Эрик Гарсиа - Великолепная афера
— И, возможно, он опишет ее. И, возможно, у них уже есть портрет этой девушки. Возможно, она до этого уже вляпалась во что-нибудь. А тогда они берут в оборот ее мамашу, которая говорит им, где найти дочь. И вот они уже стучатся в твою дверь. И что еще хуже, потом они приходят ко мне, чтобы постучаться и в мою дверь. — Обращаясь к Рою, он не спускает взгляда с Анджелы. — Вот каким образом у меня появилась проблема, уважаемый партнер.
— Рад, что ты согласен взять на себя свою долю ответственности, — говорит Рой. Сейчас он чувствует себя доктором Клейном. Сейчас он понимает, каково слушать напыщенные речи. — Но тебе не следует переживать по этому поводу. Если твоя проблема только в этом, то не волнуйся, мы чисты. А у Анджелы никогда не было никаких проблем с законом. — Он поворачивается к дочери, отсевшей от него на несколько дюймов в глубь кабины.
— Давай, — обращается он к ней. — Подтверди ему, и оставим этот разговор.
Анджела улыбается Рою. Своему отцу. Улыбка какая-то неестественная. Лоб наморщен. Брови вскинуты. Хедер так смотрела. Но что это означало, он не помнит.
— Давай, — говорит он, — закончим с этим, и тогда вы станете друзьями. Скажи ему, Анджела, что ты чиста. Ну давай, скажи ему это, Анджела.
Она откусывает кусок своего сандвича. Внезапно Рой чувствует, что очень устал сегодня.
* * *— Я должна была сказать тебе, — говорит она ему в машине по пути домой, не в силах сдержать поток слез. — Но до суда же не дошло.
— До суда? Как до суда? Тебе же всего четырнадцать — когда ты умудрилась достукаться до ареста?
— Я всего-то забыла заплатить за колоду карт. Можно подумать, ты в четырнадцать лет был пай-мальчиком.
— Господи, но ты ведь девочка. Когда это случилось?
— Точно не помню, года два назад.
— И они передали тебя копам… — Рой чувствует, что его ступни как будто налились свинцом. Он с трудом удерживает руки на руле. — Они вызвали полицию из-за того, что ты украла одну колоду карт.
Анджела поводит плечами.
— Я, должно быть, подняла слишком сильный шум, когда охранник поймал меня.
— Анджела…
— Господи, Рой, он тискал меня. Он тискал меня за груди. Что мне, по-твоему, надо было делать? Позволить этому чертову копу лезть дальше? — Ее всю трясет от злости.
— Да нет, нет… я не о том… Ты должна была сказать мне, только и всего. О таких вещах мне необходимо знать.
Она сжалась в комок, подтянув колени к подбородку. Сидит в позе эмбриона и сопит.
— Мне неприятно говорить об этом, понятно? И вообще, забудь об этом.
— Что сделано, то сделано. Но меня волнует Фрэнки.
— Ему-то что за дело?
— Ты ему не нравишься.
— Велика важность, — отвечает она, презрительно надув губы. — Мне он тоже не нравится.
Рой мотает головой. Стряхивает усталость и сонливость. Дорога впереди застлана туманом.
— Прекрати. Об этом не может быть и речи. Он мой напарник.
— Я могу быть твоим напарником.
— Он мой напарник. Ты… вообще… К тому же я не могу иметь своим напарником свою… Ну как вы будете смотреть друг на друга? Нет, нет, я не могу пойти на это, даже если вы с ним никогда впредь не увидитесь. У меня и так в жизни хватает проблем, так что вражда с ним мне совершенно ни к чему. Просто… постарайся относиться к нему поспокойнее, хорошо?
Анджела выпрямляется и кладет ноги поверх приборной доски. Рой не реагирует. Узнает знакомую привычку, но не реагирует.
— Если он будет спокойно относиться ко мне, я тоже буду спокойно относиться к нему.
— Ну, спасибо. А теперь расскажи о других арестах. Мне необходимо о них знать.
— В этой стране? — спрашивает Анджела, часто моргая своими невинными глазками.
— Анджела.
— За уголовные преступления или просто за судебно наказуемые проступки?
— Ты веселая девочка. Тебе это говорили? Тебе бы организовать свое шоу.
— Ты имеешь в виду аресты или составление протоколов в полицейском участке? С предъявлением обвинения или с освобождением от ответственности? Вам, детектив, надо более конкретно формулировать ваши вопросы. — Анджела смеется и набрасывается на Роя, охватывая рукой его широченные плечи. Он вцепляется в руль, стараясь выровнять машину. Она припечатывает сочный поцелуй на его щеке и плюхается на сиденье.
— Когда-то я попалась, — говорит она, — но все-таки я хороший человек. Рой. Моя мама тоже так считает. Так что, пока ты не научил меня другим делам, я все-таки хороший человек.
* * *Недели пролетают быстрее, когда Анджела рядом. Она появляется и исчезает в основном по уикендам, иногда и по будням. Рой ничего не имеет против этого. Он хочет быть в курсе ее школьных дел, хочет быть уверен, что она не прогуливает занятий. Пока все идет хорошо. Но он ничего не может изменить. Если бы ее мать ругалась, то он бы не ругался. От Анджелы он знает о том, как они скандалят. Хедер не изменилась, не изменилась ни на йоту. Если бы Анджела не сбега́ла сама, ее все равно вышвыривали бы из дома. Пока мать не успокоится, она не может там появиться. Рой не возражал против этого.
Она даже сделала его жилище более обжитым и уютным. Принесла несколько комнатных растений, научила Роя поливать их. Так, чтобы они не погибли. Они вместе придумали имена этим растениям: Анджела и Рой. Одно растение — папоротник, другое — кактус.
Вопреки своему первоначальному желанию держать ее подальше от дел, Рой с удивлением замечает, что учит Анджелу кое-чему, что знает сам. Еще нескольким трюкам; то тут, то там. Во время вынужденного бездействия. Он позволил ей прокрутить трюк с двадцатидолларовой купюрой в «7–11», куда ее так тянуло. Ей нравится разыгрывать продавцов. Молодых или старых — для нее это не имеет значения. Когда Анджела прокручивает трюк, Анджела таки прокручивает трюк. Рой не может стоять в стороне как наблюдатель. Рой не может стоять, не наблюдая. Она — просто самородок.
Фрэнки видится с Роем не так часто, как раньше. Они все еще проворачивают совместные дела и по-прежнему занимаются сбытом картин. Но по завершении дела он уже не приглашает Роя вместе отобедать. Или хотя бы выпить. В кафе после трудового дня они едят; они обсуждают то, что произошло в этот день, а потом расходятся по домам. Рой не рассказывает Фрэнки про Анджелу, а Фрэнки и не спрашивает о ней. Еще дважды они прокрутили куклу по-ямайкски, но оба раза Рой оставлял дочку дома. Она, конечно же, обиженно надувала губы, ругала его. Все было напрасно.
Рой позволяет Анджеле оставлять при себе деньги, заработанные в результате афер. У него и в мыслях нет забрать деньги у своего ребенка. Но он заставляет ее дать обещание хранить их в тайне от матери. Ничего хорошего не будет, если Хедер вновь сядет ему на шею. Она наверняка только об этом и мечтает. Лучше держаться отдельно. Чтобы все было чисто.
Вечером в один из уикендов, когда Анджела вновь улизнула из материнского дома, чтобы передохнуть и расслабиться у Роя, они вместе прибираются в комнате перед тем, как ему отправиться на встречу с Фрэнки. Акварели уже сняты со стен. Большинство из них. Их место заняли подделки подделок: Миро, Кандинский, Уилдерс. Анджела уверена, что картин недостаточно. Ей нравятся краски. Композиции.
— Да, искусство — это, конечно, классно, — говорит она ему, когда они вместе расправляют простыню на диване.
— Тебе правда нравится? — спрашивает Рой. — Может, тебе стоит походить на какие-нибудь занятия, я имею в виду занятия по искусству.
Анджела, задумавшись на мгновение, согласно кивает головой.
— Было бы здорово. Я могла бы научиться делать это.
— Нарисуй мой портрет.
— Только если ты его купишь, — отвечает она.
Рой смеется. Анджела залезает на кровать, проводит пальцами вдоль рамы дутого шедевра Ротко.
— Рой, ты раздобыл как раз то, что должно быть здесь.
— Рад, что ее величество одобряет.
В последнее время с Анджелой стало легко общаться. Они понимают друг друга с полуслова. Она любит подразнить его. Находит в этом удовольствие. Он тоже находит удовольствие в этом.
— А когда ты избавишься от этого страшилища, — она спрыгивает с кровати и подходит к керамической лошади, — здесь вообще будет обалденно.
Рой сразу мрачнеет.
— Не трогай ее. Вообще забудь о ней.
— Но она страшная. Разве нет?
— Мне ее подарили.
— Все равно она страшная.
Она проводит руками по телу лошади. Рой с трудом сдерживает себя. Надо срочно ехать на Кайманы. Если ему удастся съездить туда, то больше он никогда не станет хранить деньги в лошади. Но пока без нее не обойтись.
— А она, возможно, считает безобразной тебя, — заводит он Анджелу. — Может, она спит и видит, как бы избавиться от тебя.
Анджела огрызается:
— Это же статуя, тупица.
— Статуя, которая считает тебя безобразной. Все, ложись спать, мне надо идти.
