Урс Маннхарт - Рысь
— Моя жена выходит на улицу, только чтобы в огороде копаться. У нее больная спина. А больше здесь никого и нет. Сын-то мой в Австралии, я вам уже рассказывал? Поехал туда простым плотником, а работает…
— Рассказывали. Но может, ваша жена все-таки что-нибудь видела?
— Если вы так настаиваете, я позову ее. — Ханс Рёлли повернулся, опираясь на палку, в темный коридор и позвал жену.
— В чем дело? — спросила та.
— В рыси, — ответил Ханс. — Ты не замечала в последние дни в Шохлисвальдском лесу чего-то странного? Вот этот юный рысевед — я недавно познакомился с ним — только что нашел рысь и думает, что ее подстрелили.
Старик еще не успел договорить, как жена уже стояла на пороге рядом с ним и, зажав рот рукой, с ужасом смотрела на пластиковый мешок. Уточнила, где была найдена рысь. Лен описал маршрут. Старушка, судя по всему, пыталась представить себе место и, едва отняв руку ото рта, сказала, что ничего не замечала.
— В лес можно попасть только этой дорогой. — Лен испытующе смотрел на обоих стариков. — Значит, нельзя не проехать мимо вашего двора.
— Это да… — Ханс Рёлли смотрел почти исподлобья.
— Но мы же не отслеживаем каждый автомобиль, — возразила жена.
— Нет, каждый не отслеживаем, — глухо повторил Ханс.
На мгновение потеряв нить и не зная, что говорить или делать, Лен пришел в некоторое оцепенение, потом наконец извинился за беспокойство, сказал, что отвезет рысь в ветеринарный госпиталь, где установят причину смерти, и распрощался.
Между тем стемнело. Лен положил останки Рены за сиденья. Не знал, стоит ли ему действительно ехать в госпиталь. Он сказал это просто так, хотя куда-то ее точно надо было отвезти. Как только появилась связь, он позвонил на станцию и описал Геллерту все, что произошло. Ему сказали везти труп в Вайсенбах, возможно, еще сегодня удастся доставить Рену в Берн.
Небольшой салон машины вскоре весь пропах мертвечиной. «Панду» повысили до катафалка. Лен не знал, что думать. Вполне возможно, повторное искоренение рысей в Альпах было лишь вопросом времени. Тогда Хильтбруннеры, Штальдер и Геллерт могли написать еще тысячи научных статей о том, что сегодня больше леса, чем сто лет назад, и поэтому больше места для расселения рысей, что в семидесятые годы существовали проблемы с ограничением популяции косуль — все это не могло остановить охотничью дробь.
По пути на станцию он снова проехал мимо трех тысяч косуль и серн, которые неотвязчиво вставали вдоль дороги, с тех пор как он узнал о них. Из-за них утрата одной рыси, которую он вез в багажнике, казалась не такой значительной.
На следующее утро будильники рано подняли на ноги всю станцию. Наспех позавтракав, Ник Штальдер собрал в рюкзак все медикаменты, необходимые для усыпления и ускоренного пробуждения рысят, а Беньямин Геллерт приготовил две маленькие сетки для ловли. Вот-вот должен был появиться Пауль Хильтбруннер. Юлиус Лен стоял в углу, глядел не выспавшимися глазами на карты и жевал бутерброд.
Штальдер подошел, отыскал булавку, обозначавшую Рену, посмотрел, что находится поблизости, и выдернул ее.
Пауль Хильтбруннер привез новости из Патологоанатомического института. Проведены еще не все исследования. Определили ушиб спины, который, однако, не мог стать причиной смерти. Судя по всему, Рена отравилась крысиным ядом.
— Крысиным ядом? — удивленно переспросил Штальдер. Стоявший в кухне Геллерт обернулся к Хильтбруннеру.
— Да, крысиным ядом, — подтвердил тот. Во всяком случае, в желудке нашли следы вещества, которое сегодня добавляют лишь в тартановые покрытия или для подновления изоляционных материалов, но два десятка лет назад использовали в бумажной промышленности и при производстве некоторых крысиных ядов.
Штальдер допытывался названия крысиного яда.
Хильтбруннер сказал, что точного наименования никто не называл.
Спустя почти час Штальдер, Хильтбруннер, Геллерт и Лен отправились по следам, оставленным Леном в заснеженном лесу над домом Ханса Рёлли. Неся на плечах рюкзак с медикаментами, первым шел Штальдер. За ним поспешал Хильтбруннер, у которого с собой не было ничего, кроме карты и нескольких резиновых перчаток, а за Хильтбруннером, с двумя сетями на плечах — Геллерт и Лен. Никто особенно не надеялся найти детенышей живыми. Мужчины шагали по петляющим среди леса следам. Штальдер задавал темп.
— Чего можно ожидать от этого Рёлли? — поинтересовался Хильтбруннер.
— Не знаю, — отозвался Лен, не слишком уютно чувствовавший себя в новой роли. Ему казалось, он может создать у остальных неправильное представление, но он таки рассказал все, что знал о Рёлли. Выставил его старым хрычом, каким и считал. Хильтбруннер отказывался верить, что старик без труда управляется с Интернетом.
Штальдер считал бессмысленными всякие спекуляции, пока не прояснятся причины и обстоятельства смерти.
Геллерт, похоже, отчаялся.
— Вечно мы на шаг позади. Охотники отстреливают по лесам свои патроны, а мы бегаем по пятам и считаем убитых. Если этим летом снова задерут столько же овец, то прикончат еще больше рысей, и некого нам будет переселять в Восточные Альпы.
— Хочешь посадить всех рысей за парту и научить не есть крысиный яд и не охотиться на овечек? — не оборачиваясь, спросил Штальдер. — Дело не в рысях, а в овцеводах.
— В овцеводах и в государстве, — уточнил Хильтбруннер. — Если государство предоставит кантонам право на отстрел, люди снова начнут ему доверять. Я надеюсь на новую концепцию «Рысь-Швейцария».
— Ты это серьезно? — спросил Штальдер, обернувшись, чтобы заглянуть Хильтбруннеру в глаза. — Ты все еще думаешь, что право на отстрел должно быть у кантонов? Федерализм, значит?
— Кантоны нужно подключать, особенно из-за будущих переселений.
Штальдер снова повернулся вперед и, шагая по следам Лена, заерничал:
— Тогда давайте и науки по кантонам разобьем и при въезде в каждый кантон будем собирать дорожные пошлины. Пусть у каждого кантона снова будут свои монеты. И свой проект по рысям. Ты будешь возглавлять бернский, Геллерт — фрибурский, а я осяду в Во.
— Твоя критика совершенно неуместна, — проворчал Хильтбруннер. — Надо прийти к компромиссу.
— Решение о том, когда пристрелить нанесшую ущерб рысь — не тема для компромиссов, — возразил Штальдер, развернулся и остался стоять, загораживая Хильтбруннеру дорогу.
— В нашем случае идти на компромиссы, значит, попустительствовать произволу, — продолжил Штальдер. — Тогда во Фрибуре, где кое-какие правительственные советники лоббируют интересы охотников, рыси достаточно будет всего лишь приблизиться к овечьему стаду, чтобы получить пулю в лоб. На компромиссы должны идти овцеводы, а не ученые. Если государство отдаст кантонам право на отстрел, мы окажемся заложниками исторически сложившихся структур, безразличных и к животным, которых мы исследуем, и к науке.
Хильтбруннер разглядывал стоящего перед ним Штальдера. Геллерт и Лен с сетями на плечах уперлись в Хильтбруннера.
— Исторически сложившиеся структуры, — передразнил Хильтбруннер. — Ты, наверно, забыл, что в проекте работаешь не только как ученый, но и как человек, которому приходится иметь дело с другими людьми. Нравится тебе это или нет, но тем, кто живет здесь в Альпах до чертиков важна их принадлежность к кантону Попробуй назвать какого-нибудь фрибуржца бернцем, и ты поймешь, что я имею в виду.
— Скоро уже лисьи следы начнутся, — попробовал сменить тему Лен. Но Штальдеру и Хильтбруннеру надо было договорить.
— Может, в последние тридцать лет кантоны и были неким якорем самоидентификации, — продолжил Штальдер. — И еще лет тридцать будут ими оставаться. Традиционные ценности постепенно уходят, горцы становятся горожанами. Сходи в цвайзимменскую школу, и ты поймешь, о чем я. Если мы хотим заниматься проектом научно, то решение, когда отстреливать нанесшую ущерб рысь, нельзя передавать кантонам и местным, оппортунистским и продажным политикам, чье мнение зависит от мнения окружающих их людей. Для рыси — это все еще вопрос жизни и смерти.
— И ты не хочешь решить его в пользу жизни. Пока государство, не предоставляя кантонам прав на отстрел, дает понять, что не доверяет им, люди здесь будут злиться все больше и больше.
— Те, кто готов отстреливать рысей, давно уже утратили веру в политику. Им никаких разрешений не нужно.
— Может, пойдем уже? — спросил Геллерт. Не дождавшись ответа от Штальдера и Хильтбруннера, он прошел мимо них и двинулся дальше вместе с Леном.
— Не думаю, что число разрешенных кантонами легальных отстрелов будет больше нелегальных. Особенно если после отрубленных лап и Рены все продолжится в том же темпе, — сказал Хильтбруннер.
Некоторое время Хильтбруннер и Штальдер хранили молчание.
