Эдуард Тополь - Женское время, или Война полов
— Это наше правило: все должно быть зарегистрировано!
— Минуту! Отдел называется «Strictly Personal», «Сугубо лично»! То есть вот эта женщина посылает письмо лично этому мужчине, конфиденциально. А вы его открываете и вносите в компьютер все ее данные и даже сканируете ее фотографию! Зачем?
В этот момент в кабинет вошла мисс Хоппс.
— Сколько вы еще будете пытать моих сотрудников? У нас горы работы! Завтра выходит номер!
— Если у вас такая горячка, зачем вы теряете время на сканирование ответов на объявления?
— Это мое правило! Я не хочу иметь потом никаких осложнений!
— Каких осложнений?
— Кто-то скажет, что мы потеряли его или ее письмо и будет нас судить за то, что мы сломали ему жизнь! А так у меня все в компьютере — когда пришло письмо, кому отправлено. Если у вас есть еще вопросы, прошу ко мне в кабинет. А люди пусть работают.
— Я думаю, тут все-таки есть нарушение конфиденциальности…
— Ничего подобного! — Мисс Хоппс кивнула на девушек с наушниками на голове, те принимали по телефону очередные объявления и печатали текст в компьютер. — Вы же видите: человек сам звонит, сам диктует свое объявление и сам дает нам свой адрес, имя, возраст, профессию…
— Одиннадцать строк, — сказала в телефон приемщица объявлений. — Сто тридцать семь долларов пятьдесят центов. Как вы будете платить? Да, берем «Америкэн экспресс». Номер вашей карточки? — Ее пальцы зависли над клавиатурой компьютера, а затем застучали по ней со скоростью пулемета.
Хьюг переглянулся со Стивом Дэловером, и тот вдруг стремительно сел за соседний компьютер, застучал по клавишам.
— Что он делает? — спросила мисс Хоппс.
— Он хочет проверить, ворует ли кто-нибудь информацию из вашей компьютерной сети. Знаете, некоторые компьютерные грабители воруют списки клиентов у крупных фирм и снимают деньги с их кредитных карточек. Или продают эти списки другим жуликам…
— У меня не крупная фирма, и никто из моих клиентов еще не пострадал от компьютерных грабителей, — сухо сказала мисс Хоппс. — Я запрещаю вам лезть в мою компьютерную систему! — И поскольку Стив не слушал ее, взялась за телефонную трубку. — Прекратите! Я звоню прокурору штата!
— Одну секунду! Одну секунду! — наклоняясь к экрану, проговорил Дэловер, в его позе и фигуре разом появилось что-то от охотничьей собаки, взявшей след.
— Выключите компьютеры! — приказала мисс Хоппс менеджеру отдела и, видя изумление на ее лице, сама нагнулась под стол, выдернула главный компьютерный кабель из стабилизатора напряжения.
— Shit! — сказал Дэловер, глядя, как разом погасли все экраны компьютеров. И на вращающемся стуле развернулся к мисс Хоппс. — Зачем вы это сделали? Я почти схватил его!
— Когда у вас будет ордер от прокурора на вторжение в мою компьютерную систему, тогда вы сюда придете. А сейчас вон отсюда! — холодно сказала мисс Хоппс.
Стив посмотрел на Хьюга и, вставая, беспомощно развел руками.
20
— Идиотка! — сказал Стив в машине. — Кто-то откачивал ее картотеку! Я почти схватил его!
— Что значит почти? — спросил Хьюг.
— Он делал это открыто! Без блока защиты. И я схватил две первые буквы его пароля в E-mail, когда эта сука вырубила компьютер.
— Какие буквы?
— «M» и «А». Но если в пароле десять знаков… — Стив безнадежно махнул рукой.
Действительно, в любом словаре будет несколько сотен слов, начинающихся с «МА», а если прибавить к ним имена и буквенно-цифровые абракадабры, которые сочиняют для своих паролей компьютерные фанаты… Нет, найти компьютерного хакера-взломщика по двум буквам невозможно, к тому же мисс Хоппс, выключив систему, его наверняка спугнула. Пока они приедут на Федерал-Плаза, пока Стив сядет за свой компьютер и проберется через Интернет в «Нью-Йорк, Нью-Йорк», от хакера не останется и следа!
Обескураженные, они поднимались лифтом на свой двадцатый этаж, когда Ал Кенингсон, листая прихваченный из редакции журнал, вдруг уперся глазами в страницу с объявлениями «Strictly Personal».
— Какие, ты сказал, буквы? — спросил он у Стива.
— «М» и «А». А что?
Ал протянул ему журнал.
— Что? — сказал Стив.
Ал ткнул пальцем в объявление «Бюро знакомств „Марта Грей“ — тысячи фантастических возможностей на все вкусы!», которое занимало четверть журнальной страницы и было украшено фотографией самой Марты — обаятельной красотки неопределенного возраста.
— И что? — все равно не понял Стив.
— Тупой ты, гений! — сказал Ал и провел пальцем по последней строке объявления. Там после трех манхэттенских номеров телефонов значилось:
E-mail: MARTHAGRAY.COM.
И тут же был указан адрес: Нью-Йорк, Рокфеллеровский центр.
Джеймс Фаррон тут же нажал кнопку «Стоп» на панели кабины лифта, отчего где-то заверещал аварийный звонок.
— Едем назад! — приказал Фаррон. — Быстро!
Лифт остановился, черный охранник восемнадцатого этажа с изумлением заглянул в кабину:
— Что случилось?
— Отвали! Отвали! — сказал Фаррон, нажимая кнопку первого этажа. — Мы едем вниз!
21
Вокруг рыбного рынка и рядом с ним, в Чайнатауне, как ракушки на корабельном днище, лепились китайские, японские и тайские ресторанчики, в них можно наспех перехватить свежих устриц, креветок, суши, сашими и прочие дары моря и восточной кулинарии. Большинство этих заведений были небольшие, всего на восемь — десять посетителей, но толстяк Журавин, похоже, нарочно высмотрел самый крошечный, с одним столиком на троих. Поскольку сам он занимал пространство, равное двоим, агентам ФБР пришлось остаться на улице. Впрочем, они совершенно открыто устроились в баре напротив. А Стас заказал суши, рис и жареную рыбу и, вооружившись палочками, стал есть, продолжая рассказ:
— Да! Так на чем я остановился? На ГКЧП! Ну, их расчет был прост: они вводят войска в Москву, открывают наш «Кедр», сбрасывают на Москву пару мегатонн ненависти и — понеслось: москвичи бьют солдат, а солдаты стреляют и — их победа! Но «Кедр» не сработал, понимаете! Или, как говорят компьютерщики, он «завис»! Ну, вы представляете, что тут было?! Ах да! Вас же не было в Москве! Но даже военные в Белом доме и те поражались: почему нет штурма? У них даже связь не отрезали, представляете! Наоборот, все, кто хотел, мог совершенно бесплатно звонить из Белого дома куда угодно, хоть в Америку, — телефонистки соединяли! А на баррикадах перед Белым домом люди пели и вообще оттягивались, словно на карнавале…
— Да, я читал об этом, — прервал старик, чтобы вернуть Стаса к сути его рассказа. При этом сам он ел не спеша и ложкой, держа ее в левой руке, но управлялся с ней привычно и сноровисто.
— Ну вот, — сказал Стас, — вот у них и было такое идиотское положение: войска в город ввели, а заставить стрелять не могут — ненавистью город не зарядили и зарядить нельзя! «Кедр» не стреляет! Ну, они попытались оттянуть время, послали делегацию к Горбачеву в Форос, а сами арестовали моего отца, Шварца, Акопяна и Шаевича и требовали, чтобы «Кедр» заработал. Но тут Шварц разыграл их, как детей, — он вышел в астрал, ну, то есть устроил сеанс дальновидения и стал кричать, что кто-то без его ведома взломал КН, что это, наверно, американцы. Короче — устроил спектакль. Что они могли сказать? Они же знали, что это они сами без его ведома оборудовали «Кедр» оргонной пушкой и поливали из нее Фергану и Тбилиси…
На лице у старика было такое кислое выражение, словно он слушал выдумки привирающего ребенка. Действительно, как можно было поверить во все эти «выходы в астрал», «сеансы дальновидения», «ферменты любви», «конденсаторы ненависти» и «биочипы»?
— Стас, — сказал он несколько раздраженно. — Неужели ваш Шварц действительно хотел чувства всей Москвы — я не знаю, ненависть, злость, любовь — собрать в какую-то емкость, пусть даже большую?
— Нет, только ненависть, — возразил Журавин, покончив с едой и закуривая отвратительные «Данхилл». — И не в большую емкость, а в маленькую.
— Ну хорошо — в маленькую…
Стас по-английски спросил что-то у хозяина рыбного бара. Тот коротко ответил ему, в их скороговорке можно было уловить только слово «Хирошима».
— Вы поняли? — сказал Стас старику.
— Нет…
— Как? Вы не знаете английский? Вы же работаете у Вернохлебова!
— Да. Но я это… я консультант по Азии.
— А! Ну, я спросил у японца, сколько весила бомба, которую янки бросили на Хиросиму, — объяснил Стас. — К сожалению, он не знает, но я точно помню: бомба, которую американцы испытали в Неваде до Хиросимы, весила тринадцать фунтов — шесть кило. А при взрыве над Хиросимой она снесла весь город! То есть при расщеплении атомного ядра освобождается такое количество энергии, что можно разрушить Хиросиму, Москву, Нью-Йорк. Вас это не удивляет? А теперь представьте обратный процесс. Ну, как если бы кинопленку атомного взрыва прокрутить назад, чтобы вся энергия вернулась в бомбу. Сколько она будет весить? Те же шесть кило! Вот и все. Просто до тех пор, пока американцы не взорвали бомбу, никто не мог поверить в дикую силу атомной энергии и считали это фантастикой. А теперь мы говорим о биоэнергии, и опять вы не хотите верить.
