Виктор Глебов - Нежилец
– Понятия не имею, – ответил следователь. Он надеялся, что у него вышло не очень грубо, но, кажется, мужик ничего не заметил.
– Я тщательно изучил историю этого особняка, – продолжал он. – В 1830 году в нем устроили богадельню, а затем передали ее военному ведомству. Как видишь, менять хозяев вполне в традициях этого здания. Кстати, потом тут устроили первый советский концлагерь – «Чесменку».
Самсонову надоело стоять на месте, тем более что он вновь почувствовал на себе чей-то взгляд. Он двинулся дальше, Евгений пошел следом. Он поставил свой опустевший бокал на какой-то выступ и засунул руки в карманы.
– Мы могли бы найти более спокойное место на этом празднике, – проговорил он, нагоняя полицейского.
– Я слышал, у вас тут есть кабинеты, – отозвался Самсонов.
– Да, вон там, – оживился Евгений. Он указал на широкий бархатный занавес. – Пошли?
– Больше нигде нет кабинетов?
– Нет, а что?
– Просто любопытно. Мне нужно в туалет. В каком кабинете ты будешь меня ждать? – Глядя на Евгения, Самсонов допил свой коньяк.
– В шестом. Он самый лучший.
Полицейский кивнул:
– Договорились. Закажи что-нибудь, чтобы нам не скучать.
– Будь спокоен, – улыбнулся, сверкнув зубами, Евгений.
– Где сортиры? – спросил Самсонов.
– Вот здесь, в коридор, а потом направо.
Полицейский оставил своего «гида» и скрылся за двустворчатой дверью, открывавшейся в обе стороны на манер тех, которые показывают в вестернах, когда главный герой появляется в салуне. Только эта была в полный рост и из серого пластика.
Самсонов прошел по узкому коридору, разминувшись с десятком парней, двое из которых умудрились недвусмысленно прижаться к нему, и отыскал мужской туалет. Однако внутри ему пришлось замереть в недоумении: все кабинки были сделаны из абсолютно прозрачного оргстекла, а над каждым унитазом и писсуаром висело по здоровенному зеркалу. На некоторых помадой были сделаны надписи, указывались телефоны. То же самое – на разноцветных стикерах. Пахло освежителем и мочой. Три из десяти кабинок были заняты. Самсонов понял, что стоит возле входа как дурак, и двинулся к дальней кабинке. Защелки на двери не было. Действительно, зачем? Ведь и так видно, что занято. Следователь расстегнул ширинку и постарался не обращать внимания на присутствие других людей. Зашли еще четверо парней и, громко переговариваясь, разбрелись по кабинкам. Их ориентация не оставляла сомнений.
Закончив, Самсонов поскорее вышел из туалета и влился в толпу танцующих. Продравшись через извивающиеся, словно в пароксизмах, тела, он увидел группу гостей, заходящих за портьеру, отделяющую кабинеты. Все они были одеты как любители игр в стиле садо-мазо. Выждав минуту, чтобы дать им исчезнуть в комнатах, полицейский пошел следом.
Коридор здесь освещался красными лампами, расположенными под потолком. На стенах висели репродукции в тонких алюминиевых рамах. Они изображали порнографические сцены, чередующиеся с гравюрами средневековых пыток, казней и так далее. На одной из них Самсонов с удивлением увидел Кали, отрубающую голову мужчине. Жертва лежала под ее ногами, задрав курчавую бороду и выпучив глаза. Богиня держала искривленный меч, готовясь нанести смертельный удар.
– Я тебя заждался! – Голос раздался чуть впереди.
Повернув голову, Самсонов увидел Евгения. Тот стоял без пиджака, в одной рубашке, которая в свете ламп казалась красной. Взгляд полицейского скользнул по номеру на двери кабинета – шестой. Семнадцатый дальше.
– Слушай, мне надо еще кое-куда заглянуть, – проговорил он, подходя. – Давай минут через двадцать.
– Я заказал шампанское, оно охлаждено и ждет. – Евгений указал большим пальцем себе за спину. В его глазах появилось подозрительное выражение. – Нехорошо, если оно заморозится.
– Я сейчас приду, – пообещал Самсонов, делая попытку пройти мимо.
Однако Евгений вдруг выбросил правую руку и схватил его за плечо. Пальцы сомкнулись, как железные. Мужик одним движением втащил полицейского в комнату, захлопнув дверь ногой. Здесь стоял угловой диван, обитый красным плюшем, на полу лежал ковер с длинным ворсом под верблюда. Картина в багетной раме висела на обитой тканью стене. Это была одна из копий Эдварда Мунка, выполненная при помощи фотопринта.
Все это Самсонов успел заметить мельком, пока падал на журнальный столик. Ведерко с шампанским и тарелки с закуской полетели в разные стороны, лед посыпался на ковер, проваливаясь в ворс.
– Думал меня продинамить?! – прошипел яростно Евгений. В руке у него появился маленький шприц вроде тех, которым колют инсулин. – Этот номер у тебя не пройдет! – Мужик двинулся на Самсонова, лицо у него было перекошено.
Только теперь следователь обратил внимание на то, что рукава на рубашке у Евгения были закатаны и на локтевых сгибах алели воспаленные язвы. Мужик уже успел ширнуться и теперь явно намеревался «угостить» Самсонова.
Полицейский быстро поднялся и обогнул стол, чтобы он оказался между ним и Евгением.
– Отсюда не убежишь! – скривился тот насмешливо.
– Я думал, ты не любишь геев! – заметил Самсонов, следя за каждым движением противника.
– Таких слащавых, как тот, – нет! А вот брутальчиков вроде тебя – очень даже!
Самсонов огляделся в поисках подходящего оружия, но Евгений уже бросился на Самсонова: запрыгнул на стол и покачнулся, размахивая руками. Следователь не замедлил этим воспользоваться: обеими руками толкнул его в колени, а затем дернул за ногу. Ботинок попал ему в подбородок, челюсть клацнула.
Евгений опрокинулся назад, грохнувшись спиной на ковер. Шприц вылетел у него из руки и запутался в ворсе. Он перевернулся, шаря пальцами по полу, но Самсонов схватил бутылку шампанского и, обогнув стол, с размаху опустил ее на затылок Евгения.
Раздался влажный хруст. Сквозь волосы выступила кровь и тут же полилась на светло-коричневый ворс и белоснежную рубашку.
Самсонов нагнулся, протягивая руку к запястью Евгения. Он хотел проверить пульс, но передумал: какая разница? Он все равно не может позвать на помощь. Полицейский выпрямился в нерешительности. Оставить мужика здесь? А если помрет? Он с сомнением поглядел на растекавшуюся по спине поверженного противника кровь.
Затем подхватил белое полотенце и обтер горлышко бутылки, чтобы не оставить отпечатков. Постарался вспомнить, не прикасался ли еще к чему-нибудь. Но вроде не успел. На всякий случай Самсонов протер полированный столик и торопливо вышел из кабинета. Сердце стучало так, словно в него вкололи дозу адреналина.
Мимо торопливо проскользнули три парня и одна девушка. Все – в коже и латексе, металлические заклепки и шипы сверкнули в красном свете коридора алыми лучами.
Самсонов остановился. Он все же не мог заставить себя уйти, не убедившись хотя бы, что Евгений жив. Чертыхнувшись, он вернулся в кабинет и, присев рядом с Евгением, приложил два пальца к запястью. Ему понадобилось секунд двадцать, чтобы нащупать слабый пульс.
Самсонов поднялся и снова вышел в коридор. Если Евгений действительно важная персона, у него должны быть охранники, и они скоро его найдут. А может, и нет, если тот приказал им не мешать ему обрабатывать нового знакомого – то есть Самсонова. Эта мысль забила тревогу в мозгу следователя: мужик может запросто помереть, если останется вообще без медицинской помощи. Что ж, можно сообщить о нем кому-нибудь из персонала и затеряться в толпе. А еще лучше – уйти с вечеринки. Но сначала – семнадцатая комната.
Самсонов двинулся в глубь коридора, глядя на таблички с цифрами. Перед той, на которой стояло «семнадцать», он на несколько мгновений остановился, собираясь с духом. Там, за дверью, ждут женщину, Анабэль, практикующую садо-мазо. А вовсе не его. Конечно, всегда можно сказать, что ошибся, и все же… мандраж присутствовал.
Самсонов взялся за ручку, нажал и вошел.
В кабинете было пусто. Посередине стоял стол, на нем – ваза с фруктами. Рядом – прозрачный графин с какой-то жидкостью. На стенах висели три репродукции картин, полные похоти и буйства цвета. На одной из них мужчина в маске связывал стоящую на коленях женщину. Именно под этой картиной на диване лежал листок бумаги.
Самсонов поднял бумажку и развернул. Из нее высыпался какой-то темный порошок. Полицейский взял щепотку и поднес к носу. Пахло очень приятно. Почему-то Самсонов сразу подумал, что это имбирь. Он на всякий случай положил немного порошка в карман, а затем принялся за листок.
Текст был напечатан на лазерном принтере: обычный шрифт, никаких выкрутасов. Следователь быстро прочитал краткое послание:
Я был уверен, что кто-нибудь из вас придет сюда сегодня. Надеюсь, это именно вы, старший лейтенант. У нас с вами долгая история и старые счеты. Уверен, вам не терпится их свести. Что ж, возможно, у вас и появится такой шанс. Не теряйте надежду.
