Алан Джекобсон - Седьмая жертва
– Подожди минутку, – вмешался Хэнкок. – Нарисованный тобой портрет предполагает организованность, тогда как место преступления свидетельствует об обратном.
Карен вздохнула. Она очень устала и была не в настроении доказывать правильность своей точки зрения Хэнкоку. Но его недоумение было вполне понятным, и она решила, что если бы не он, то кто-нибудь другой рано или поздно задал бы ей тот же самый вопрос.
– Да, там повсюду кровь, я помню. Обычно это прямо указывает на дезорганизацию. Но если мы взглянем на кровь не только в смысле ее количества, а и с точки зрения того, что преступник делает с нею – на его рисунки, в которых прослеживается художественная составляющая, – то, думаю, вынуждены будем согласиться, что он поступает так преднамеренно. То есть у него есть цель. А цель предполагает организованность.
– А как насчет использования в качестве орудия убийства первых попавшихся предметов?
– У каждого человека в кухне есть ножи для резки мяса. Тот факт, что он не приносит их с собой к жертвам, свидетельствует о его уме. Зачем рисковать, таская с собой ножи, связь которых с убийствами других жертв можно проследить? Он использует орудия, которые есть под рукой, потому что знает, что они почти наверняка окажутся на месте. Для меня это очередной признак организованности. Но, помимо всего прочего, он ведь убивает женщин не тем, что прокалывает им глаза, а душит их. Ножи он использует лишь после смерти, они стали частью его почерка.
– Как быть с тем, что он вспарывает им животы? Это же членовредительство чистой воды, то есть верный признак дезорганизации даже по твоей классификации.
Карен принялась задумчиво постукивать карандашом по зубам и ответила лишь несколько секунд спустя.
– Не знаю. Не могу объяснить, разве что в этом парне наблюдается сочетание элементов организованности с дезорганизацией. Впрочем, так часто бывает. – Карен потерла ноющий висок. – К сожалению, мне больше нечего предложить вам. Может, появится что-нибудь новое после того, как я просмотрю все материалы еще раз и покажу их у себя в отделе.
– Слишком много «если» и «может быть», – пробурчала Манетт.
Карен закрыла лежащую на столе папку.
– Послушай, психологический портрет – это всего лишь инструмент, что-то вроде дополнительного источника света или модульного микроскопа. Не надейся получить от меня имя подозреваемого и номер его телефона. А если ты думаешь, что прекрасно обойдешься и без меня, – вперед, и желаю тебе успехов.
На мгновение в комнате повисла тишина, которую нарушил Робби.
– Я слышал краем уха, как кто-то их экспертов говорил, что в доме Сандры Франкс они обнаружили частички грязи.
– Сухая грязь в коридоре и в спальне. Один отпечаток ноги, который подходит к твоей обуви, – сказал Бледсоу. – Так что ничем он нам не поможет. Что касается собственно грязи, то сейчас эксперты прогоняют ее через спектрометр и хроматограф. Результатов у меня пока нет.
– В обуви мы ходили по дому после того, как вернулись из сада, когда пытались поймать убийцу, – задумчиво протянула Карен. – Ставлю десять против одного, что грязь нас никуда не приведет.
Бледсоу пожал плечами.
– Скоро узнаем. Кроме того, криминалисты ищут волоски и волокна ткани. Они обнаружили несколько латентных отпечатков, но в базе данных системы АСРОП[27] они отсутствуют. За одним исключением. Качественный латентный отпечаток удалось все-таки взять с рисунков на стенах. Судя по предметам домашнего обихода, которые эксперты использовали в качестве источника оригинальных отпечатков самой Сандры Франке, убийца рисовал свои картины левой, отрубленной рукой жертвы.
– С ума сойти! – высказалась Манетт.
– Да здесь кругом, куда ни плюнь, сплошное дерьмо, – согласился Бледсоу. – Так, теперь что касается других отпечатков… Син, что у тебя есть?
Синклер встал и потянулся.
– Сейчас я разбираюсь с друзьями и членами семьи Франкс просто чтобы исключить их. Некоторые латентные отпечатки оставлены довольно давно. Но я сомневаюсь, что мы сумеем обнаружить что-либо стоящее, учитывая, что все здесь буквально залито кровью. Если бы этот урод был без перчаток, то оставил бы свои пальчики повсюду. А раз их нет, то и те латентные отпечатки никуда нас не приведут, я почти уверен в этом.
– Следовательно, мы возвращаемся к тому, с чего начали. К этому психотическому фокус-покус символизму, – обреченно заявила Манетт.
В наступившей тишине тоненько прозвенел зуммер будильника и Синклер с беспокойством бросил взгляд на свои наручные часы. – У меня назначена встреча с администратором по персоналу одной из компаний, в которой работала пострадавшая. Этот парень – сущее наказание.
Отодвинув стул, он принялся собирать бумаги в потрепанную сумку коричневой кожи на длинном ремне.
Бледсоу тоже поднялся.
– Отлично, каждый знает, чем ему заниматься. Давайте копнем чуть глубже и посмотрим, что получится.
– Детектив, – Хэнкок загородил Бледсоу дорогу, – у вас найдется для меня минутка?
Последние члены оперативной группы уже выходили по одному через дверь. Бледсоу пожал плечами и сделал шаг назад.
– Да, слушаю. Вы что-то хотели мне сказать?
Хэнкок нетерпеливо переступил с ноги на ногу и оглянулся на Карен, которая как раз выходила из комнаты вместе с Робби.
– Мне нужно поговорить с вами. – Он подался к детективу и заговорщически понизил голос. – Это касается Вейл. Кажется, я кое-что раскопал.
Бледсоу прищурился, бросил на Хэнкока внимательный взгляд и направился в кухню. Услышав звук захлопнувшейся входной двери, он вопросительно приподнял брови.
– Мы одни. Итак, что вас беспокоит?
– Я прочитал документы и материалы, которые вы для меня подобрали. Кстати, большое спасибо, я искренне благодарен за содействие.
– Нет проблем. Это все, что вы хотели мне сказать?
– Нет. Просто я кое-что нашел в описании улик, обнаруженных на месте преступления, когда была убита жертва номер два. – Он раскрыл папку-скоросшиватель, которую до этого держал под мышкой. – Вот здесь, под данными анализа волокон. – И он протянул Бледсоу отчет криминалистов.
– Да, и что? Рыжий волос. В чем проблема?
– У Вейл рыжие волосы. А в заключении сказано, что по данным сравнительного микроскопического анализа по структуре и цвету он соответствует волосам Вейл. – Хэнкок сделал многозначительную паузу, и уголки его губ опустились, словно поражаясь непонятливости Бледсоу. – Волос, принадлежащий Вейл, обнаружен на месте убийства жертвы номер два. Почему никто ничего не предпринял по этому поводу?
– Ничего не предпринял? – переспросил Бледсоу. Скрестив руки на груди, он вперил пристальный взгляд в Хэнкока. – И что же, по-вашему, мы должны были предпринять?
– Вы допрашивали ее?
– Карен Вейл? Специального агента Карен Вейл? Женщину, которая не может спокойно спать по ночам из-за того, что убийца до сих пор бродит по улицам?
Хэнкок вновь принялся переминаться с ноги на ногу.
– Вы не знаете ее так, как я. Это хитрая, безжалостная особа…
Бледсоу выставил перед собой руку.
– Все, Хэнкок, довольно. Я понял. Благодарю за подсказку.
– Вы должны провести расследование в отношении ее. Она может оказаться нашим убийцей.
Высказанная вслух крамольная мысль заставила обоих умолкнуть. Бледсоу со вздохом опустился на стул.
– Вы выдвигаете очень серьезное обвинение. Надеюсь, это вам понятно? И только потому, что на месте преступления обнаружили рыжий волосок?
Хэнкок ничего не ответил.
Бледсоу продолжил:
– Когда следователь работает на месте преступления, он может оставить после себя волокна ткани с одежды, отпечатки пальцев следы ДНК – черт возьми, да любую трассологическую улику в конце концов! Это одна из тех проблем, с которыми мы сталкиваемся, когда наши сотрудники выезжают на вызов. Именно поэтому мы огораживаем место преступления и стараемся не допускать туда посторонних…
– Не надо читать мне лекцию, детектив.
– Я объясняю вам, каким образом волос Карен мог оказаться в доме жертвы.
– И вы уверены, что правы.
Бледсоу с негодованием покачал головой.
– Вейл получила диплом магистра по искусствоведению. А у нас стены дома жертвы разрисованы кровавыми узорами, которые предполагают наличие у преступника соответствующей подготовки. И это вас по-прежнему ни в чем не убеждает?
Бледсоу оттолкнулся от стула и подошел к Хэнкоку вплотную.
– Послушай, Карен мне говорила, что ты редкостный тупица. Я стараюсь вести себя без предубеждения и не становлюсь на чью-либо сторону, потому что знаю, что вы друг друга недолюбливаете. И если ты затеял этот разговор только для того, чтобы дискредитировать ее, отомстить за проблемы, которые возникли у тебя в Бюро несколько лет назад…
