Лес - Тюльбашева Светлана
— Может, вам другого врача позвать? — встряла Анка. — В больнице отличная женщина работает, ясновидящая, бабушке моей очень помогла.
— Не надо к этой женщине ходить, ты что, — сказала старуха и схватила Анку за руку. — Вы с ума, что ли, все сошли, передай своей бабке, чтобы не обращалась к ней. Врет она все. Передай бабке, чтобы близко к ней не подходила.
— Ой, да все понимают, что никакая она не ясновидящая, что про это она врет, — сказала Анка, — но людям она и правда помогает, бабушку мою вылечила.
— Врет она не про то, что ясновидящая. Врет она про то, что она человек, — сказала старуха. — Вы слепые все будто, ничего не замечаете.
Руки у нее тряслись, стол ходил ходуном, тарелки дребезжали.
— В смысле, не человек, а кто? — удивился Гриша.
— Я думаю, — старуха стала говорить тише, — что лешачиха она. Вся семья у них лешие. Нелюди они.
— Чего? — громко сказал Гриша, Анка пнула его под столом. Он посмотрел на нее ошарашенно и сразу переключился на старуху. — Что вы несе... — Анка ударила его снова, и он замолчал.
— Послушай, сынок, умоляю тебя, — говорила старуха. — Держись подальше от них и от пацана их. И к лесу не приближайся больше, нельзя в лес теперь заходить: они глаза отведут, ты к деревне обратно не выйдешь. В деревне-то они слабые; в полную силу входят, когда в лесу окажутся, и вот там ты от них уже не спрячешься. Ты не видел такое раньше, не понимаешь, что они такое, для тебя это бабкины сказки, но это не сказки, я слышала о таком, я сразу поняла, кто они. Я и бабке Анне твоей говорила не связываться, я заклинала ее, она приходила, я говорила: берите пацана и бегите куда угодно, если это снова они — бежать надо, а она отмахнулась — и вот где она теперь, исчезла.
— Нет никаких леших, — сказал Гриша.
— А разве бывают лешие-женщины? — с искренним интересом уточнила Анка.
— Бывают, — ответила старуха, — и женщины-лешие бывают, и дети у леших бывают. Это сказки все, что лешие по одному в лесу живут. Бывают и одиночки, но часто они живут большими семьями, как обычные люди: муж, жена, дети. Своих детей они иметь не могут, поэтому воруют младенцев из окрестных деревень, а если не захотят местные отдавать им своих детей или еще как разозлят, то могут и деревню поджечь, никого не пощадят. Жалости в них нет, людей они ненавидят. Боюсь, здесь скоро как в Шижне будет, знаете же, что с Шижней случилось, тебе бабка-то сто раз, наверное, рассказывала?
— Колдунья там была? — спросил Гриша.
— Какая колдунья, нет никаких колдуний, про колдуний как раз сказки. В Шижню лешие пришли, хотели детей забрать, местные сопротивляться стали, вот они дома им и спалили. А детей лешие все равно забрали. Бабка Анна твоя все видела, она молодой была, глупой, чудом спаслась и отца твоего спасла, один он из детей той деревни с родителями остался, остальных лешие забрали. Она не рассказывала тебе ни разу, что ли?
«Точно, старая Анна же была из Шижни», — вспомнил Гриша слова Кира.
— А зачем лешим дети? — спросила Анка.
— Чтобы их тоже в леших превратить, им же нужно род свой продолжать, а детей своих они иметь не могут. Они ребенка заберут, в лесу его вырастят, воспитают, и он тоже в лешего превратится.
Анка посмотрела на Гришу и улыбнулась, мол, вот это бред, но Гриша вспомнил несколько историй из своего детства, и ему стало страшно. Возможно, старуха говорила не такой уж и бред.
— А почему вы думаете, что моя... эти люди лешие? — спросил Гриша.
— Я сначала сомневалась. Рассказали мне про них — я подумала: ну заняли чужой дом, значит, живут, работают, черт с ними, пусть занимают, все равно же пустовал, они дом хоть в порядок привели, ухаживают. Потом мне сказали, что собака у них странная, очень на волка похожа, огромная, с янтарными глазами, тут я уже заподозрила. Ни один нормальный человек волка держать не будет и к детям не подпустит, да и разве волк будет обычным людям прислуживать.
— Да какой там «прислуживать», вы бы его видели, — хихикнула Анка.
Гриша недовольно посмотрел на нее и махнул рукой: не мешай.
— Но потом про сына их мне рассказали, — продолжила старуха. — Что чудной мальчик он, будто с луны свалился, фильмов не знает, телефона нет, что такое интернет — не знает, уже любая старуха слышала про интернет, а он слова даже такого не знал, удивился, спросил, что это. Про телевизор всем рассказывал, будто только что его впервые увидел. В лес ходит один, родители на это внимания не обращают, хотя не пьяницы вроде, приличные люди, одеты нормально, мужики крепкие, работящие. Какие приличные люди отпустят маленького сына в лесу одного играть, все знают, что в этом лесу заблудиться и сгинуть проще простого. Значит, знают, что не потеряется он. Я тогда уже начала говорить, что лучше от этих людей подальше держаться и детей своих к ним не подпускать, что странные они. А потом эта тетка их, якобы ясновидящая, Кристинку нашла, и тогда все совсем понятно стало.
— Какую еще Кристинку? — спросил Гриша.
С каждым словом старухи ему становилось все хуже. Правду она говорила, правду: он давно понимал, что отличается от местных ребят, но думал, дело только в том, что у него телевизор только сейчас появился.
— Девчонка Макаровых, Кристинка, в лесу от родителей отошла и заблудилась. Они побежали к лешим этим, хотели попросить с собакой девчонку поискать, тетка их врала, что собака обученная, дрессированная. Но тетка без собаки пошла девчонку искать и нашла.
— Как? — нетерпеливо спросила Анка. По ее лицу Гриша видел, что даже она стала относиться к сумасшедшей истории старухи будто бы всерьез.
— Она стала притворяться, будто видит в воздухе нить золотую и та ведет ее через лес прямо к девочке, но Макаров сказал, что видно было — врет. Она изображала, будто видит нить, а сама на землю посматривала и по следам будто шла. Только Макаров сам охотник и никаких следов на земле не видел. Невозможно там было следы увидеть, какие следы от девчонки трехлетней, она же весит как пух. Но она точно что-то видела, потому что они напрямик к девочке вышли. Человек на такое не способен. После этого слухи поползли, что она и правда ясновидящая или, по крайней мере, способности какие-то имеет, и к ней потянулись люди. Идиоты, не понимают, с кем связываются. Ты передай своей бабке, чтобы не подходила к ней. — Старуха схватила Анку за руку. — Передай. Лешие людей ненавидят, помогать в жизни не будут. Не понимает никто пока, зачем она людям помогает и что потом потребует взамен.
— Да она же зарабатывает на этом, — сказала Анка. — Мама моя посчитала, сколько к ней приходят и сколько примерно платят, сказала, что она в Москве таких денег не зарабатывает, хоть тоже в ведьмы подавайся.
— Не нужны лешим деньги, ты глупая, что ли, совсем, они дарами леса кормятся. Деньги им неинтересны. Что-то другое им нужно, только не говорят они пока что. Бежать вам надо отсюда, пока не вышло как в Шижне. Детей они попросят, а если откажутся люди отдавать им своих детей по-хорошему — спалят всю деревню. Противостоять им невозможно. Нелюди это, ни жалости, ни совести у них нет, одна лишь ненависть и презрение к людям. Это только в сказках леший помочь может, в сказках только...
Анка аккуратно отобрала у старухи свою руку и посмотрела на Гришу. Он разглядывал тусклые цветочки на клеенке на столе. «Я монстр, — думал он. — Мы монстры. Моя семья — нечисть, нелюди. И мама моя монстром была». На Анку он боялся даже поднять глаза. . . .
Гриша издалека заметил машину отца и дяди. Еще пару часов назад он бы страшно обрадовался, но сейчас ему было плевать. Дядя Саша с бабушкой сидели на крыльце и о чем-то тихо говорили, Гриша проскользнул между ними в дом, стараясь не смотреть, но все равно зацепился взглядом за длинный белый шрам на руке дяди.
— Малой, — окликнул его дядя Саша, — на охоту на выходных идем, ты с нами?
— Нет, — ответил Гриша и зашел в дом.
Он услышал, как дядя сказал бабушке: «Что это с ним?» — а бабушка пробурчала в ответ что-то неразборчивое. Танечка возилась с плюшевым кроликом в своем огороженном загончике в большой комнате. Увидев Гришу, она заулыбалась, заугукала и поползла к прутьям загончика. Гриша посмотрел на нее, и ему стало тошно, он прошел в свою комнату, лег на кровать и закутался в одеяло. Мысли скакали, наслаивались, бились одна о другую, пока он не провалился в сон.