Уоррен Мерфи - Небо падает
– Двадцать два миллиона долларов! Пожалуй на литр-другой вина хватит, или на пару крошек. А если крошка умеет транжирить деньги, за полдня она все пустит на ветер.
Мужчины загоготали. Де Лион только собрался велеть принести вина, чтобы выпить за удачу, потратить десять минут и с чистой совестью вернуться к материалам о положении в Африке, разложенным у него на столе, как вдруг увидел нечто.
Поначалу он даже был не вполне уверен, что он это увидел. В холле мелькнул какой-то сгусток тьмы – за открытой дверью. Но звука он не услышал и решил, что ему померещилось. В его доме без ведома его людей ничто не могло двигаться.
Но вина все не приносили. Он послал одного из людей поторопить официанта. Тот не вернулся. Де Лион проверил звонок. Он работал, но никто не отзывался.
– Происходит что-то странное, – сказал де Лион. Два оперативника достали пистолеты. Они встали по обе стороны от своего начальника и вышли вместе с ним из комнаты.
В проходе де Лион наконец увидел эту темноту. Это оказалось каким-то одеянием, и люди графа упали, как подкошенные от движения, которого он даже не успел разглядеть. Он лишь понял, что оно должно было быть, когда головы его людей с грохотом упали на пол.
– Ты! – сказало видение на таком старофранцузском, что де Лиону пришлось переводить для себя его слова с латыни. – Где мое сокровище?
Де Лион увидел, что тело рядом с ним последний раз дернулось, выталкивая из разорванной шеи струю крови.
У привидения были азиатские черты лица. Голос у него был резкий и высокий.
– Я ничего не крал, – сказал де Лион. Где же стража? Где защитные устройства? Если бы он не слышал собственного напоенного страхом дыхания, он бы решил, что ему это снится. Но может ли человек во сне слышать язык, которого не знает?
– Франки все воры. Где сокровище?
– Ничем не могу вам помочь, – ответил де Лион. Он вдруг понял, что удары, которые нанес этот человек, были столь стремительны, что мускулы на руке мертвеца, сжимавшей пистолет, даже не успели напрячься. Бесполезная рука на бесполезном теле с бесполезным пистолетом. Он бросил быстрый взгляд в сторону. О замыкающем тоже позаботились. Голова снесена.
Де Лион подумал, что, дотянись он до пистолета, он много пуль выпустил бы в темноту. Стремление к битве победило страх. Де Лиону брошен вызов. А де Лионы не проигрывают.
Ему нужно подобраться к пистолету так, чтобы не было понятно, что он хочет напасть. В кармане его халата бью маленький пистолет, но о нем он решил на время забыть. Он использует его для другого.
– Не след уподобляться постыдному вору, франк, – сказал человек.
У него было лицо старика.
– Как вы сюда попали?
– Дом вора всегда воняет. Ты можешь сказать теперь, где сокровище.
– С радостью сделал бы это, – сказал де Лион. – Готов отдать вам свое оружие в знак того, что готов сдаться. Оно очень ценное, само по себе сокровище.
– Ты продал мои монеты. Где остальные сокровища? – спросил Чиун.
Он заставит этого человека тащить награбленное назад в деревню. Уже три века дом Синанджу не брал никого в рабство, но этот франк станет рабом, а потом его надо будет передать кому-то, чтобы казнили. Мастера Синанджу испокон века были убийцами, а не палачами.
– А, остальные. Конечно. Прошу вас, возьмите это, – сказал де Лион.
Одной рукой он протянул пистолет и попытался поклониться сгустку тьмы, который, теперь это было окончательно понятно, оказался стариком в черном кимоно. Надо прострелить ему колени, а уж потом допрашивать.
Старик, уж какими ужасающими возможностями он не обладал, сделал идиотское движение. Он взял пистолет, и поэтому де Лион сумел дотянуться другой рукой до пистолета охранника. Движением столь легким, что рыцари былых времен ему бы позавидовали, де Лион направил его на кимоно и начал стрелять.
Но выстрелов слышно не было. Пистолет был сломан.
Он попытался кинуть его на пол, но он не падал. Де Лион не мог двинуть собственной рукой. Оказалось, сломана она, а не пистолет.
И тут пошла боль. Боль, которая, казалось, знала его тело лучше, чем он сам. Она усиливалась, когда он лгал, и отступала, если он отвечал правду, а потом уже не останавливалась, даже если он не врал.
– Монеты были мне подарены. Подарены! Не знаю, от кого они. Да, подарок ценой в несколько миллионов долларов. Мы не смогли выяснить, кто их послал.
Этот человек явно говорил правду. Вот что самое печальное. Здесь было о чем поразмыслить. Эти монеты были данью Александра. Недостаточная компенсация за то, что он лишил их стольких мест службы, покорив всех царей Запада, но за это этот гречонок и должен был умереть.
Франкский рыцарь, столь дурно говоривший на своем прекрасном языке, тоже должен умереть.
Он покрывал краденое. Своей собственной рукой граф Лионский написал записку, в которой раскаивался в том, что связался с сокровищами Синанджу. После чего ему было позволено отправиться к собственным праотцам.
Когда тело было найдено, случившееся было немедленно решено держать в тайне. Второй отдел, напарник СВВР, расследовал все подробности убийства в особняке. Чек украден не был. Де Лион и его люди были убиты крайне странным образом.
В заключительном докладе президенту сообщалось, что явно существовала некая связь между продажей монет и смертью директора СВВР, что само по себе было странно – ведь столько служб мира искало его смерти, а причиной ее послужило какое-то личное дело.
Они были уверены в том, что с монетами – дело личное, потому что и в записке, и на монетах было одно странное слово: “Синанду”.
В записке – латиницей, на монетах – по-гречески.
* * *Возвратив монеты, Чиун воспользовался услугами правительства Северной Кореи и улетел обратно в Пхеньян. В аэропорту его встречал почетный караул во главе с Саяк Каном, пхеньянцем, который знал подлинную историю Кореи.
Он доложил, что от человека по имени Римо звонков не поступало, но номер, установленный для дома Синанджу, был передан человеку по имени Смит.
– Но хоть что-то сообщили? Прочел ли человек по имени Римо твою милую ложь?
– Человек по имени Смит не сообщил ничего.
– Дело в том, что он белый, – сказал Чиун.
Больше он ничего не говорил, пока вез в машине монеты в деревушку на берегу Западно-Корейского залива. В молчании вернул он монеты в великий дом, дом, хранивший недавно дань тысячелетий. Там он положил монеты на их место, жалкую кучку монет, одну в огромном доме.
Дом этот был передан Чиуну, когда отец его понял, что тело его скоро покинет этот мир. Всю жизнь Чиун готовился получить этот дом, чтобы потом так же достойно передать его. Даже в самые мрачные времена, когда ему казалось, что передать этот дом будет некому, он не отчаивался так, как сейчас.
Ибо он, Чиун, утратил все, что получил; все упоминания о сокровищах в летописях Синанджу оказывались сомнительными – ведь слитки, и монеты, и драгоценные каменья исчезли без следа.
Лишь подтверждением тому, что светловолосый гречонок осмелился подойти слишком близко к Синанджу были обретенные вновь монеты.
Но тот, кто в один прекрасный день должен все это унаследовать, тратит попусту и свое время и умения, данные ему Синанджу, на какие-то недостойные занятия. Чиун потерял и сокровища, и того, кто был бы достоин их получить.
Дом Синанджу еще не погиб, но в тот день великой скорби он жалел, что это не так.
Чиун почувствовал, как задрожала земля, а потом услышал где-то вдалеке шум взрывов. Вскоре их услышали и жители деревни и в великом страхе подошли к нему.
– О Мастер, защити нас!
Чиун отослал их, сказав:
– Мы всегда защищали вас, но как вы защитили сокровища, которые были оставлены на ваше попечение?
Он не стал им говорить, что просто идет новая война. До Синанджу войны не доходили. Генералы знали, что подобной битвы им не пережить вне зависимости от ее исхода.
Земля продолжала дрожать, над головой ревели самолеты, которые бросали бомбы на наземные укрепления. Бой продолжался до утра, и тогда орудия на берегу стихли. И жители деревни вновь пришли к дому, в котором был Мастер, и сказали:
– Мастер, о. Мастер, пришли две подводные лодки с данью для тебя. Они тяжело нагружены и ждут тебя.
– Под каким флагом они пришли?
– Под тем же, что обычно.
– Есть ли среди них худой белый с широкими запястьями? – спросил Чиун.
Он не знал, многие ли смогут узнать Римо. Длинные носы и круглые глаза этим простым людям казались одинаковыми.
– Там много белых.
Римо приехал, решил Чиун. Пусть дом будет пока пуст, они вдвоем, отправятся на поиски сокровищ. Монеты уже возвращены, они с Римо добудут и остальное, они заставят мир уважать собственность Синанджу. Кто знает, к чему приведет столь публичное возвращение сокровищ? Может, правительства мира вернут золотой век наемных убийств, распустят свои огромные дорогостоящие армии, поняв, что умелая рука в ночи может принести куда больше пользы.
