Джозеф Файндер - Погребенные тайны (в сокращении)
— Вы сказали, что мой сын в ваших руках. Может быть, это правда, а может быть, и нет. В любом случае, теперь вы в наших руках. — Он усмехнулся. — Так что, как видите, вы сыграли не слишком удачно.
— Может быть, вы хотите сами сказать своему сыну, что вам все равно, что с ним будет. — Я повернулся к ноутбуку, который поставил на стол, постучал по клавишам и открыл окно видеочата.
На экране ноутбука появилось видеоизображение Аркадия Наврозова — с разлохмаченными волосами, прижимающегося к грязной белой оштукатуренной стене. Рот у него был заклеен широкой полоской клейкой ленты. Черного бархатного пиджака на нем уже не было. Даррил надел на него смирительную рубашку. Это была грязно-белая хлопчатобумажная рубашка с длинными рукавами, которые перекрещивались на животе и застегивались пряжкой на спине.
В старые недобрые времена в советских «психушках» такие надевали на политических диссидентов. Я понимал, что смирительная рубашка, строго говоря, необязательна, но при виде ее каменное сердце Наврозова должно было дрогнуть.
Его сын сидел, весь сжавшись. Было видно, как в кадре появился ствол пистолета и уткнулся ему в висок. Глаза у Аркадия в ужасе забегали. Он пытался закричать, но у него ничего не получилось.
Его отец вздохнул.
— Чего вы хотите? — спросил он.
— Это просто, — сказал я. — Я хочу, чтобы Алексу Маркус немедленно отпустили.
— Я должен знать это имя? — невесело улыбнулся он.
Я вздохнул.
— У нас обоих нет времени для игр. Где она? Мне нужны точные координаты.
— Когда я нанимаю человека для работы, я не торчу у него за спиной. Они не знают, кто я, а я не знаю, кто они.
— Как же вы связываетесь с ними?
— Через посредника. Связного — так, кажется, это называется?
— Но вы примерно представляете, где она.
Он пожал плечами.
— Думаю, в Нью-Хэмпшире. Это все, что мне известно.
— А где ваш посредник?
— В Мэне.
— И как вы с ним связываетесь?
Вместо ответа он вытащил мобильный телефон. Показал мне.
— Позвоните ему, — сказал я, — и скажите, что операция окончена.
Он плотно сжал губы.
— Уже поздно.
— Отмените операцию, — сказал я.
Он улыбнулся.
— Вы напрасно отнимаете у меня время.
Я нажал несколько клавиш на ноутбуке, и видео ожило. Тогда, нажав еще одну кнопку, чтобы включить встроенный микрофон, я сказал:
— Стреляй.
На экране ноутбука что-то быстро мелькнуло. Камера дрогнула. Теперь парня было видно только частично — плечо и руку, обтянутые белой тканью смирительной рубашки.
И черный цилиндр глушителя на конце ствола «хеклер-и-коха» в руке Даррила. Эта рука крепче сжала пистолет, указательный палец лег на предохранитель.
У Наврозова округлились глаза при виде происходившего на экране.
Палец Даррила нажал на курок. Громкий хлопок приглушенного выстрела. Едва заметная вспышка пламени из ствола.
Крики наврозовского сына заглушила клейкая лента. Правая рука у него дернулась, на плече показалась дырка и струйка крови. Большое красное пятно расплылось по белой материи. Рука Аркадия Наврозова дергалась взад-вперед от явной и нестерпимой боли, стул под ним ходил ходуном, и тут я отключил видео.
— Итак, — сказал я, — скажите своему посреднику, что операция окончена.
Несколько секунд он не мигая смотрел на меня. Затем взял свой мобильный телефон, нажал на одну-единственную кнопку и поднес его к уху. Через несколько секунд он заговорил по-русски, быстро и негромко.
Нажал другую кнопку, закончив звонок. Сказал:
— Готово.
— И сколько времени пройдет после его звонка, прежде чем Алексу освободят?
— Он должен сделать это лично.
— Вы хотите сказать — ликвидировать исполнителя.
— Необходимая предосторожность, — сказал Наврозов.
— Но ему еще нужно доехать туда из Мэна?
— Это займет минут тридцать, не больше. Итак. Мы в расчете.
— Только после того, как я поговорю с Алексой.
— На это нужно время. Моему сыну необходима медицинская помощь.
— Чем раньше ее освободят, тем раньше помогут вашему сыну.
Он вздохнул.
— Хорошо. Наше дело закончено. Маркус получит свою дочь, а я получу сына.
— На самом деле нет, дело не закончено.
Он прищурился.
— Еще несколько вопросов по поводу Анны Афанасьевой.
Он втянул в себя воздух. Я понял, что попал в цель.
— Кто ее научил так паршиво имитировать акцент?
Роман Наврозов достал из нагрудного кармана плоскую черную коробочку с золотым орлом на крышке, вынул из нее черную сигарету с золотым фильтром и сунул в рот. Взял спичку, зажег, затянулся и выпустил струю дыма.
— Анна Ивановна на самом деле совсем неплохая актриса, — сказал он. — Но ей следовало бы получше изучить в Джорджии местный выговор.
У меня не было причин не верить рассказу Маршалла Маркуса о том, как он познакомился с женщиной, называвшей себя Белиндой Джексон. В конце концов, он был жертвой. Когда он встретился с ней в «Ритц-Карлтоне», он наверняка знал, что она из эскорта. Не знал только, что она работает на Романа Наврозова.
Мой детектив проверил дату, когда она поступила на работу в агентство эскорт-услуг, и подтвердил мои инстинктивные подозрения. Потом ему удалось раскопать кое-что поинтереснее. Женщина, взявшая себе имя Белинда Джексон, бросившая школу актерского мастерства в Линкольн-парке, поступала туда под своим настоящим именем: Анна Ивановна Афанасьева. Она выросла в Вудбайне, Нью-Джерси, и была дочерью русских эмигрантов. Это были в принципе все известные мне факты. Остальное — догадки.
— Полагаю, вы снабдили Анну полным досье на Маршалла Маркуса, — сказал я.
Наврозов расхохотался.
— Вы в самом деле думаете, что такой красавице, как Аня, нужно какое-то досье, чтобы покорить сердце старого дурака? У большинства мужчин очень простые потребности.
— Ваши потребности тоже были простыми, — сказал я. — Номера его счетов и пароли, организация фонда, самые уязвимые места.
Он презрительно хмыкнул — я принял это за отрицание.
— Слушайте, мне известно, как развивалась ваша карьера. Как вы тайно захватили под свой контроль второй по величине российский банк, а затем с его помощью подмяли под себя алюминиевую индустрию. Это было блестяще.
Он моргнул, кивнул, стараясь не показывать, какое удовольствие доставили ему мои слова. Однако люди такого склада необычайно падки на лесть. Я видел, что это сработало.
— То, как вы обокрали «Маркус капитал менеджмент», было просто великолепно. Вы просто-напросто купили «Банко транснасиональ де Панама». Их брокера-дилера. Это… гениально.
Обманная стратегия — дело хитрое. Тут не нужно по настоящему обманывать человека. Нужно помочь ему утвердиться в уже имеющихся заблуждениях.
Роман Наврозов жил в вечной паранойе и подозрениях. Поэтому он безоговорочно поверил в постановочное видео, сделанное мной и Даррилом заранее с помощью одного нашего приятеля — тот согласился надеть смирительную рубашку, под которой была хлопушка и презерватив, наполненный кровью. Роман Наврозов принял это все за чистую монету. В конце концов, ему случалось поступать и хуже с женами и детьми своих противников. Такая жестокость была ему не в диковинку.
Но то, что я пытался сделать сейчас — вытянуть из него информацию, притворившись, что и так знаю больше, чем знал на самом деле, — это была уже куда более рискованная игра. В любой момент могла случиться осечка, какое-то мое случайное слово могло подсказать ему, что я просто-напросто лгу.
Несколько секунд он внимательно смотрел на меня.
— Ну… — сказал он. Вот она — та самая горделивая улыбка, на которую я надеялся.
Вообще-то это и правда было в своем роде гениально, в каком-то извращенном смысле. Если хочешь прибрать к рукам чей-то хеджевый фонд — достаточно купить банк, который контролирует его портфолио. Разумеется, с большинством обычных хеджевых фондов, работающих с крупными инвестиционными банками США, такой номер не пройдет. Но фонд Маркуса был как раз необычным.
— А теперь скажите мне вот что, — сказал я. — Зачем вам понадобилось похищать дочь Маршалла?
— Это был жест отчаяния. Потому что первоначальный план с треском провалился. — Он набрал полные легкие дыма, выдохнул.
— Вам нужны документы по «Меркурию», — сказал я.
— Разумеется.
Это было понятно. Роман Наврозов был бизнесменом, а некоторые бизнесмены на самом высоком уровне имеют дело с наиболее ценными ресурсами. А есть ли более редкий ресурс, чем самые сокровенные и мрачные тайны секретных служб единственной оставшейся в мире сверхдержавы?
— Значит, вы планировали продать документы секретного бюджета российскому правительству?
— Секретного бюджета? Вы считаете, что «Меркурий» имеет отношение к американскому секретному военному бюджету?
