Ребекка Джеймс - Красивое зло

А каково это для моих родителей? При каждом радостном событии в моей жизни они будут думать о том, что у Рейчел этого нет и никогда не будет.

Я закрываю глаза и стараюсь не думать ни о Рейчел, ни о родителях. Я плотнее прижимаюсь к Мику и вдыхаю знакомый аромат его кожи. Хотя я только час как проснулась, я все равно чувствую себя уставшей и снова засыпаю.

— Как тут здорово, — говорю я и оглядываюсь, рассматривая наполненную солнцем гостиную. — Места маловато, но очень красиво и солнечно. Как ты думаешь, Мику понравится?

Квартира маленькая, но светлая. Полы деревянные, стены окрашены в белый цвет. Спальня одна, и кроме нее есть еще маленькая комнатка, которая в будущем очень подойдет для младенца. Гостиная довольно уютная, а кухня — самая крохотная из всех, которые я когда-либо видела. Но в целом квартира очень чистенькая и веселая. Филиппа обнимает меня.

— Конечно, понравится, — весело говорит она. — Потому что вы будете тут вдвоем.

— Тебе не кажется, что тут слишком мало места?

— Зато удобно.

— Но мы тут уместимся?

— Конечно. Сколько места требуется младенцу?

— Мне сказать хозяевам, что мы снимаем эту квартиру?

— Да. И скажи, что завтра ты хотела бы прийти и посмотреть квартиру вместе с Миком. Уверена, ему понравится, не беспокойся. — Она с улыбкой обходит помещение. — Так и представляю вас тут. Вашу маленькую семью. Слушай, как в сказке! Ты как принцесса в замке.

— Да, только замок очень крошечный, — смеюсь я. Но мне очень нравится будущее, нарисованное Филиппой. Мне нравится, что она верит в наше счастье.

Я заполняю анкету, отдаю агенту по недвижимости, и мы с Филиппой выходим на улицу.

— Давай что-нибудь съедим, — предлагает Филиппа. — Ты голодная?

— Ой, я всегда голодная. Но то, что мне раньше нравилось, теперь вызывает тошноту.

Мы с Филиппой обсуждаем меню, и тут я замечаю Элис.

Она еще на другой стороне улицы, но пока я раздумываю, как бы от нее ускользнуть, она останавливается, на ее лице бродит неясная улыбка.

— Что такое? — Филиппа поворачивается. — О, черт! Элис.

— Кэтрин! Подожди минутку! — кричит Элис.

Мы не успеваем уйти.

— Ну, как ты? Каков результат? — обращается она ко мне, избегая смотреть на Филиппу.

Я знаю, что мне лучше уйти, но я словно парализована.

— Держу пари, Элен скоро станет бабушкой? — Элис складывает руки на груди и злобно смотрит на меня. — Но ведь ты ей еще ничего не сказала? Ты же у нас вообще любишь маленькие грязные тайны. Да, Кэтрин? Что-то ты меня разочаровала, крошка. Я думала, ты настоящий друг.

— Мы торопимся, — говорит Филиппа. — Нам пора.

Элис не обращает на нее внимания.

— Хотя вообще-то я не удивлена. Ты же трусиха, Кэтрин. — И она злобно смеется. — Ты даже больше, чем трусиха. Ты же бросила свою сестру, и ее убили. А убили ее потому, что ты убежала. Ты никогда об этом не задумывалась? Может, те парни просто хотели вас изнасиловать? Вас обеих. Может, они разозлились, что ты убежала, и потому взяли и убили малышку Рейчел? Так ты не просто трусиха, Кэтрин, а? Ты скорее сообщница. Ну, ничего, зато ты спасла собственную шкуру.

— Замолчи, Элис! — перебивает ее Филиппа, хватает меня за руку и тянет к себе. — Закрой свой поганый рот и вали, пока я не врезала тебе так, что мало не покажется.

Я удивлена агрессией Филиппы и застываю с открытым ртом.

— Ой! — Элис глумливо смотрит на Филиппу. Но ее апломб немного слетел, в голосе слышится неуверенность. — Это твоя новая подружка, да, Кэтрин? Ну что ж, прекрасно. Подобное притягивает подобное.

Филиппа обнимает меня и ведет прочь.

— До свидания, милые леди, — притворно добреньким голосом пищит Элис. — Надеюсь, скоро увидимся.

— Даже не верится, что ты заставила ее заткнуться, — говорю я Филиппе.

— Самой не верится. Но она разозлила меня. — Филиппа вздыхает. — Маме было бы за меня стыдно.

Филиппа оборачивается.

— Можно идти медленнее, она ушла. Слушай, Кэтрин, она чудовище. По-моему, у нее на самом деле проблемы с головой.

— Тебе не кажется, что она меня преследует? Я встречаю ее, когда меньше всего этого ожидаю. Это не может быть совпадением.

— Не знаю. Не исключено. Думаю, она никак не может смириться с тем, что ты больше не хочешь с ней дружить. — Филиппа поворачивается ко мне. — Но ты же не принимаешь все это близко к сердцу? Что она такое несет? Всю эту ерунду про Рейчел. Ты же знаешь, что она говорит полную ерунду.

— Трудно не принимать все это близко к сердцу, — возражаю я. — Потому что она во многом права. Я оставила Рейчел, я убежала. Это отмечалось даже на суде. Оказывается, эти парни вовсе не собирались никого убивать. Это случилось потому, что они испугались. Они запаниковали, когда я исчезла.

— Естественно! Ведь защита не могла сказать, что эти парни планировали убийство? Это был единственный шанс на оправдательный приговор.

Я оборачиваюсь и замечаю Элис, она идет в другую сторону.

— Но откуда она все это знает? Как ей удается задеть самую больную струну?

— Потому что она просто тварь, Кэтрин. А откуда знает — читала газеты, наверное, чтобы побольнее тебя задеть.

— Наверное. Но все равно она права. Я убежала. — Я твердо смотрю на Филиппу. — Я действительно убежала.

— Конечно, убежала, — отвечает она. — А что еще ты могла сделать?

— Я могла бы проследить, чтобы она так не напивалась.

— Могла бы. Но ты этого не сделала. И…

— Да, не сделала, — перебиваю я. — Я вообще должна была сделать очень многое. И знаешь, есть еще кое-что. То, в чем я никому не признавалась раньше.

— Что именно?

— Я разозлилась на Рейчел в тот вечер. Я очень злилась, что она тоже поперлась на вечеринку. Я не хотела, чтобы она шла. Там были мои друзья, а она вообще не любила всякие сборища. — Я всхлипываю.

Филиппа берет меня за руку и ведет к скверу. Мы садимся на скамью. Я закрываю лицо руками и плачу. Филиппа обнимает меня и терпеливо ждет, пока я успокоюсь.

— Прости, — говорю я. — В последнее время я все время плачу. Это глупо.

— Нет, плакать — это не глупо.

— Может быть, — соглашаюсь я. — Только знаешь, о чем я все время думаю? О том, что вся эта история с Рейчел — она мне на всю жизнь. Мне всегда будет так плохо и стыдно? Это мне в наказание за то, что она умерла, а я живу?

— Конечно, нет. — Филиппа качает головой. — Но объясни мне, почему тебе так стыдно? Я, наверное, чего-то не знаю, но я не понимаю, почему ты чувствуешь себя виноватой.

Не хочется продолжать этот разговор, но внезапно я понимаю, что мне надо все из себя выплеснуть, избавиться от этой душевной тяжести.

— Я очень разозлилась на Рейчел из-за того, что она пошла на вечеринку, — начинаю я. — Она никогда никуда раньше не ходила, вообще не любила такое времяпрепровождение. Она всегда была замкнутой и необщительной. А там, на этой чертовой вечеринке, она словно открылась с другой стороны — была веселой, обаятельной. И мне это очень не понравилось. Это я всегда была душой общества, а она — просто застенчивой девочкой, гением в своей музыке. — Мой голос зазвучал тише: — Я хотела, чтобы ее не было рядом со мной. Она ведь такая талантливая, само совершенство. Если бы она еще стала общительнее, то… я была бы просто невидимкой на ее фоне.

Филиппа молчит. Интересно, она испытывает ко мне отвращение?

— Когда Мик был маленьким, — говорит она наконец, — он очень плохо учился в школе. Был последним учеником по всем предметам — по чтению, по математике… а у меня наоборот все получалось, и я притворялась, что мне его жаль. Но в душе меня это очень радовало. Мне нравилось, что я хоть в чем-то лучше, чем он. Он был очень спортивный. Такой красивый и забавный, у него всегда было много друзей. А я — с жуткими рыжими волосами и веснушками, которых у него не было… — Она смотрит на мой живот. — У твоего малыша хорошие гены… А когда Мику было лет одиннадцать, он очень изменился. Он начал стараться и стал почти отличником. — Она качает головой. — Ты бы знала, как я ревновала и завидовала…

Я улыбаюсь.

— Но тем не менее, — продолжает она, — теперь я очень рада, что он такой классный. Я бы не перенесла, если бы он остался прежним, не любил бы книги. У нас не было бы ничего общего. И для меня это было бы трагедией.

— Да, — соглашаюсь я.

— Ну, вот видишь? Не ты одна такая, — серьезно заканчивает Филиппа и обнимает меня. — Ты не должна переживать, что не была идеальной сестрой. Ты никого не убивала. В том, что случилось, нет твоей вины. Ты сделала то, что любой сделал бы в такой ситуации. А как ты думаешь, что было бы с твоими родителями, если бы убили вас обеих? Обеих дочерей? Так было бы лучше? А это вполне могло случиться, если бы ты осталась. Ты бы только хуже сделала, поверь мне.

— Может быть, — киваю я. — А может, и нет. Никто этого не знает. Но ведь именно я взяла ее на эту вечеринку. Если бы я не сделала этого, она осталась бы в живых.