Зверь в тени - Лури Джесс
Дойдя до двери подруги, обклеенной плакатами с Энди Гиббом, я позвала:
– Морин? Ты уже собралась или нет? Мы пришли за тобой!
Стукнув в дверь, я вошла.
Беспорядок в комнате Морин отличался от того, что царил в остальной части дома. Он был обычным: на полу валялось больше одежды, чем висело и лежало в шкафу и комоде, а туалетный столик был усеян тюбиками помады, туши и сверкающими сережками. Кровать Морин была не застелена.
И пуста.
– Загляни в ванную, – велела я Бренде, но она уже пошла по коридору.
Через несколько секунд Бренда вернулась:
– Ее там нет.
***Нам стоило немалых усилий уговорить миссис Хансен позвонить в полицию. Сначала нам пришлось убеждать ее в том, что Морин наверху не было. И даже после того, как мы проверили все уголки в доме, где теоретически мог уместиться человек, миссис Хансен продолжала твердить, что тревожиться не о чем.
Но не в характере Морин было взять и исчезнуть. И уж Бренду она предупредила бы обязательно.
Бренда тоже сомневалась в необходимости обращения в полицию, но я настояла, подначиваемая внутренним голосом. А он не сомневался: «Что-то случилось. Что-то очень скверное». Наконец, миссис Хансен позволила мне позвонить в офис шерифа.
Оттуда прислали Джерома Нильсона.
Мы стояли в ожидании на переднем крыльце, так что сразу увидели его подъехавшую машину. Шериф Нильсон был плотным, даже толстоватым человеком. А вот ростом не вышел. И все равно он был одним из тех мужчин, что выглядят гораздо крупнее и выше, чем есть. Возможно, дело было в униформе и в том, как он ее носил. А еще в его громовом, гулком голосе. Когда Нильсон направился к нам, Бренда демонстративно отвернулась – как и накануне вечером, когда он заговорил с нами перед концертом. На этот раз я объяснила невежливость подруги синяком.
Сама я встретила шерифа на середине пешеходной дорожки и повторила ему то, что уже сказала диспетчеру. Нильсон тотчас согласился с мнением миссис Хансен: повода для беспокойства нет.
– Морин, наверное, сбежала.
У меня не достало отваги вступить в спор с шерифом, но тут у моего локтя возникла Бренда с неестественно напряженным лицом:
– Она не сбежала. У нас сегодня вечером еще одно выступление. На ярмарке. Она бы ни за что на свете не пропустила его.
Я порадовалась, услышав, что Бренда беспокоилась о Морин не меньше меня.
Шериф Нильсон изучил ее подбитый глаз. Во всяком случае, я так подумала. Его глаза скрывали солнцезащитные очки со светоотражающим эффектом. Но губы сжались в тонкую линию.
– Поступим так: если Морин не появится на концерте, тогда и начнем задавать вопросы.
Шериф улыбнулся поверх наших голов миссис Хансен. Та стояла в проеме парадной двери, чтобы податься вперед или метнуться назад – в зависимости от ситуации.
– Как тебе такое предложение, Глория? – повысив голос, спросил Нильсон. – Нам еще рано тревожиться за Морин. Она появится на ярмарке сегодня вечером, я в этом убежден. А пока что повода задействовать все полицейские ресурсы на поиски твоей дочери нет. Правильно?
Мать Морин пожала плечами.
Похоже, что-то в этом жесте не понравилось Нильсону.
– Как у тебя дела, Глория? Не хочешь пригласить меня на чашечку кофе?
Шериф направился к крыльцу. Миссис Хансен нахмурилась, попятилась в дом, но дверь не закрыла. Мы с Брендой остались на пешеходной дорожке.
– Морин не явится сегодня на концерт, – пробормотала себе под нос Бренда. – У меня дурное предчувствие.
То же самое ощущала и я. И потому сильно нервничала. Стоило мне закрыть глаза, в памяти всплывала сцена: Морин, стоявшая на коленях. «А что, если те незнакомцы с ней что-то сделали?»
– Может, рассказать шерифу… о том, что мы увидели в чужом подвале? За чем застали Морин?
Бренда резко развернулась, и поначалу мне даже показалось, что она на меня наорет. Из-за того, что я упомянула о том, что мы договорились забыть. Но злости на лице подруги я не увидела. Я разглядела на нем изумление. А потом его сменил страх.
– Хизер, шериф Нильсон был там. Я думала, ты поняла.
Глава 19
Квадратная спина шерифа заслонила от нас миссис Хансен. Его мясистые руки свисали по бокам. А мое ухо опаляло неровное дыхание подруги, ожидавшей моей реакции. Только я молчала. Мне сделалось так хреново, словно Бренда ударила меня под дых.
«Шериф Нильсон был там?»
Я закрыла глаза, вспомнила свет стробоскопов, руку, сжимавшую затылок Морин и толкавшую ее голову к себе, и… этот знакомый медный идентификационный браслет на запястье гораздо более тонком, чем у шерифа. Мои глаза распахнулись.
– Соображай, – прошипела Бренда.
Вспышки света. Поделенное между ним и темнотой пространство. Мой высвеченный корпус и скрытое тьмой лицо. Как и у тех троих мужчин в подвале, выстроившихся в ряд. Морин в центре, поворачивающаяся к нам. А потом вскрик Бренды. И стук закрывшейся двери. Но уже после того, как третий мужчина, замыкавший ряд – с заплывшей жиром талией, – опустил голову вниз. Я не видела его лица, но этому мужчине и не нужно было его показывать, потому что я знала все его повадки и жесты. Я изучила их, сидя позади него в церкви.
На глаза навернулись слезы.
– Вот черт!
Бренда кивнула:
– Я была уверена, что ты разглядела его не хуже меня. Вот почему я так напряглась вчера, когда он подошел к сцене. Ты заметила, какой расстроенной была Морин? – Бренда бросила еще один недобрый взгляд на парадную дверь; шериф Нильсон уже вошел внутрь. – Пошли отсюда.
– А кто еще там был? – выдохнула я, когда мы завернули за угол.
Даже под прикрытием зеленых ветвей соседских деревьев я уже не ощущала себя в безопасности.
Бренда развела руками:
– Я видела только его лицо. Его и Морин, когда она обернулась. Похоже, они находились в подвале шерифа. Я проезжала мимо на велосипеде, но до конца не уверена. Нильсон живет на 23-й улице, так что если это и был другой дом, то его находится неподалеку.
Шериф округа устроил у себя в подвале развратную вечеринку. У меня волосы встали дыбом.
– Как Морин туда занесло?
Бренда потерла шею:
– Я не знаю, Хизер. Честно, не знаю. Морин никогда мне не рассказывала ни о чем таком. Ты же ее знаешь. Ей нравится мужское внимание. И она любит бабки. Может быть, она там получала и то, и другое.
У меня екнуло сердце. То же приходило в голову и мне. Но почему-то услышать это предположение собственными ушами оказалось страшнее, чем обдумывать его. Теперь, когда мы заговорили об этом, нам с Брендой просто необходимо было все обсудить. Начистоту.
– Там ведь были взрослые мужчины? Разве то, чем они занимались, законно? По-моему, нет.
– По-моему, тоже. – Бренда покосилась через плечо на дом Хансенов. – Я надеялась, что к нам пришлют не Нильсона. А что, если это он сделал что-то с Морин, чтобы заставить ее молчать? И поэтому ее нет дома?
Я покачала головой. Шериф Нильсон работал с моим папой. Он приходил в наш дом. Он был служителем Закона.
– То, что он делал в подвале с Морин, было, безусловно, отвратительно. Но похитить ее из-за этого? Нет! Мне в это не верится. Тем более, что Морин хранила его тайну. Уж если она нам ничего не сказала, значит, она никому об этом не рассказала. Да и что Нильсон мог сделать с Морин?
– Привязать ее где-нибудь, – предположила Бренда. – Он же не знал наверняка, что она не выдаст его секрет.
Я схватила руку подруги:
– Ты серьезно?
Бренда выдернула кисть:
– Нет. Не знаю. Просто мне тревожно.
– А Морин говорила тебе что-нибудь, пока вы ехали на вечеринку в каменоломне?
Глаза Бренды расширились:
– Я думала, что она ехала с вами.
***Бренда ушла, чтобы подготовиться к дежурству в доме престарелых, где она подрабатывала в полсмены. А я слишком разнервничалась, чтобы сидеть в четырех стенах, и отправилась на велосипедную прогулку. Сначала у меня не было конкретного маршрута. Я бесцельно крутила педали, ища глазами Морин и медные идентификационные браслеты на мужских запястьях. Солнце нещадно припекало щеки и нос, не заботясь о том, что мне и без того было больно.
