долго и продуктивно.

   Виктор Николаевич улыбнулся:

   – Ничего, мы зато с Мишей успели продемонстрировать наш спектакль с разоблачением его частной сети.

   – Кстати, о спектакле… Я очень волновался о том, как Михаил отреагирует на то, что мы его не только вычислили, но и даже решили использовать в качестве подставной фигуры.

   – Нормально отреагировал. Он очень волевой и сильный человек. Мы успели с ним все обсудить в комнате для переговоров, и только потом повторили всю беседу для видеокамеры. И прокололись, – Виктор Николаевич покачал головой. – Честно говоря, я надеялся, что наш Враг попытается, получив такую информацию, попытается выйти на Михаила. А вместо этого, эта запись была передана Сосновскому и Граббе. Нелепо как-то.

   – Нелепо. Нам одновременно сдают «крота» под самым боком и сообщают, что некто предпринял атаку на информационном поле. Снова послание? О чем?

   – Не знаю. Как не знаю, что должно означать это ЧП в Киеве. Не думал же он, что спровоцирует драку между нами и украинской контрразведкой? Или думал?

   – Если думал – значит очень наивный человек. Если не думал, тогда зачем? – Игорь Петрович помял мочку уха. – Кстати, не понятно также, что преследовал тот, кто стуканул на моего Алексеева.

   – Его уже выпустили?

   – Да, через три часа допроса. Сережа чистосердечно сообщил, что был в командировке, доставлял информацию нашему резиденту. В перестрелке не участвовал, незаконных действий не предпринимал. После моего звонка был с извинениями отпущен. Сейчас потеет над отчетом уже для меня.

   – Придется ему уезжать, – сказал Виктор Николаевич.

   – Далеко?

   – В Киев. Мы его подключим к группе по расследованию убийства офицера украинской контрразведки и нашего агента.

   – Если не секрет, чем занимался агент?

   – Не секрет. Уже почти год он для нас не занимался ни чем. Ни чем. А украинцы сообщают, что он активно работал. Возникает смешной вопрос – на кого? – Виктор Николаевич подвинул к себе чистый лист бумаги и нарисовал большой знака вопроса. – На кого?

   – И отчего украинцы решили, что на нас?

   – Это как раз понятно, мы его законсервировали как раз после того, как у них могло возникнуть подозрение. Агент занимался сбором для нас статистики. Никаких важных секретов.

   – И его убили…

   – И его убили.

   – Ладно, будем разбираться. Кому будет подчиняться Алексеев в Киеве?

   – Организационно – нашему знакомому майору Петрову из украинской военной контрразведки. Официально он прибудет по линии «Спектра». Регулировать его на месте будет Михаил.

   – А мы пока…

   – А мы пока будем разгребать завалы. Михаил оставил несколько интересных разработок. Будем брать. И будем также копать потенциальные связи наших продажных журналистов. Кто это их скупает?

   – У нас не хватит людей.

   – Я знаю.

   – Ты говоришь это так спокойно?

   – Совершенно спокойно. Все это шевеление и суета – дымовая завеса. На нас валят все, что плохо стоит. Мы будем уворачиваться от камнепада, а тем временем где-то…

   – Что говорят твои аналитики о Враге?

   – А что они могут говорить? Не дурак. Достаточно молод, при этом опытен. Амбициозен. Очень амбициозен.

   – Мания величия?