Лес - Тюльбашева Светлана
Вечером Гриша лежал и слушал через открытое окно, как на крыльце разговаривают тетя и бабушка.
— Уезжать нужно, — говорила бабушка. — Уезжать, пока чего похуже не произошло.
— Может... Не хочу я никуда уезжать, только бизнес пошел, нормально жить стали, я зарабатываю уже больше, чем Сашка с Лешей, а дальше еще больше будет. Не хочу я все бросать, как я клиентов перетащу? И детям тут хорошо. У Гриши первые друзья появились.
Бабушка промолчала, и Гриша понял, что она сейчас выразительно смотрит на тетю.
— Ну допустим, Кир и его дружки — действительно какие-то малолетние отморозки, — продолжила тетя, — но Анка вот отличная девчонка, хорошо, что они дружат. Да и вообще, пацан на велосипеде стал гонять, с людьми общаться, ну подрался, это нормальное детство для пацана вообще-то, никакой трагедии, заживет.
Бабушка вздохнула.
— Ты понимаешь, что про нас в деревне говорят? Насколько все серьезно?
— Да ничего страшного не говорят, просто сплетничают. Есть люди, которые считают, что Анна пропала не без нашей помощи. Есть те, кто считает, что она просто ушла в лес и заблудилась. Я бы не сказала, что прям все нас подозревают. Про Тамару еще пара человек вопросы задавали, но в целом на нее всем плевать, она-то не местная.
— Мне Венька угрожал, — сказала бабушка. — Пьяный был, пришел сюда, в дверь ломился. Я его выставила.
— Ты что, а чего говорил?
— Что дом нам спалит за то, что мать его убили. Что всех убьет.
«Венька — это отец Кира, — понял Гриша. — И он угрожал поджечь дом, вот же гад. Вот в кого Кир такой урод, ну точно». Мальчик сел на кровати, тело отозвалось болью, он подавил стон.
— Серьезно он это говорил, думаешь?
— Да говорю же, пьяный был. Хрен его разбери. Я бы свалила отсюда от греха подальше.
— Плохо, — сказала тетя. — Плохо-плохо.
«Почему все так?» — думал Гриша. Почему? Почему они должны уезжать, когда они только приехали? Почему тетя должна все бросать? Почему на него напали? Как несправедливо. Мальчик лежал до глубокой ночи, глядя на кусочек звездного неба и ветки яблони в окне. Плохо, плохо. Он на минуту заснул и сразу же проснулся от озарившей его мысли: нужно всего лишь доказать, что старая Анна потерялась в лесу сама. И вот тогда все станет хорошо. Ночью мальчик придумывал план поисков Анны, вспоминая, как рассуждал командир волонтеров.
12
В обед Гриша с Анкой составляли план оперативно-розыскных мероприятий на бревне у дома № 5. Помирились они еще с утра — Анка пришла и сказала, что знает, что Кир с ребятами на него напали, и ей очень жаль, а Гриша сначала ответил, что напали и напали, зато он с волком здорово отделал этих придурков, а потом все-таки извинился за «дуру» и «пошла ты», и они помирились. Гриша рассказал Анке свой план: провести расследование и доказать, что его семья не имеет никакого отношения к исчезновению старой Анны, она его горячо поддержала.
И вот они сидели на бревне. Волк лежал на траве рядом, высунув язык, и с удовольствием разглядывал гавкающую, но не вылезающую из своего двора большую черную дворнягу.
Как искать Анну, мнения разделились: Гриша предлагал добыть какой-нибудь предмет ее одежды и уговорить волка найти ее в лесу, желательно живой, но это как получится. Сложность была только в том, чтобы убедить волка участвовать в поисках. Анка предлагала опросить соседей и найти свидетелей, которые видели, как она уходила в лес одна. Ребята спорили, когда из дома напротив вышла тетка, с раздражением посмотрела на ребят, хотела что-то сказать, но, увидев волка, передумала. Тетка закрыла калитку и пошла вверх по улице, Гриша задумчиво смотрел ей вслед.
— Это та самая тетка, которая приходила к вам с мамой и говорила, что тебе не стоит со мной дружить? — спросил он Анку.
— Ага.
— Может, ее расспросить поподробнее о том дне, когда бабка Кира пропала? Может, она знает что-то?
— Не будет она с нами разговаривать. — Анка вздохнула. — Она тогда пришла и маме сказала, что разговор не для детских ушей и что при мне она ничего рассказывать не будет, и мама меня сразу отправила в мою комнату.
— Жаль, — сказал Гриша.
— Знаешь, — сказала Анка, — она упоминала Стефанию. Это бабка Кира.
— Бабка же Анна?
— Вторая бабка, дурень. Мама мамы Кира.
— Сама дурень. А что за Стефания, из какого она дома?
— Вон из того, синего, с заброшенным палисадником. Она старая совсем, из дома почти не выходит. Я один раз только ее видела, она на крыльце сидела. И несколько раз видела, как мать Кира к ней заходит с сумками, видимо, продукты ей носит.
— Ого, — сказал Гриша, — я думал, там не живет никто, хотел в тот дом как-нибудь залезть.
— Может, попробуем с ней поговорить? Вдруг она что-то знает?
— А что мы ей скажем?
— Что-нибудь!
Анка спрыгнула с бревен. Волк встал и посмотрел на ребят, поняв, что сейчас они куда-то пойдут. Гриша спустился, погладил волка по загривку, тот рыкнул, но отходить не стал.
В дверь пришлось стучать долго, Гриша с Анкой уже решили, что в доме никого нет, и направились по заросшей одуванчиками тропинке обратно к калитке, когда послышались шаркающие шаги и дверь распахнулась. На пороге стояла старуха в махровом халате, на вид которому лет было не меньше, чем ей самой. Седые жидкие волосы женщины висели сосульками, рука, держащаяся за дверную ручку, немного тряслась. Старуха щурилась, глядя на ребят.
— Это кто здесь? Кир, ты, что ли? Навещаешь бабку, вот обрадовал.
— Э-э-э, — сказал Гриша.
— Да! — выпалила Анка. — А я его подруга, вот решили вас навестить.
— Ой, здорово, ну заходите, заходите быстрее, сквозняк с улицы, холодно.
На улице светило солнце, но в доме действительно было холодно. Хуже холода был только запах, Гриша никогда раньше не чувствовал ничего подобного, даже в заброшенных домах в Шижне пахло приятнее. Волк тоже попытался зайти внутрь, но старуха оттолкнула его ногой, и он, нисколько не удивившись, фыркнул и остался лежать поперек перекошенного крыльца.
— Какая здоровая псина, — сказала старуха. — Это тебе мамка подарила?
— Нет, я его сам нашел. Он маленький еще был, потом вырос.
Он хотел добавить, что это польская овчарка и обычно такие собаки снимаются в кино, но Анка ткнула его в бок, и он промолчал.
Первой комнатой была кухня с многочисленными шкафчиками, плитой и небольшим столом у стены, покрытым клеенкой в цветочек. Сбоку стоял большой новенький сверкающий холодильник, который на этой кухне выглядел инопланетной тарелкой, по ошибке приземлившейся посреди деревни. Старуха предложила ребятам молока и достала из холодильника трехлитровую банку, руки у нее тряслись так, что она чуть ее не уронила, Анка вскочила со стула и перехватила банку.
— Хорошая девочка, — сказала старуха. — Налей молока нам. Стаканы там возьми, рядом с раковиной.
Она опустилась на стул и, прищурившись, уставилась на Гришу. Теперь у нее тряслись не только руки, но и все тело, было видно, что попытка налить молоко отняла у нее все силы. Нужно было что-то сказать. Гриша редко общался с незнакомыми людьми, а Анка, как назло, все возилась рядом с раковиной, перебирая стаканы. «Что бы я сказал, — подумал Гриша, — если бы я был не я, а моя тетя?» Слова пришли сами собой:
— Как вы себя чувствуете?
— Да как, — сказала старуха, — живу помаленьку. Мать твоя заходила вчера, молоко принесла, посидела пять минут и убежала, дела у нее. Совсем меня не навещает, раньше как было: родители — это святое, вот я за своей матерью до последнего вздоха ее ухаживала, полы за ней мыла, а мамашка твоя...
Анка все возилась со стаканами, а старуха все говорила. Гриша думал, как повернуть разговор в нужную сторону. Анка вернулась, открыла холодильник, поставила туда банку молока и села за стол. Стаканы она не принесла.
— ...Врач приезжал, сказал, что все у меня с давлением в порядке, да как в порядке, если я еле дышу, голова болит все время, а как на улице плохая погода — вот как сегодня — с кровати встать не могу. Врач молодой, он не понимает, куда ему понять, вчера институт закончил и давай работать, что он в наших стариковских болезнях понимает...
