Том Клэнси - Политика
– Ты не мог бы разъяснить более подробно? – сказал Гордиан, все еще пристально глядя на него.
– По моему мнению, взрыв в Центре мировой торговли скорее относится к третьей категории, – невозмутимо продолжил Нимец. – За все время, прошедшее после взрыва, не удалось собрать убедительных доказательств, связывающих террористов с каким-нибудь иностранным государством. Рамзи Юсуф, так называемый руководитель этого террористического акта, оказался поразительно плохо подготовленным исполнителем. Он считал, что от взрыва его бомбы одна башня расколется и упадет на другую. Как вы знаете, этого не произошло. Кроме того, при взрыве должно было высвободиться облако цианида. Этого тоже не произошло, потому что цианид натрия, которым был пропитан взрывной заряд, при высокой температуре испарился. Это мог предвидеть каждый школьник, успевающий по химии.
Через два года Юсуф сумел устроить пожар в своем номере в отеле Манилы, где занимался изготовлением жидких взрывчатых веществ, и сбежал в Пакистан, чтобы избежать ареста. При этом на жестком диске его компьютера осталась масса улик, которые инкриминируют ему взрыв. Если этот кретин был агентом какого-то враждебного Ближневосточного государства, то его начальство, судя по всему, хваталось за соломинку в поисках исполнителей.
– О'кей, предположим, Юсуф был полным дураком. Я не возражаю против того, что ты говоришь, – снова послышался голос Скалла. – Но пока мы обсуждаем проблему терроризма, было бы неплохо упомянуть тех парней, которые сумели взорвать авиалайнер компании «Пан-Америкэн», выполнявший рейс 103.
– Скалл прав, их следовало иметь в виду, согласился Нимец. – Даже на этом раннем этапе расследования мне кажется, что заметно по крайней мере внешнее сходство между этими двумя террористическими операциями. Обе хорошо организованы, щедро финансированы и имели кровавый результат. И, да поможет Господь человечеству, люди, выполнявшие их, являются блестящими профессионалами.
– Нам известно, что катастрофа авиалайнера, выполнявшего рейс 103, была оплачена Ливией, сказал Гордиан. – Отсюда следует, что, по твоему мнению, вчерашний террористический акт имеет все отличительные признаки государственного терроризма.
– Я бы не решился заявить об этом так прямо. Но готов признать, что взрыв в Нью-Йорке имеет некоторые признаки этого, – кивнул Нимец. Он провел ладонью по коротко остриженным волосам. – Вопрос заключается в следующем: кому это надо?
– Мне кажется я вижу, что имеет в виду Пит, – вмешался Нордстрем. – Все те, кого мы обычно подозреваем, в течение последнего времени сохраняли состояние покоя, хотя по разным причинам. Правительство Хатами в Иране пытается создать впечатление у Европейского союза, что оно занимает более умеренную позицию, чем его предшественники. То же самое можно сказать про Ирак, где Саддам надеется на ослабление экономических санкций после войны в Персидском заливе и ведет себя, как добропорядочный сосед. Мы знаем, что Сирия ведет закулисные переговоры о мире с Израилем. Вообще-то я не вижу, какой мусульманский режим захочет сейчас нарушить существующее положение в мире.
– Я не заметил, чтобы ты упомянул в своем списке Ливию, – заметил Скалл.
Нимец отрицательно покачал головой.
– От Каддафи всегда можно ожидать любой дикой выходки, но сейчас, когда остальные братские арабские страны протягивают Америке руку дружбы, для него нет смысла раздувать огонь борьбы. Пойдя на такой риск, он окажется в изоляции.
Все пятеро снова замолчали. Гордиан встал из-за стола, подошел к буфету, наполнил чашку свежим кофе и вернулся к своему креслу, В течение нескольких секунд он сидел, уперевшись взглядом в чашку и не касаясь ее, затем поднял голову и посмотрел на остальных.
– Пусть я буду первым и скажу, о чем думаете вы все, – произнес он наконец. – Нельзя исключить и русского следа. Это может быть сама Россия, а могут быть и фракции в российском правительстве, У Старинова масса политических противников, которые будут счастливы, если он сядет в лужу. У них есть доступ к деньгам и материалам, а также высококвалифицированные исполнители.
Гордиан заметил, что глаза Меган задумчиво сощурились.
– Мег? – спросил он.
– Пока я не могу собрать все воедино. Никто не взял на себя ответственности за взрыв.
– Не исключено, что никто и не заявит об этом, – вмешался Нимец. – За последние десять лет среди террористических групп возникла тенденция избегать того, чтобы на них обращали внимание. Они предпочитают, чтобы противник ломал голову в поисках виновных и вздрагивал от малейшей тени.
– Я знаю это, – согласилась Меган. – Однако в данном случае террористический акт был совершен с вполне определенной целью, а именно: заморозить отношения между нашими странами, ослабить престиж и власть Старинова внутри его собственного правительства. Мне кажется, этот взрыв не имеет смысла, если вину не возложить на него. Далее, зачем Старинову организовывать подобный террористический акт – разве что для того, чтобы способствовать собственному падению? Как я сказала, все это представляется мне бессмысленным. В этом нет никакой логики.
– На первый взгляд логики в этом действительно нет, по крайней мере пока, – сказал Нимец. – Но участники этой игры могут следовать утонченному стратегическому замыслу, который нам пока непонятен.
– Согласен, – кивнул Нордстрем. – Нам кажется, что с момента взрыва прошла целая вечность, хотя миновало всего двенадцать часов. Нужно подождать, пока поступит больше информации, посмотреть, как будут развиваться события.
– А чем заниматься до этого? – спросил Скалл. – Сидеть и ковырять в носу? Горд, послушай меня. Ты представляешь себе, какой удар будет нанесен нашим планам по созданию наземной станции спутниковой связи в Калининграде, если во взрыве обвинят Старинова? Я нахожусь здесь, в России, и наблюдаю за всем, что происходит в их политических кругах. Могу заверить вас, что многие высокопоставленные лица будут счастливы, если им удастся пинками выбросить нас, янки, из России.
– Боже мой, Скалл, – возмутилась Меган. – Этой ночью погибли сотни невинных людей, мы обсуждаем ситуацию, которая может привести к дестабилизации целого региона, а ты…
– А что я? Поднимаю этот вопрос, пока нахожусь в Калининграде, говорю с вами по видеоканалу в полночь и пытаюсь разобраться в общей обстановке? Если мы не позаботимся о наших интересах в России, кто займется этим? Тогда зачем Горд созвал вас? На чашку кофе?
Нордстрем вздохнул и потер глаза.
– Несомненно, всем нам известно, почему мы собрались здесь. Но мне кажется, что Меган пыталась развернуть более широкую перспективу.
– Одну минуту. – Гордиан поднял руку. – Я знаю, что все мы толком не выспались и потому нервничаем. Но здесь были подняты исключительно важные вопросы, и я рад, что мы не отложили это совещание. Кто-то – по-моему, это был Юлий Цезарь – однажды сказал, что искусство жить больше походит на поведение борца, чем на мастерство танцора. Мне всегда казалось, он имел в виду, что нужно решительно бороться с неожиданными проблемами, не отступать перед ними и не пытаться осторожно обойти их. Именно по этой причине мы и разработали проект «Меч». – Он сделал паузу, ожидая замечаний, их не последовало, и Гордиан повернулся к Нимецу. – Пит, я хочу, чтобы Макс Блакберн собрал группу людей, которая займется сбором информации о том, кто может нести ответственность за взрыв на Таймс-сквер. Не ограничивай его в расходах, пусть тратит, сколько потребуется.
Нимец молча кивнул. Он увидел взгляд Гордиана, – решительный и жесткий. Он знал этот взгляд. В такие моменты ему казалось, что перед ним человек с увеличительным стеклом в руке, собирающий в ослепительный фокус солнечные лучи, чтобы поджечь сухой лист. Этот взгляд означал, что тот, на кого падут эти лучи, сгорит в испепеляющем пламени. Именно так смотрел сейчас Гордиан на Нимеца.
– Мне представляется, что Максу нужно как можно быстрее вылететь в Россию. Оттуда он сможет координировать поиски, используя станцию как оперативную базу, – продолжал Гордиан. – В то же время ты, Пит, займешься сбором сведений здесь, в Соединенных Штатах. Я надеюсь, что результаты появятся достаточно скоро.
Нимец снова кивнул.
– Будем действовать, не привлекая внимания, понятно? Если разведывательное сообщество пронюхает, что мы ведем независимое расследование, нам будут мешать, и мы ничего не добьемся. Гордиан обвел взглядом сидящих за столом. – Есть замечания?
– Только одно, – произнес Нордстрем.
Гордиан поднял брови в ожидании.
– Ты привел высказывание относительно борца и танцора, верно?
– Да.
– Оно принадлежит не Юлию Цезарю, а последнему римскому императору Марку Аврелию.
Гордиан посмотрел на него еще пару секунд, затем медленно поднес чашку к губам, осушил ее и кивнул.
