Мэг Гардинер - Озеро смерти
Теперь брат стоял над раковиной с красными от горячей воды руками, шлифуя давно отчищенную посудину.
— Брайан, никто не пытается занять твое место в жизни Люка. Никто и не сможет.
Лицо брата напряглось.
— Знаю. Но ты просто не представляешь, как это тяжело. Не можешь понять, что такое целый год провести на расстоянии в десять временных поясов от собственного сына.
Вытерев руки, он швырнул тряпку на стол.
Положив трубку, Люк прибежал к нам на кухню.
— Вы знаете про мертвого кита? Джесси сказал, что его стащили с берега буксиром, а два парня на скутерах захотели подплыть поближе… Так они в него врезались и оказались целиком в китовом жире!
Люк выпучил глаза, изображая комизм ситуации. Ясное дело, ведь он никогда не слышал ничего смешнее.
— Великолепно, — процедил Брайан.
Он выпроводил сына обратно в комнату, велев ему готовиться к походу в кино.
— Эв, я никогда не смогу тебя отблагодарить за год, что ты провела с Люком. Если бы не ты, я потерял бы самое дорогое. Но теперь я вернулся и хочу сам разобраться с ситуацией. И поступать будем так, как решу я.
Убедившись, что Люк не вернется на кухню, брат вышел и направился к «мустангу». Вернувшись, он принес небольшую коробку, завернутую в коричневую бумагу.
— Это для тебя. — Он вскрыл упаковку, и я увидела пистолет.
— Где ты его взял?
— Не важно, бери.
— Оставь эту идею. Она незаконна.
Брайан подтолкнул пистолет ко мне:
— Хочешь защиты? Возьми.
Предостерегающе подняв руки, я отрицательно покрутила головой и отвернулась.
— Эван, не глупи!
Это уже слишком. Я направилась к двери.
— Не забудь про мультфильмы. А я не собираюсь это смотреть.
Хлопнув дверью, я вышла на улицу. Рванув за ручку, брат выскочил вслед за мной.
— Брайан, нет! Я не обсуждаю эту тему.
— Эван!
В ту же секунду моя рука нащупала в кармане ключи от «эксплорера». Не произнеся ни слова, я вскочила на сиденье и, включив заднюю, выехала со стоянки.
Теперь можно себя спрашивать: что было бы, останься я дома?
Я неслась, на полную громкость включив радио. Голова была переполнена мыслями. «Не глупи». Я добавила газу. Надо мной простиралось черное ночное небо, бездонное и усыпанное звездами. Бесчисленные, удивительно яркие, какие бывают лишь в пустыне. Как он только смел? Как мог решить, что выстроит мою жизнь под себя? Когда его собственная жизнь крутится вокруг гарнизонного сортира.
Еще не успев понять, что и как, я обнаружила, что стою напротив бара «Лобо», того самого, о котором говорила Эбби Хэнкинс. Засыпанная гравием стоянка была до отказа заполнена пикапами. Вывеска многообещающе гласила: «Хорошие стейки, живая музыка». Сквозь двери прорывались звучные волны рок-н-ролла. Поставив машину, я решительно вошла внутрь.
Там оказалось полно народу, даже пол подпрыгивал в ритме танца. В помещении висел аромат «Будвайзера». Цветовая гамма: неон с пивным оттенком и сигаретный дым. Дресс-код обычный: футболка «Харлей-Дэвидсон» или ковбойский наряд с широким, отделанным серебряными бляхами ремнем и пряжкой калибра небольшой фугаски. Откуда-то из глубины помещения слышалось щелканье биллиардных шаров. Со сцены зажигала рок-группа, бубня про желтый сахар и раскачивая зал жесткой, завораживающей публику энергетикой.
Хорошие стейки оказались пятничным хитом любого небольшого поселка: кусочки асфальта по девяносто девять центов и ненавязчивое обслуживание.
Именно то, что мне нужно. От одного из столиков послышался голос:
— Эй, дамочка!
Сквозь табачный дым я разглядела Эбби. Она хорошо смотрелась в модной футболке и, приглашая за стол, махала мне кием, как боевым штандартом. Свой путь я проложила сквозь толчею. Нагнувшись над биллиардным столом, рядом с Эбби стоял рослый мужчина с густыми каштановыми волосами, в очках с толстыми стеклами. Сделав удар, он загнал шар в боковую лузу.
— Мой муж Вэлли! — едва перекрикивая музыку, сообщила Эбби.
Мы протянули друг другу руки. Лицо у Вэлли было приятное, напоминая пропорциями сенбернара, и я представила его в кабинете дантиста, успокаивающим плачущих от звука бормашины детей.
— Дай я доиграю, — попросила Эбби.
Поправив на носу очки, она оценивающе оглядела позицию, побелила мелом кий и двинулась вокруг стола. Когда Эбби склонилась над зеленым сукном, примеряясь к удару, завершавшему победную серию, Вэлли осталось лишь чертыхнуться и покинуть арену.
Откинув назад голову, Эбби довольно расхохоталась:
— Всегда одно и то же: уже два года он не может меня обыграть. — Махнув рукой, она пригласила за столик. — Но в постели он просто маньяк, и потом мне бесплатно лечат зубы.
У Эбби еще в школе была репутация своенравной и старавшейся все перепробовать девицы. Особенно после того, как она первой испытала лубриканты. Так Эбби обрела спокойствие.
Взобравшись на стул, она спросила:
— Итак, где твоя история? Что произошло с тех пор, как я подвела всех под монастырь? Кто ты теперь: автогонщик, парикмахерша или приходящая няня? Кто?
Музыка перешла на новый ритм, и рокеры погнали дальше в стиле «Мой сладкий беби».
— Я писательница.
Эбби хлопнула по столу ладонями:
— Ты? Круто! Что-нибудь знаменитое?
Неся в руках три кружки пива, к нам возвратился Вэлли.
— Хорошая игра, жестокая моя.
— Медвежонок, Эван теперь писательница.
— Кроме шуток? — удивился он. — А я о вас слышал?
Вопрос обещал поставить меня в неловкое положение. Все же, раз он спросил, я решила сказать:
— «Литиевый закат».
— Что, правда?
Я кивнула. Откинувшись назад, он обратился к человеку, сидевшему у стойки бара:
— Чет, оказывается, эта девушка написала «Литиевый закат».
Чет был инженером-химиком, и с ним сидели его друзья, сплошь ученые-ракетчики. Вся эта братия сгрудилась вокруг нашего стола. Пошли вопросы.
— Насчет мутантов: почему ты загнала их под землю? Они использовали эхолокацию?
— Для чего героине психокинез — чтобы просто подрывать вооружение?
— Та девушка… Ровен, — сказал Чет, — она у тебя даже очень ничего…
Да уж, никогда не угадаешь. Обнаружить своих почитателей в горной пустыне, в ковбойском баре. Выпив еще пива, я поняла, что мне гораздо лучше.
— Откуда появилось название? — спросил Вэлли.
— Отсылка к развитию ядерного взрыва.
— Правильно. Литий нужен для начала термоядерной реакции.
— Да-а, конечно, — закивали головами ученые.
Я пояснила:
— Метафора обозначает конец всего и…
— Тогда описание не совсем корректно. Современные ядерные устройства уже не используют чистый литий как вторичный заряд.
Первый из ракетчиков ткнул в мою сторону горлышком пивной бутылки:
— Наконец, сам взрыв — это не закат. Скорее, он похож на расширяющееся солнце, несущее тепловое излучение и гамма-радиацию.
— Говоря более точно, вы должны были назвать книгу «Литиево-дейтериевый восход», — сказал Чет.
— О да, точно.
— Определенно.
— Напишете ли новую книгу, где у Ровен появится нормальный мужик?
— Мальчики! Мотайте отсюда! — не выдержала Эбби.
Они ушли, только выпив по две кружки. К тому времени я успела по очереди потанцевать с ними, с Вэлли и Эбби, а музыканты перешли наконец к «Ливинг ла вида лока». Когда я решила покинуть заведение, щеки Эбби полыхали от выпивки и радостного возбуждения.
Крепко меня обняв, она сказала «до свидания» с таким задумчивым видом, словно между нами осталось что-то, требовавшее завершения.
Не пройдя и полпути к машине, я услышала, как кто-то произнес мое имя. Меня догнала Эбби. Морщась, она прихрамывала, на светлые волосы падали яркие блики от вывески.
— Слушай, я не говорила этого раньше потому, что до сих пор переживаю из-за своих ошибок. Прости за тот случай, когда нас арестовали. Я должна была сказать раньше.
— Принимается. Спасибо, Эбби.
Она обняла меня.
— Только не жди пятнадцать лет, чтобы приехать в Чайна-Лейк еще раз.
Что же, ностальгию можно не только откапывать, но и изгонять. Я смотрела, как Эбби, довольная моим вечерним визитом, возвращалась к бару. У самых дверей, весело смеясь, ее встретили две женщины. Повернувшись, я подошла к машине и нажала кнопку пульта. Сняв машину с охраны, сигнализация мигнула поворотниками.
Я остолбенела. От бампера до бампера мой «эксплорер» украшала роспись, сделанная баллончиком с нитрокраской. Надпись сделали красным цветом, бегло, но крупно.
Сука. Шлюха. Доносчица.
Во рту стало горько. Передняя дверь вопила: «Отсоси». Откидная пятая дверь продолжала тему: «Попробуй по-собачь…» Окончание было смазано, вандалам явно помешали. Или так, или имелся свой, скрытый, еще более оскорбительный, смысл.
