Кристофер Эйтс - Черный мел
— По-моему, вид у него какой-то потерянный и испуганный, — отметила Эмилия. — Бедный ягненочек, угодивший в терновник.
Средний скрестил руки на груди. Волосы у него на руках были густые, темные и похожие на наклеенные, будто их извлекли из нескольких душевых сливов.
— Я прекрасно понимаю, чем вы сейчас занимаетесь, — заметил он. — И уверяю вас, со мной ваши глупые мелкие игры разума не пройдут.
— Может, он — их мозговой центр? Эйнштейн? — предположил Марк.
Средний потер лицо.
— Когда сдадите карты? — спросил он. — Чем скорее сдадите, тем скорее снова начнете портить друг другу жизнь. По-моему, никто из вас еще не понял, именно к этому все идет. Уверяю вас, так оно и будет. Кстати, не для протокола, когда вы поймете мою правоту, учтите: я от этого никакой радости не получу.
Джек засмеялся было, но осекся от осуждающего взгляда Эмилии.
— А что такого? — спросил он. — Над правдой и посмеяться можно…
— Давайте начинать! — велела Эмилия.
— Секундочку, — остановил Чад. — У Джолиона есть объявление… Да, Джолион?
— Совершенно верно, — кивнул Джолион. — Слушайте.
XXXII(ii).Эмилия высказалась первой, она резко возражала против нововведения. Марк поспешил присоединиться к ней.
— Марк, ты-то, конечно, против, — заметил Джолион, — ты ведь проигрываешь чаще всех остальных!
— Да пошел ты, Джолион! — огрызнулся Марк. — Это ведь самая обыкновенная азартная игра!
— Слушай, Марк, — сказал Джолион, — нельзя быть лучшим во всем. Вероятно, тебе не везет только в нашей конкретной Игре.
— А вот теперь и в самом деле иди куда подальше. — Марк посмотрел на Джолиона исподлобья.
Дэ поспешила вмешаться:
— А я за. Мне, в общем, и до сих пор было неплохо, но нам нужно что-то новенькое.
— Дэ права, — поддержал Чад. — Ну а я… не забывайте, я пробуду здесь только год. У нас остался семестр с половиной. Надо в чем-то ограничиться.
— Пока выходит трое против двоих, — сказал Джолион, отворачиваясь от Марка. — Ну, Джек, теперь все зависит от тебя. Если ты против, значит, ничья — и сохранение статус-кво. Если ты за, тогда меняем правила.
— Меня вот что беспокоит, — сказал необычайно посерьезневший Джек. — Что помешает вам всем сговориться против меня? Я, кстати, имею в виду не одного себя, а и других тоже, — быстро пояснил он. — Вы все вместе можете придумать такое, что я скорее ногу себе отгрызу, чем выполню. А друг к другу будете относиться очень снисходительно… Когда задания выбираются наугад, тут любому может выпасть что угодно.
— Ты боишься, что мы все сговоримся именно против тебя? — уточнил Чад.
— Нет, — ответил Джек. — Я волнуюсь не за себя одного, в конце концов, вы обо мне почти ничего не знаете. Но вот, например, Джолион и Эмилия трахаются.
Он сидел далеко от Эмилии, и она не могла дотянуться до него ботинком. И все же Джек инстинктивно отдернулся.
— Извините, я хотел сказать, что Джолион и Эмилия каждую ночь нежно и романтично занимаются любовью. Значит, один потенциальный блок у нас уже сформировался.
— Верно, — сказала Эмилия. — Тогда проголосуй против, Джек. И перестань вести себя как полный придурок.
— Что скажешь, Джек? — спросил Чад. — Ты постараешься не быть таким придурком, как считает Эмилия?
Эмилия перевела взгляд на Чада. Она смотрела на него так, словно ее любовником был он, а не Джолион. Будто он был ее любовником и только что признался ей в своих изменах. Как она смеет так на него смотреть, как она смеет?!
— Ты совершенно верно заметил, Джек, — добавил он, — о тебе мы почти ничего не знаем.
Джек задумчиво грыз ногти. Спустя несколько секунд он решился:
— Ладно, ладно. Дамы и господа! Давайте шагнем вперед и обогатим нашу игру, сделаем ее интереснее.
XXXII(iii).Вот о чем они договорились. Три корзинки — легкая, средняя и трудная — сохраняются, но задания будут составляться под каждого конкретного игрока. Задания для каждого придумывают оставшиеся пятеро, они идут в бар, обсуждают все детали и составляют список. Тот, для кого придумывают задания, не должен заранее знать о сути приготовленного для него другими.
Эмилия поинтересовалась: как тот, для кого придумывают задания, может быть уверен, что с ним или с ней обойдутся по справедливости? В ответ Джолион произнес прочувствованную речь о дружбе и чести. Если даже ненадолго забыть об их врожденной порядочности, сговор всех против одного или кого-то против кого-то в конечном счете никому не пойдет на пользу. Если же кто-то из игроков предложит нечто подобное, его никто не поддержит. Мошенники никогда не процветают. Как аукнется, так и откликнется.
Великодушный сторонний наблюдатель мог бы лишь предположить, что Джолион не успел обдумать всех последствий их шага и довести их до логического завершения.
XXXIII(i).Вернулся я домой в начале третьего и нашел послание гостьи — оставила мне примечание в конце моего рассказа.
XXXIII(ii).Джолион, ужасно обидно и больно из-за обвинений меня в незаконных посещениях твоей квартиры. Я понимаю, когда ты дал мне запасной ключ, то был пьян в стельку, но неужели в самом деле все забыл? Неужели забыл свои слова, что говорил мне? Неужели это так мало для тебя значит?
Ты называешь меня «моя гостья». ГОСТЬЯ?! Ты даже не помнишь, кто я? Ах, Джолион, мне так больно! А я-то, дурочка, тебе поверила. Поверила каждому слову, которое ты шептал мне в ту ночь.
И потом, я делаю только то, о чем ты сам меня просил. Ничего больше. Ты хотел, чтобы я прочла твой рассказ — и я читаю твой рассказ. Взамен я просила только немного спокойствия и тишины. Думаешь, мне легко? По-твоему, легко вспоминать о худшем годе в моей жизни? Ты следишь за мной, в чем-то меня обвиняешь… По-твоему, это честно?
А я-то надеялась, что мы с тобой… Ладно, не важно. А теперь еще вот это.
Теперь. Еще. Вот это.
Не знаю, Джолион, смогу ли я продолжать. Извини, ты обидел меня до глубины души.
Прощай, Джолион. Прощай — и удачи тебе!
XXXIII(iii).Я нарочно оттягиваю время приема виски с таблетками, надеюсь: ясная голова мне поможет. Убеждаюсь — не помогает, наливаю виски. Она написала, когда мы встретились, я был пьян, поэтому я наполняю стакан гораздо выше черной линии — раз и другой. Я спешу напиться, надеюсь вернуться в те условия нашей встречи, хочу всколыхнуть свою память. Выпитое виски не помогает, глотаю таблетки и все равно не могу вспомнить. Опять я удваиваю дозу, выпиваю еще виски…
Наконец меня выворачивает очень сильно, даже болит спина.
Теперь я лежу навзничь на больной спине, голова раскалывается, в желудке пусто.
В полном одиночестве я обдумываю вот что.
• Неужели моя гостья играет со мной?
• Не знаю. Просто не знаю.
• Ясно одно: продолжать придется с осторожностью.
XXXIV(iii).Джек вытянул двух королев — сильная комбинация против пары троек у Джолиона. Он взял синий стаканчик, накрыл его рукой и встряхнул. Кубики ударились о ладонь. Джек перевернул стаканчик. Кубики выкатились на стол. Шесть и четыре — цифра достаточно большая. Возможности есть.
Джек стиснул кулаки, с силой выдохнул воздух и сказал:
— Джек атакует.
Марк откинулся на спинку стула и выругался. Он раскрыл свои карты — тройку, четверку, пятерку — и пожал плечами. Встряхнул стаканчик один раз и выкатил кубики, у него выпали единица и двойка. Он так отстал от Джека, что ему полагалось второе задание. Остальным не досталось и одного. Марк запрокинул голову назад и поболтал руками, безжизненными, как веревки. Потом он громко выругался и закричал:
— Вот что значит не везет! Два задания! Два задания, мать вашу!
Эмилия сидела напротив, тут она перегнулась через стол и погладила его по руке со словами:
— Твои задания хотя бы из второй корзины. Не волнуйся, Марк. В конечном счете все как-то выравнивается.
Джек расслабленно развалился на стуле и спросил:
— Последние несколько дней кто-нибудь разговаривал с красавчиком Давидом?
— Перестань так называть Дэвида, — велела Эмилия.
— А что такого? Эмилия, я ведь его не осуждаю. Но даже ты не станешь отрицать, что он очень манерный и женоподобный. А поскольку его в самом деле зовут Дэвид, как еще его называть?
— Может быть… просто Дэвид?
Дэ засмеялась:
— Джек и Дэвид на яблоне сидели… и целовались!
Джек возвысил голос на целую октаву:
— Красавчик Давид вовсе не влюбился в меня!
— Ну да, — язвительно ответил Марк, — а Северный полюс не притягивает электроны.
