Дерек Картун - Явочная квартира
— Исчез…
— Как это могло случиться?
— Не знаю. Дверь внизу и дверь на улицу обе заперты, как вы приказывали. Я сам запирал. Наверно, кто-то открыл ему снаружи.
— Есть следы борьбы?
— Никаких, господин начальник. Похоже, ушел по доброй воле. Я проверил, он надел пальто, шарф, всякое такое.
— Когда вы с женой его хватились?
— Около часа назад, господин начальник.
— И целый час ждали?
В ответ — молчание. Баум вздохнул поглубже, сделав над собой усилие, чтобы не заорать в трубку, и произнес:
— За этот час, приятель, он наверняка от нас смылся. Если бы ты набрался храбрости и сразу позвонил, ещё был бы смысл что-то делать, а теперь ищи-свищи.
— Глубоко сожалею, господин начальник. И моя жена тоже…
— Ладно, — устало произнес Баум, — Завтра разберемся. Ничего там не трогайте и никого не впускайте. Никого, понятно?
— Да, господин начальник, благодарю вас.
Следующие двадцать минут Баум потратил на то, чтобы дозвониться дежурному офицеру ДСТ на улице Нелатон, в штаб-квартиру пограничников и на пост охраны советского посольства на бульваре Ланн, который ДСТ держит под постоянным наблюдением.
— Кто-нибудь недавно проходил в посольство?
— Нет, никто не проходил и не выходил, — ответил дежурный.
— Спасибо.
Баум снова уселся в кресло, отложил книгу и задумался, делая время от времени пометки в блокноте. Жена закончила дела на кухне и уселась с вязанием.
— Неприятности? — спросила она.
— Можно и так сказать, — вздохнул Баум.
— А стаканчик красного не поможет?
— Помочь не поможет, — усмехнулся Баум, — но очень кстати придется.
На следующее утро он явился на службу к семи и целый час злился, поскольку никого ещё не было из тех, кому он собирался дать поручение. В восемь отправился в кафе за углом, взял кофе и круассан и минут пять просматривал утренние газеты. "Пти галуа" занималась многодетной матерью, обвиненной в убийстве, оставив в покое на данный момент и Лашома, и перебежчика. Все газеты писали о предстоящих выборах.
В половине девятого появился Алламбо, и на него тут же была возложена задача изловить беглеца.
— Не думаю, что ты его разыщешь, — сказал при этом Баум, — Мы о нем в следующий раз услышим, когда он даст пресс-конференцию в советском посольстве в Вене или ещё где-нибудь в этом роде. Выдаст жуткую историю о том, как его тут терзали и как он понял, наконец, что Советский Союз куда лучше, чем Запад. Помяни мои слова — и на еду пожалуется, и на бездуховность нашего образа жизни. Это теперь модно. Никогда бы этого не случилось, не будь мы сами такими олухами.
— После его бегства все, что он тут наговорил, гроша ломаного не стоит.
— В том-то и проблема! Теперь над ней лучшие умы будут биться. Можешь внести свою долю в дебаты, если есть что сказать, в таких делах я себя не считаю держателем истины в последней инстанции. В любом случае отплываем в бурное море политики.
В девять тридцать явился Алибер, бледный, но по-прежнему готовый за себя постоять.
— Ну? — только и произнес Баум, не предлагая гостю сесть
— Вроде бы одна фирма в Мюнхене разрабатывает систему на шестьдесят вкраплений. Вчера вечером мне сообщили по телефону. Для каких таких целей разработчики стараются — я никак в толк не возьму, кому это надо?
— Конечно, где ж тебе понять… Во всяком случае мне-то их планы вообще неинтересны, я хотел бы узнать, кто в последние месяцы пользовался этой новой системой, кто имеет её в своем распоряжении.
— Фирма "П. Питерс" во Франкфурте приобрела опытный образец и эксперементирует с ним.
— Разговаривал с ними?
— Да. Сказал, будто работаю в исследовательском институте, интересуюсь, могут ли они выполнить для нас кое-какие работы и объяснил, какие именно. Ответ: это возможно, им уже случалось выполнять подобные работы по договору.
— Ладно. А теперь ступай отсюда. Оставь все данные моей секретарше.
Алибер помедлил, будто собираясь ещё что-то сказать, но передумал и вышел.
Десять минут спустя Баум уже разговаривал с директором фирмы "П. Питерс", пустив в ход весь свой скудный запас немецких слов.
— Мы бы хотели заказать некоторые работы на цифровом сканирующем оборудовании. Проверяем новую технологию печати, при которой изображение воспроизводится с высокой степенью точности.
Он вовсе не был уверен, что правильно употребляет термины, но надеялся, что собеседник спишет его ошибки на плохое знание немецкого.
— Яволь! — отозвался человек на другом конце линии.
— В последнее время вам приходилось выполнять что-нибудь в этом роде?
Да. И они будут рады продемонстрировать уважаемому клиенту свои достижения.
— Мой коллега свяжется с вами завтра утром. Он обсудит возможность выполнения работ весьма значительной сложности. У меня такое чувство, что помочь нам сможете только вы.
Тысяча сожалений, но как раз завтра это будет затруднительно. Произошел несчастный случай — оператор, работавший на новом оборудовании, погиб несколько дней назад, угодил под колеса по пути с работы. Пока заменить его некому — они уже направили в Мюнхен сотрудника, который должен освоить новшество, но тот вернется только через неделю. Нельзя ли договориться на более поздний срок?
— Жаль, что так вышло, — сказал Баум, — Несчастный случай, вы говорите?
Директор, похоже, действительно был огорчен. Да, это был наезд. Какой-то водитель заехал на улицу с односторонним движением и сбил мопед. У полиции есть подозрения, что это было специально подстроено.
— Жаль, — ещё раз сказал Баум, — И все же мой коллега навестит вас завтра, чтобы обсудить предварительно все условия. Можно условиться, допустим, на три часа?
Да, завтра в три. Постараемся сделать все, что можно.
Позже Баум сказал Вавру:
— Раз уж кто-то начал устранять свидетелей, то кого он изберет следующим? Только нашего приятеля Котова — вот кого. Если, конечно, тот не заслан КГБ, в этом случае Котов знает, что делает. Но поскольку дело предельно усложнилось, то я сомневаюсь, что Котову в нем назначена столь простая роль.
— Так это или не так — наше положение хуже некуда. Плывем по бурным волнам политики.
— Эти самые слова и я сегодня сказал.
— Меня вызывают к четырем к премьеру. Вместе пойдем.
Баум усмехнулся:
— Легче от этого не станет, но я готов.
Предвидел он правильно: от того, что шефы контрразведки явились вдвоем, легче никому не стало. Премьер-министр был чрезвычайно недоволен и выражал это на свой лад, а присутствовавший тут же Антуан Лашом, у которого были все причины негодовать, изо всех сил распалял гнев хозяина.
Сидели они в кабинете премьера — и никакого радушия, даже прохладительных напитков не было предложено. Вавр предупредил своего зама, что первоначальное неудовольствие шефа — просто пустяк по сравнению с тем, которое обнаружится, когда тот узнает, что перебежчик сбежал.
— Вот тут ты увидишь нашего коротышку из Оверни во всей красе, пообещал он, — Зрелище не для слабонервных.
Так оно и оказалось.
— Ну и что сказал этот Алексей Котов, когда выяснилось, что привезенные им фотографии подделаны? — спросил премьер-министр.
— Котов, к сожалению, исчез, — ответил Вавр просто. Он долго прикидывал в уме, как бы это получше преподнести пилюлю, и решил выложить все, как есть: все равно правду не скроешь.
— Что??? — раздался в ответ полузадушенный вопль. Если можно сказать о человеке, что у него шерсть встала дыбом, — именно это и произошло с премьером. Другой на месте Вавра потерял бы самообладание, он же только ответил прямым взглядом на бешеный взгляд премьера и пожал плечами, как бы говоря: всякое бывает, ничего не поделаешь.
— Да, господин министр, прошлым вечером перебежчик сбежал из квартиры, в которую мы его поместили. Это в высшей степени огорчительно, виновные понесут наказание.
— Огорчительно! И это все, что вы можете сказать, Вавр?
— Очень серьезное упущение, — уточнил Вавр
— Где он?
— Пока неизвестно. Разумеется, к поискам уже приступили.
— Что он теперь предпримет, по-вашему?
— Вынырнет где-нибудь в Европе, а то и в Москве, и представит свое приключение в фантастическом свете. Такое дважды случалось в последние годы с советскими перебежчиками.
— Мы, конечно, в его исполнении будем выглядеть как дураки, чтобы не сказать большего.
Вавр только плечами пожал в ответ.
— На моей памяти это самый большой провал ДСТ, — вмешался Антуан Лашом, — Мое имя смешали с грязью, выставили напоказ не только в спецслужбах, но и в желтой прессе. Так называемые эксперты твердили, будто фотографии подлинные, и перепроверили только когда я сам настоял. Мы располагаем определенными фактами, указывающими, что в наших правящих кругах скрывается вражеский агент — позволю себе напомнить, что это отнюдь не ваш покорный слуга. И что же? Единственный человек, способный пролить свет на это темное дело, как ни в чем не бывало ускользает у нас из-под носа, — и добавил, преисполненный сарказма:
