Дэвид Боукер - Смерть, какую ты заслужил
– Нет! Про хорошую ауру.
– Что?
– Извини. Забыл, что ты невежда.
– Зачем ты рассказываешь про дом какого-то сельского священника, Билли? Или ты сам в таком живешь?
– Нет. Дом священника в Девоне. Я живу совсем в другом, в треклятом доме с привидениями в деревушке милях в семи отсюда. Так уж вышло, там тоже раньше жил священник.
– Ты живешь с чертовым священником?
– Нет. Я же сказал, священник там больше не живет.
Тони засмеялся.
– Что за деревушка?
– Не могу сказать.
– Пономарь действительно за тобой охотится?
– Конечно, охотится. Откуда еще у меня такой уродский нос, черт побери?
– Возможно, налетел на стену. Что, если ты нафантазировал всякую жуть, лишь бы казаться поинтереснее?
Билли даже не улыбнулся. После паузы Тони продолжил:
– А за мной он, случаем, не охотится, нет?
– Почему ты спрашиваешь?
– Так, пустое, но вчера вечером одна из дочек влетела к нам в спальню. Сама не своя была. Услышала, как кто-то дергает ручку задней двери.
Билли пожал плечами.
– Может, показалось.
– Хотелось бы надеяться, черт побери. Кому понравится, если всю его семью кокнут?
– Гангстеры обычно семьи не вырезают. Неписаный кодекс. Если они начнут убивать жен и детей, то поставят под удар своих собственных. Поэтому они так не поступают.
– Ах, верно. Какое облегчение! – Фыркнув, Тони выпусти дым через ноздри. – Значит, вероятно, только я сыграю в ящик.
Билли снова пожал плечами. Вытянув вдоль спинки скамейки руки, Тони запрокинул голову.
– Что стряслось, Билл? С чего это вы с толстым Мальком рассорились?
Билли рассказал обо всем случившемся за последние недели. Тони слушал и по ходу истории понемногу становился все серьезнее и молчаливее.
– Давай не нервничать, – сказал он наконец. – Уверен, в конечном итоге все образуется.
– И больше тебе нечего сказать?
–А что ты хочешь услышать? Не у одного тебя проблемы. Меня вышибли из долбаного наркоотдела.
– За что?
– Так, ничего личного. Там никому больше года работать не позволяют. Дескать, работа с наркотиками превращает полицейских в наркоманов. И вот, пожалуйста, я подсел на кокс, а украсть дозу негде. И как будто этого мало, приходится напяливать дурацкую форму.
– А фуражку ты носишь?
– Положено. Но я ее спрятал на дне гардероба.
– Значит, ничего не посоветуешь? Помедлив, Тони достал из кармана куртки баллончик со слезоточивым газом.
– Возьми-ка вот это.
– И что мне с ним делать?
– Используй как аэрозоль. Если прыснешь кому-нибудь в лицо, он на время ослепнет и не сможет в тебя выстрелить.
Неблагодарно пожав плечами, Билли затолкал баллончик в карман армейских штанов и застегнул клапан.
– Я спрашивал про совет. Объективное наставление от доброжелательного наблюдателя.
– Ах да, верно. – Тони предложил ему пятку косяка. Билли покачал головой. – Мой совет – ты по уши в дерьме.
– И это тоже не совет. А констатация гребаного факта.
– Мой тебе совет: держись Злыдня. Сдается, он может сделать для тебя гораздо больше, чем я.
– Что? – пораженно переспросил Билли. – Его же послали меня убить.
– Ну да. Но он же тебя пощадил, так? С твоих слов выходит, нормальный парень. Для убийцы. Как у тебя с деньгами?
– Еще на пару месяцев хватит.
– Ничего одолжить не могу.
– А кое-что для меня сделаешь? – спросил Билли.
– Смотря что.
Билли дал Тони клочок бумаги с нацарапанным на нем адресом.
– Ты не съездишь к Никки? Скажи ей, что я ее люблю. Скажи, что свяжусь с ней, как только смогу.
– Ты же решил лечь на дно.
– Просто передай это, хорошо? Она там одна-одинешенька. Не хочу, чтобы она думала, будто мне наплевать.
Тони вздохнул.
– Ладно. Но странная у тебя манера ложиться на дно, Билл. Сначала звонишь мне. Потом просишь, чтобы я поехал к Никки. Почему бы тебе не поместить объявление в вечерней «Манчестер ньюс» и покончить со всем?
Билли вздохнул.
– Не смотри на меня так, – сказал Тони.
– Как?
– Как будто я гигантская собачья какашка.
– Стараюсь.
По дороге домой Билли разбил «Харлей». Не по своей вине. Какой-то фермер выехал на тракторе ему наперерез, и байк врезался в бок трактора и загорелся. Билли успел соскочить до столкновения и оказался в канаве, весь в синяках и грязи, но в остальном невредимый. Фермер, моложавый краснолицый мужик с косым пробором и без зубов, помог ему выбраться.
– Извините, что так вышло.
– Слепая курица, – сказал Билли, глядя на горящий байк.
– Ну зачем так, – отозвался фермер. – Учитывая, как вы, битники, гоняете, странно, что на дороге так мало аварий.
– Битники? – переспросил Билли, решив, что ослышался. – Ты сказал «битники»?
– Ну да. В печенках у всех сидите. И когда приедет полиция, уж я позабочусь, чтобы они знали, это твоя вина.
– Нет, вина твоего дедушки, – бросил, уходя, Билли. – Если бы он не трахал твою мамочку, ты бы не родился.
Билли пошел по дороге. К тому времени, когда фермер сообразил, что к чему, до него уже было не дотянуться.
– Я до тебя доберусь, мать твою! – взревел фермер.
– До или после того, как поимеешь сестру? – крикнул Билли.
Фермер завел трактор и рванул за ним. Билли пришлось спрятаться за изгородью, пока трактор не проехал мимо. А после всю трехмильную прогулку до «Лип» он размышлял, как бы потактичнее сказать Злыдню, что прикончил его байк.
В «Липах» Билли поставил чайник, собираясь выпить чашку чая. Пока вода закипала, кто-то постучал во входную дверь. Билли не намеревался открывать, но не слишком нервничал. Это может быть газовщик, почтальон, коммивояжер или кто-нибудь с билетами вещевой лотереи. Нет причин предполагать худшее.
Залив водой пакетик «эрл грея» (Злыдень был слишком крутым, чтобы держать «леди грей»), он положил на блюдце два крекера. И вдруг от окна на стол легла тень. Подняв глаза, Билли с удивлением увидел маячащее за стеклом лицо. Лицо принадлежало улыбчивому полицейскому. Ему было под пятьдесят, с виду безобидный и в очках, с редкими седыми волосами. Голова никак не подходила к черной грозной форме, обтянувшей упитанное туловище, – словно бы мистер Пиквик пошел работать в гестапо. Констебль ткнул пальцем сперва себе в грудь, потом показал на Билли, давая понять, что хочет перемолвиться словом.
Проклиная все на свете, Билли снял засов, полагая, что полицейский явился из-за аварии. Констебль протянул руку, сухую настолько, что казалась заскорузлой. Билли ее пожал, все еще не зная, как вести себя дальше.
– Констебль Эндрюс, —улыбнулся полицейский. – Мой участок Дадлоэ, Пилтон и Эмхерст. А вы, верно, Монти? Друг Роджера?
Билли угрюмо кивнул.
– Зовите меня Энди. Мне все говорят «Энди-бренди». – Констебль, самоуничижаясь, хмыкнул. – Наверное, это лучше, чем быть «Энди-шленди».
– Или «Энди-блянди», – ухмыльнулся Билли.
– И вообще, – сказал с льстивой улыбкой Энди.
– Вообще что?
– Можно мне на минутку войти? Ничего серьезного, просто поболтать.
Билли нелюбезно распахнул дверь и впустил констебля, теперь уже совершенно убежденный, что фермер на него настучал. С чрезмерной радостью приняв предложенные Билли крекеры и чай, Энди опустил большой, обтянутый лоснящимися штанами зад на диван в гостиной. Билли сел у окна, подальше от гостя.
После нескольких обязательных пустяков Энди перешел к делу:
– Ну, вопрос довольно деликатный, Монти, и мне неприятно его затрагивать. Очень неприятно... О причинах я расскажу потом... Но, коротко говоря, к нам поступила жалоба.
Верный полицейской традиции, Энди сделал паузу, чтобы дать Билли возможность признаться.
– Жалоба?
Энди, улыбаясь, кивнул.
– Приходской священник – ни больше ни меньше – подал жалобу. Он утверждает, повторяю, только утверждает, будто слышал, как вы среди ночи кричали грубые слова.
Билли постарался скрыть всепоглощающее облегчение.
– Грубые слова?
– Вот именно. Ваш сосед, достопочтенный Фиппс, прошу прощения, каноник Фиппс говорит, что слышал, как вы выкрикивали непристойности. Он утверждает, что будто бы слышал, как вы поминали всуе имя Господа.
Билли все еще сражался с эмоциями.
– Я ни за что не стал бы кощунствовать. Ни при каких обстоятельствах. Спаситель наш Иисус Христос самое важное лицо в моей жизни.
На физиономии Энди отразилось приятное удивление.
– Правда? Так вы набожный человек, церковь посещаете?
– В настоящее время нет. Но не проходит и дня, чтобы я не думал, как Иисус умер на кресте. Потому что, давайте будем откровенны, Энди, он ведь умер, чтобы нас всех спасти. Фантастический парень, честное слово.
Констебль совершенно размяк.
– Да, он нес крест. Свой собственный крест. Подумать только.
– Вот и я о том, – распалился Билли. – Весил, наверное, не меньше тонны, а?
На лицо Энди села муха. Он ее смахнул.
