Марина Крамер - Черная вдова. Ученица Аль Капоне
Договорить Коваль помешала, запустив в экран тяжелым бронзовым стаканом с карандашами. Раздался хлопок, и все погасло. Мастиф укоризненно покачал головой:
– Что ж ты нервная такая стала? Валерьянку пей тогда, а не коньяк с текилой, – он похлопал ее по щеке. – Теперь понимаешь, что я имел в виду?
– Если решил шантажировать этим Малыша, то смысла не вижу – он не женат, ему бояться некого.
– А он тут не причем. Дело в тебе – на случай, если вдруг начнешь позволять себе лишнее. Ведь вряд ли ты захочешь, чтобы Малыш узнал о тебе разные подробности. Например, о твоей страсти к собственному телохранителю… Я же вижу, что ты влюбилась, как кошка, мечтаешь удрать от меня, но мне-то оно надо разве? Я не для того тебя взял, чтобы ты теперь бросила старика. И эта пленка – гарантия того, что ты будешь со мной, будешь делать все, что я скажу тебе. А иначе она ляжет на стол твоего обожаемого Малыша. И на словах я ему кое-что расскажу про его сладкую Коваль. Напомнить, как и чем ты развлекалась с Денисом своим? А этот роман с военным, из-за которого я едва тебя не упустил? Слава Богу, его вовремя грохнули…
Марина подняла на него глаза, полные ненависти:
– Ты не погнушаешься и мертвых из могил вытащить, если тебе понадобится!
– Не сомневайся, я еще не то могу! – заверил Мастиф совершенно без намека на иронию. – Все, утомила, иди к себе и думай, что делать станешь… И не страдай особо по своему майоришке, – добавил он уже в спину уходящей Коваль. – Где бы ты сейчас была, будь он жив?
Спотыкаясь, Марина побрела прочь из этого кабинета, из этого дома… если бы могла – то и из этой чертовой жизни тоже. Но не могла она позволить себе такой роскоши, не могла, потому что должна отомстить. Нужно только время, а его теперь совсем немного будет, если действительно развяжется война за передел территории. Мастиф-то сидит в своем коттедже, как в бункере – ему что! А вот она, Марина, летает вечно по городу, и в любой момент в ее голове может образоваться ма-а-а-ленькая такая дырочка. И прах сожженного в том проклятом костре Олега не даст ей покоя и на том свете… Как же угораздило ее…
К жизни вернул перезвон мобильного. Пришлось взять трубку:
– Алло!
– Это ты, что ли, Коваль? А я – Сеня Лодочник! – хрипло заголосила трубка. – Слушай сюда, сучка, если ты и твой выживший из ума старый козел не прекратите лезть на мою землю, то его я просто похороню. А тебя мои пацаны поставят раком и наизнанку вывернут, тварь! Усекла?!
– Пошел ты на хрен! – заорала она в ответ. – Это наша земля, и ты знаешь это не хуже моего!
– Ну, короче, ты поняла… – Дальше он добавил нечто такое семиэтажное, что у Марины лицо стало пунцовым. – Готовься и не забудь заупокойную заказать!
В ухо ударили гудки отбоя. Вот оно, началось! Коваль набрала номер Мастифа и, когда он ответил, осевшим голосом выдала:
– Мне сейчас звонил Лодочник! Можешь считать, что мы уже покойники!
– Не устраивай истерику! – приказал он. – Звони Малышу!
– Я не стану делать этого, не хочу ввязывать его в наши разборки!
– Дура, если он не вступится, ты сдохнешь, даже не успев моргнуть глазом! – рявкнул Мастиф.
– Так, а теперь меня слушай! – перебила она. – Сама разберусь, а ты не лезь больше. Все, что мог, ты уже сделал. Теперь сиди и жди, чем закончится твоя афера. И не вздумай мне помешать!
Коваль швырнула мобильный о мраморный пол так, что он разлетелся вдребезги:
– Все, блин, я покажу вам всем, что такое Коваль, если ее разозлить! Волк! – заорала она. – Розана ко мне, живо! Усильте охрану, в город по одному не соваться, мне нужна еще машина сопровождения!
Ошалевший от ее крика Волк побежал звонить Розану, которого Марина, по совету Олега, давно перетянула на свою сторону. Касьян пошел к охранникам, а сама Коваль, тяпнув для храбрости коньячку, села в гостиной и стала ждать. Минут через сорок ворвался Розан, весь в мыле:
– Что случилось?
– Розан, на меня наехал Лодочник, делим участок на набережной.
– Вот старый пень, все-таки решился обратно вернуть! – выматерившись, произнес он. – Ведь как предупреждали его: мол, не тронь чужое, не паши Сенин огород, так нет же, и вас еще подставил!
– Это лирика! – отсекла Коваль. – Короче, пока не перебили нас, давай перебьем их!
Розан тихо присвистнул:
– Ну, ни фига себе! Их раза в три больше, как вы себе это мероприятие представляете?
– Я что, поинтересовалась количеством, счетовод хренов? – зло спросила Марина, сверкнув глазами. – Я же ясно сказала – нужно успеть первыми.
– Это же беспредел, Марина Викторовна, – почесал покрасневшую от волнения лысину Розан.
– Да. Но выхода у нас нет.
– Вы похожи сейчас на Черепа, когда ему было лет двадцать пять, – тихо сказал он. – Тот тоже берегов не видел, когда ему было что-то нужно…
– А кто, по-твоему, научил меня? – вздохнула Марина, с грустью вспомнив погибшего любовника. – Прошу тебя, сделай, как я сказала, иначе…
– Да понял я, Марина Викторовна!
Когда Розан вышел, Коваль уже не сомневалась, что все будет сделано – его пацанов хлебом не корми, дай только голову кому-нибудь оторвать.
На поясе у вошедшего в гостиную Касьяна задребезжал мобильный:
– Да! Что?!… твою мать! – заорал он и повернулся к хозяйке: – Марина Викторовна, горит «Бубновый туз», охрану перестреляли!
Это было большое казино в центре, приносившее хороший стабильный доход, там всегда толклось много народа.
– Поехали! – решительно приказала Коваль, хватая куртку и темные очки.
На трех машинах они понеслись в город, превышая скорость раза в два.
– Черт, не успела я начать, опытный в таких делах Сеня подсуетился раньше, но кто его знает, может, так и лучше… – бормотала Коваль, сидя на заднем сиденье и не выпуская из пальцев сигарету.
К их приезду казино выгорело полностью. Похоже, не обошлось и без человеческих жертв.
– Менты, Марина Викторовна, – предостерег Касьян.
– Уже вижу, – отозвалась она, надевая очки. – Валим, пока не заметили, не хочу объясняться.
Дома она напилась так, что к утру совсем перестала соображать. Когда Касьян принес новость о нападении на ночной клуб «Фазан», Коваль даже не сразу вспомнила, где это. Позвав на помощь Волка, Касьян сунул хозяйку под холодный душ, а потом долго пичкал антипохмельными порошками, пытаясь привести в сознание и вернуть рассудок хотя бы частично. Протрезвев, наконец, она села в каминной с сигаретой и чашкой кофе, велев Касьяну излагать.
– Разнесли все, на хрен! Погибли пацаны из бригады Кабана, и он сам – тоже.
– Много? – спросила Марина глухо.
– Шестеро.
– Черт…
В течение трех следующих недель погибло еще двадцать три человека, взлетел на воздух самый большой ночной клуб, сгорело еще одно казино. Но и Коваль в долгу не осталась – Сеня потерял почти половину своих бойцов, да и его любимый прогулочный катер лег на дно в пяти километрах от города, жаль только, что без хозяина. Ее бригада брала не числом, а умением и «отмороженностью»… Пресса и телевидение вопили о новой волне беспредела, обвиняя в этом кого угодно, кроме Коваль с Сеней почему-то. Менты тоже не беспокоили. Сеня же позвонил как-то, раздобыв новый номер ее мобильного:
– Что, сучка, страшно? Играет очко?
– Свое побереги! – нахально посоветовала она. – Ты еще пожалеешь, что со мной связался.
Он заржал, нимало не напуганный этой угрозой:
– Ты на кого тявкнула сейчас, мочалка? Погоди, доберусь – пополам порву, будешь самой дешевой «дорожнице» завидовать!
– Отвали, импотент! – фыркнула Коваль, бросая трубку.
Этим же вечером, когда Марина возвращалась из города, кто-то шмальнул из «мухи» в идущий впереди джип ее охраны. Саня едва успел свернуть с дороги, дернув «мерин» так, что Коваль, вылетев между сидений, разбила лоб о приборную доску. Кровь заливала ее лицо, перепуганный Волк пытался приложить ко лбу платок, а Касьян орал с первого сиденья:
– Что ж ты, бля, не пристегнул ее?!
– Заткнитесь все! – рявкнула Марина, сама закрывая куском ваты из аптечки рваную рану на лбу. – Что с машиной охраны, видит кто-нибудь?
– Горит, на фиг! Там все кончено, жарятся пацаны, – сказал Касьян, вытирая лицо. – Вам в больницу надо, Марина Викторовна.
– В город нельзя. Гони в Раздольный, Саня, там медчасть есть, я в ней работала, еще когда в институте училась.
В поселке Раздольном они сильно нашумели, ворвавшись в деревянный барак фельдшерско-акушерского пункта. Обалдевший молодой парень-фельдшер, глядя на маринино залитое кровью лицо и некогда белое пальто, а также оценив пистолеты и зверские морды телохранителей, согласился зашить рану.
– Смотри – будет неровно, тебе сделаем такой же! – пообещал Касьян, усаживаясь в углу перевязочной.
– Я… постараюсь… – пробормотал фельдшер.
– Не стараться надо, дружбан, надо сделать! Моя хозяйка – женщина красивая, сам посмотри, нельзя ей лицо уродовать! – внушал телохранитель, поигрывая пистолетом.
