И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов
– Все, не все, какая разница, – сказал Петр. – Главное, что там отродясь не водилось таких подонков, как Сеньер.
– И то хорошо, – подметил Омар и посмотрел на Большое шапито. – Мы почти у цели. Я направляюсь прямиком внутрь, хочу разыскать Клода. Ты со мной?
– Нет, здесь моя работа завершена, пока что. Меня ждут в зверинце, там требуется моя помощь.
– Тогда до встречи!
– Увидимся!
Омар и Петр крепко пожали друг другу руки, как обычно это делают добрые друзья и товарищи, после чего каждый направился к своей цели. На пути у Омара было еще очень много просеньеровских отрядов, которые звериными глазами смотрели на Омара и жаждали порвать его на куски. Омар и сам испытывал подобное чувство к своим противникам. В эти минуты, прорываясь сквозь надзирателей и охранников, Омар постоянно вспоминал цирк в самые первые дни и недели его пребывания в нем. Но при этом ни на миг он не позволял себе расслабиться. Кровь неистово бурлила в его жилах, яркие голубые глаза излучали небесный свет, способный ослепить любого врага, а мышцы словно закаменели, не чувствуя боли и утяжеляя Омара, делая его удары еще мощнее.
Подобием попытки пушкарей увеличить свое преимущество в зверинце выступила инициатива нескольких дрессировщиков выпустить из клеток тигров и львов. Сумасшедшая идея их не встретила одобрения дажеу надзирателей, которые сами пострадали от нее. Звери, не различая, кто друг, а кто враг, принялись нападать на всех подряд, надеясь отомстить своим мучителям за истязания, наносимые в течение многих лет. Получилось неприятно для всех. Бедных животных пришлось отстреливать обеим сторонам. Петр успел спасти несколько львов и всего пару тигров, которых немедленно отнес обратно в их вольеры. Причем нес он их в прямом смысле – громадных свирепых львов он побеждал ментально и хватал за косматые гривы, после чего те покорно следовали за доминирующим животным. Тигров же он просто брал за шкирки и, не обращая внимания на их возмущения, нес каждого в свое жилище. Завершив с хищниками, Петр занялся падальщиками, как он сам выразился. В зверинце находилось не так много надзирателей, но достаточно большое количество обычных охранников. К тому же сотрудники зверинца наименее охотно приняли сторону мятежников, в большинстве своем на следующий же день обратно принимая покровительство Сеньера. Это объяснялось сильным влиянием наследия Анри Фельона, со дня смерти которого не прошло даже месяца. Как известно, Фельон в конце жизни предал Апельсиновый клуб и настроил всех дрессировщиков и иной персонал зверинца против Моррейна и его окружения. Лишь единицы искренне поддержали мятеж, считая правление Сеньера лютым произволом. Большая их часть переходила на сторону восставших либо по личным интересам, связанным с деньгами или уговорами, либо из страха остаться без работы после завершения восстания. Правда, и Петру было глубоко наплевать на сотрудников зверинца, которых считал извергами и недостойными носить человеческие имена из-за издевательств над животными; его интересовали надзиратели, которых необходимо было поубивать к чертям. Этим Петр в зверинце и занимался. К нему, правда, пристала парочка дрессировщиков, запретив проходить в зону с лошадьми. На вопрос Петра о причине запрета, они то пожимали плечами, то говорили, что не обязаны что-либо объяснять ему. В конце концов терпение сурового русского мужика иссякло, и он ударил этих дураков кулаками по головам, отправив в глубокий сон каждого. Оказалось, что в стойлах прятались охранники, надеявшиеся отсидеться и потом со спины всех расстрелять, когда мятежники стали бы расходиться. Что с ними стало, можно легко догадаться.
Если у Петра в зверинце дела складывались очень даже спокойно и легко, то Омар испытывал некоторые трудности с продвижением к Большому шапито. Это не было связано с натиском надзирателей. Наоборот, надзирателей рядом почти и не осталось, но вот через баррикады пробираться было тяжело. Одновременно с этим Омару неприятности доставляли и сами мятежники, часто отвлекавшие его от сражений. Тем не менее, к обеду он все-таки прорвался к главному входу в Большое шапито. Путь занял у него почти четыре часа. Сильно измотанный, Омар не стал отводить ни секунды драгоценного времени на отдых и поспешил забежать внутрь.
Искать Клода долго не пришлось: он стоял около манежа и о чем-то переговаривался с охранником. Увидев Омара, он резко замолчал и судорожно повернулся в его сторону.
– Клод, тебе некуда бежать, – сказал Омар, медленно продвигаясь вглубь шапито. – Поверь, никто не хочет для тебя плохой участи. Ты сам выдумал себе, что тебя хотят убить; это не так. Ты очень способный шпрехшталмейстер и пригодишься на этой должности и дальше, после свержения Сеньера.
– Вот этого вы и добиваетесь! – воскликнул Клод, начав медленно двигаться назад. – Но вам не суждено понять, видимо, что свергнув Хозяина, вы обратите цирк в пучину хаоса! Он создатель и охранитель порядка в цирке! Вам же хаос и нужен! Моррейн добивается лишь денег и власти, а вам хочется крови!
– Клод, послушай меня, – сердце Омара превратилось в молот, а ноги настолько незаметно передвигались, что сокращения растояния между ним и Клодом не было видно, – ты напуган, и это нормально. Но не стоит свой страх намеренно превращать в безумие, потому что ты говоришь совершенно чуждые нам вещи. Разве могу люди несвободные требовать чего-то, кроме свободы? Им не хочется ничего, кроме простого ощущения того, что они свободны!
Вдруг в Большое шапито забежал Мартин, чем удивил Омара. Он выглядел таким же уставшим, как и Омар, а в руке держал небольшой кинжал. Волосы и одежда его растрепались, было видно, что он несколько раз падал на землю, едва заметные ссадины на лице и руках указывали на то, что падал он, видимо, сильно и не просто так, а участвуя в сражениях.
– Ты как сюда добрался? – спросил Мартина Омар, отвлекшись от Клода. – Не думал, что ты пойдешь в Большое шапито.
– Еще бы, только сюда! – гордо произнес Мартин и улыбнулся. – Я здесь много лет проработал и хочу вернуть этому месту привлекательный вид, убрав из него хотя бы всех надзирателей и этого придурка Клода. Ему уже не помочь, он свихнулся окончательно, Омар. Давай лучше поскорее поймаем его и отправим к Алексу, пусть он решает, что с ним делать.
Омар несколько секунд помолчал, обратив взгляд на Клода, все это время продолжавшего медленно отступать и постоянно поглядывавшего вправо от себя. Голова Клода дергалась, как будто ее заклинило, а глаза выражали то же безумие, что исходило из его уст. Он был похож на ягненка, загнанного в угол; и под шкурой этого ягненка был не волк, как
