Тэми Хоаг - Забыть всё
Опомнившись, она посмотрела на парту Дэнниса. Ее охватило чувство вины, но она подняла крышку парты и заглянула в тетрадь Дэнниса, все еще открытую на последней странице, на которой он рисовал.
Бумага была закапана слезами, чернила немного размазались на рисунках, похожих на толстые зловещие молнии. Когда она перевернула страницу назад, над которой он трудился все утро, кровь застыла у нее в жилах.
Своей детской рукой он изрисовал почти всю страницу голыми женщинами, в грудь которых воткнуты ножи.
Глава двадцать шестая
— Расскажи мне о заме Фармане, — попросил Винс у Мендеса прежде, чем тот начнет спрашивать о его здоровье.
Они миновали площадь и подошли к машине, припаркованной под тенью дуба. Винс сел и открыл окно, чтобы вдыхать свежий воздух и наслаждаться ароматами Калифорнии.
— Упрямый осел, старая школа, — сказал Мендес.
— У тебя наметанный глаз — схватываешь очевидное на лету. Я, как только он появился, уже мог сказать, что вы с ним проводите не очень много времени за боулингом и пивом. Я хочу знать, что это за человек.
— Служил в армии. Был во Вьетнаме. Работает тут чуть дольше меня. Диксон достал его из окружного офиса в Лос-Анджелесе.
— Значит, бывшие сослуживцы.
— Типа того.
— Если Диксон взял его сюда, он должен быть хорошим копом.
— Ну да. Задницу умеет лизать. Хотя он упрямый. Если превысишь скорость на две мили, он тебя догонит и выпишет штраф. Никакой пощады. Повернут на правилах. Повернут на форме.
— Несгибаемый.
— Как член.
Мендес завел машину и включил кондиционер.
— Я ему не нравлюсь, — признался Мендес. — Он считает меня хреном, который защищает инициативу равноправия подходов, неизвестно откуда пробившимся наверх пищевой цепи только потому, что я поднимался туда не у него на глазах. И — хоть нет нужды говорить — ты ему тоже не нравишься.
— Это я понял, — сказал Винс. — Ничего нового. В любом управлении есть свой Фрэнк Фарман. А в некоторых вообще сплошные Фарманы. Предупрежденный вооружен. Профилирование — это новшество, все субъективно. Людям вроде Фармана надо все пощупать самим. Такие не станут доверять парню, который приходит и говорит, что убийца скорее всего в детстве пытал белок и пришепетывает. Им надо убедиться, что профилирование — полезная вещь. Единственный путь, который я вижу, — хорошо делать свою работу.
Мендес развернул машину и выехал с парковки.
— Я скажу тебе кое-что, сынок, — начал Винс. — Это поможет тебе в жизни и в деле лучше, чем что бы то ни было. Оставляй свое самолюбие дома и работай с теми, кто есть. С другими полицейскими, свидетелями, жертвами, убийцами, со всеми, с кем приходится, — учись быстро узнавать, что им нравится. Если сможешь, то всегда добьешься своего. От любого Фрэнка Фармана в мире. Когда я отправлялся на допрос к серийным убийцам для исследовательского проекта по правосубъектности, ты думаешь, я бы добился чего-нибудь от этих уродов, если бы сказал им в глаза все, что думаю о них? Черта с два! У меня было пять секунд на то, чтобы выяснить, на чем они зациклены, и в соответствии с этим подкорректировать свой подход. Какая разница, если какой-нибудь серийный насильник решит, что я, как и он, думаю, что все бабы — шлюхи? Это его восприятие; это не моя реальность. Понял?
— Да.
— Может, я тебя шокировал, — язвительно заметил Винс. — Я по натуре не лучший агент, который когда-либо работал в Бюро. Но я хочу делать эту работу, и Бюро — отличное место для того, чтобы делать ее. Я научился, управляться с системой. Запомни это.
Мендес с интересом посмотрел на него.
— Зачем ты мне все это рассказываешь?
— Потому что ты то, что надо, парень. Ты башковитый. Я хочу, чтобы ты работал хорошо.
— Говоришь так, словно ты из службы занятости. Одна интересная подробность о Фармане: его сын был одним из тех ребят, которые нашли труп. Фрэнк не разрешает мне беседовать с его парнем.
— С ним обязательно нужно разговаривать?
— Вэнди, девочка из класса, рассказала мне, что Дэннис прикасался к трупу, — сказал Мендес, проигнорировав вопрос. — Фрэнк позволяет ему болтаться на месте преступления, пока Диксон не скажет ему отправить ребенка домой.
— Странно.
— Нет, мальчишка, конечно, остается за лентой, но тем не менее. Фрэнк говорит, он уже видел трупы, почему бы ему не понаблюдать за тем, что происходит на месте преступления.
— Сколько лет парню?
— Десять, одиннадцать — где-то так. Он в пятом классе. А вчера его учительница оставила мне сообщение, что еще до обнаружения этого трупа Дэннис болтал что-то о том, будто бы видел в чаще другие тела.
— А твой закадычный друг Фрэнк об этом ни словом не обмолвился? — спросил Винс.
— Нет.
— Видимо, думает, что это мальчишеские выдумки, — рассудил Винс. — Но принимая во внимание то, что произошло… тебе надо поговорить с пареньком.
Они въехали на парковку, огражденную забором из дробленого камня. На длинном белом здании, отделанном штукатуркой, над главным входом висела едва заметная табличка: «Томасовский центр для женщин».
Внутри их встретили прохладный коридор и стены, окрашенные в приветливый теплый оттенок желтого, натертые полы из плитки, выложенные в мексиканском стиле.
— Интересное место, — сказал Винс, пока они ждали.
— Место хорошее, — согласился Мендес. — Много женщин со сломанными судьбами, пострадавшие от насилия, некоторые после лечения от наркотиков или тюрьмы приходят сюда. Тут их консультируют, помогают подготовиться к работе в полную силу. Их программа вызвала интерес национального масштаба.
— После того как их бывшую сотрудницу убили, а одна клиентка пропала, его станет еще больше.
Высокая, хорошо одетая блондинка лет сорока появилась из офиса в конце коридора.
— Детектив Мендес? — Она перевела взгляд с него на Винса, очевидно, полагая, что они принесли плохие новости.
— Мисс Томас, это…
— Винс Леоне, — сказал Винс, протягивая ей руку.
— Мы не могли бы поговорить наедине? — спросил Мендес.
— Конечно. — Теперь она заволновалась не на шутку. — Пойдемте ко мне в кабинет.
Они пошли в ее просторный офис, окна которого выходили в такой же просторный двор и на красивый сад.
— У вас есть новости? — спросила она, скрестив руки на груди, словно готовясь к тому, чтобы не сорваться.
— Нет, — сказал Мендес.
Джейн Томас с облегчением вздохнула.
— Слава Богу.
— Мы этим утром осматривали дом мисс Уорвик и обнаружили фотографию, на которой она с друзьями. Я сделал копию, — продолжил Мендес, доставая из кармана листок бумаги. — Я бы хотел, чтобы вы взглянули на нее и сказали мне, кто эти люди.
Она немедленно узнала фотографию.
— Ах, ну да, мы тогда праздновали. Одна наша клиентка выиграла суд по поводу опеки. Суд отдал детей родителям ее мужа, который жестоко обращался с ней, пока она проходила принудительное лечение в реабилитационном центре, а потом не захотели возвращать их после того, как она прошла реабилитацию. Лиза была ее адвокатом. Она очень много помогала ей. В конце концов Стиву удалось убедить судью вернуть их.
— Стив? Это Стив? — спросил Мендес, указывая пальцем на мужчину на фотографии.
— Да. Стив Морган. «Квин, Морган и компания». Он уделяет нам много внимания.
— Между ним и мисс Уорвик было что-нибудь?
— Между Лизой и Стивом? — спросила она, изумившись при одной мысли об этом. — Конечно, нет. Стив женат и счастлив в браке. У него очаровательная дочь. Ей примерно десять лет.
— Вэнди? — спросил Мендес.
— Я не помню, как ее зовут, — сказала она, возвращая ему листок. — Женщина слева от Лизы — Нора Альфано, наша клиентка.
— А мисс Уорвик много времени проводила с мистером Морганом по делам? — спросил Винс.
— Они вместе встречались с клиентами. Но Стив бы никогда не стал изменять. Он не тот человек.
Мендес молча убрал листок в карман.
— Вы хотите разочаровать меня второй раз за день, детектив?
— Нет, мэм. Я просто иду по следам. Они могут привести не туда, но идти по ним надо до конца.
— Меня не было в городе, — сказал Винс в оправдание, — так что я не в курсе. Мы уже читали письма с угрозами? — спросил он у Мендеса.
— Там ничего особенного, — ответил он.
— То дело об опеке, о котором вы говорили, давно это было? — спросил Винс.
— Примерно девять месяцев назад, — ответила Джейн Томас. — Ее бывший муж сейчас отбывает год в колонии.
— Проверим его друзей и родных, — сказал Винс. — На тот случай, если кто-нибудь из них решил мстить.
— Конечно. — Она подошла к своему столу и вызвала помощницу, чтобы та принесла папку.
— А потом мы оставим вас в покое, — с добродушной улыбкой сказал Винс.
Джейн Томас казалась измученной и задерганной. Томасовский центр был назван в честь нее и был ее детищем, судя по фотографиям на стенах: женщины вручают ей награды, фото с политиками, с разными членами ее коллектива и клиентами. Ее работе был нанесен удар убийством Лизы Уорвик и исчезновением Карли Викерс, и она переживала о том, что и с кем может произойти дальше.
