Ной Чарни - Двойная рокировка
Делакло вспомнила о лондонские торгах, на которых только что побывала.
— Нет. Я думала о такой возможности, но… нет.
— Мы… я предполагаю, что это скорее политическая или религиозная акция, чем преступление с целью наживы или по необходимости. Легально они ее продать не смогут, разве что какому-нибудь не слишком щепетильному коллекционеру, который не будет задавать вопросов. На этом попадается большинство воров. Картину украсть не так уж трудно, гораздо сложнее обратить ее в наличные. Большинство украденных произведений продается за семь — десять процентов от их реальной стоимости, и то если посчастливится найти покупателя. Так что если они не собираются срочно продать ее…
— Какой в этом смысл? Продав картину, они как бы подтвердят ее ценность, — стала рассуждать Делакло. — Если они хотят расправиться с антииконой, то никогда не продадут ее коллекционеру, который будет относиться к ней как к выдающемуся произведению искусства, невольно придавая ей статус иконы. Любой, кто захочет ее купить, совершит, таким образом, акт поклонения идолу.
— Значит, остается первый вариант — они спрячут ее от людских глаз или уничтожат, что в конечном счете одно и то же, — подвел итог Бизо, покачиваясь на каблуках. — Если они и в самом деле воинствующие религиозные фанатики и не преследуют никакой выгоды, вероятность уничтожения довольно высока.
Делакло опять стала грызть ручку.
— Меня беспокоит другое «Белое на белом».
— А их что, несколько?
— Но не у нас. Малевич написал целую серию таких картин. Они находятся в музеях и частных коллекциях и разбросаны по всему миру. Позавчера одна из них была продана на аукционе «Кристи»…
— А сколько их всего?
— У меня здесь есть перечень всех существующих полотен. Но могут быть и неизвестные нам варианты. Меня беспокоит, что…
— …им тоже может грозить опасность, — закончил Бизо и надолго замолчал, уставившись в пол.
— Месье? — вывела его из задумчивости Делакло.
— Думаю, нам надо поднапрячься. Мне потребуется ваша помощь, мадемуазель. Мотивация — это ключ к раскрытию преступления. Такого зверя, как немотивированное преступление, просто не существует в природе. Если известен мотив, преступление обязательно будет раскрыто. Самое сложное здесь — предыстория. Мне от вас нужен пункт А. Отправная точка. Кто последним интересовался вашим «Белым на белом»?
Делакло вышла из-за стола, осторожно ступая между аккуратными стопками бумаг, разложенными по всему ковру. Сев в кресло, она закинула на стол ноги в черных чулках.
— Кристиан Куртель, куратор парижской галереи Салленава, которая находится рядом с Домом инвалидов. Там в основном старинные гравюры известных мастеров.
— Тогда зачем ему русский авангард? Довольно странно.
— Но он сказал, что проводит исследование для своего клиента.
— Вам не кажется это подозрительным, мадемуазель?
— В мире искусства можно подозревать всех или никого, месье Бизо. Это как погода в Англии. Либо вы все время носите с собой зонтик, либо не берете его вообще. Но в любом случае к нему стоит приглядеться.
— А кто владелец галереи? Не этот Куртель?
— Нет. Куртель только управляет ею, а принадлежит она одному виноторговцу. Он из старинной аристократической семьи и живет в замке на юге Франции, между Биаррицем и По. Очень богат и независим, но тем не менее занимается бизнесом. У него виноградники рядом с фамильным замком и галерея старинных гравюр в Париже. Он торгует вином и даже экспортирует его за границу. Зовут его Люк Салленав, и он уже весьма в годах. Где-то около восьмидесяти. Я видела его только один раз, на благотворительном балу в Музее Мармоттен-Моне. Он весьма щедрый меценат. Насколько я знаю, собирает старых мастеров, причем только гравюры и редкие книги. Малевич не входит в круг его интересов. Но может быть…
— Мне кажется, я знаю, как с ним встретиться. Какой у него адрес в Париже? — спросил Бизо, вынимая свой блокнот из «чертовой кожи» и довольно ловко освобождая его от резинки.
— В адресной книге его нет, но у меня он где-то записан. Подождите минутку.
Порывшись на полках, Делакло извлекла нужную папку.
— Вот здесь. Его почтовый адрес совпадает с адресом галереи. Ему принадлежит весь этот дом. Галерея располагается на первом и втором этажах, а третий и четвертый занимает его квартира. В основном он живет в замке, а его парижское pied-a-terre[37] находится прямо над галереей.
— Какой там адрес?
— Рю Иерусалим, сорок семь.
— Спасибо, мадемуазель Делакло, вы мне очень помогли. И последняя просьба. Мне кажется, мы должны проверить банковский сейф и удостовериться, что ключ и пароль на месте. Может быть, завтра утром?
Делакло провела пальцем по своему календарю.
— Да… я смогу. Созвонимся утром.
— Отлично. A demain.[38]
Выйдя на улицу, Бизо стал переваривать полученную информацию.
Он всегда считал, что память подобна огромной библиотеке, набитой книгами и папками. Своя память казалась ему бледно-зеленым залом со стеллажами до самого потолка, теряющегося в неоглядной вышине. К одной из стен прислонена высоченная стремянка, а посередине стоит небольшой письменный стол, за которым сидит библиотекарь. Бизо представлял своего мысленного библиотекаря пожилым сутулым человечком с волнистыми седыми волосами, в подтяжках и шерстяных брюках, вздернутых выше пояса, с зеленым полупрозрачным козырьком на голове и обгрызенным карандашом за ухом.
Когда Бизо хотел порыться в памяти, он отдавал команду через громкоговоритель. Библиотекарь всегда удивлялся и ворчал: «Ну что на этот раз?» Потом, шаркая ногами и недовольно бурча, шел между стеллажами, словно солнечные лучи расходившимися от его стола, этого мозгового центра памяти.
Дойдя до конца улицы, Бизо остановился и посмотрел на здание «Общества Малевича». Внезапно его взгляд за что-то зацепился. Еще не осознав, что это было, он уже насторожился и внимательно посмотрел по сторонам.
Легкий ветерок, налетавший с Сены, гнал по пустынной улице опавшие листья. Что же это было? Он медленно повернулся кругом. И вдруг понял.
ГЛАВА 19
— Ну конечно, это «Белое на белом» Казимира Малевича, которое мы купили два дня назад! Его похитили из отдела консервации! Чтоб им сдохнуть! — восклицала госпожа Меер, вышагивая перед своим столом. Инспектор Гарри Уикенден, Тоби Коэн и офицер полиции вжались в кресла. — Наше самое значительное приобретение за все эти годы. Главный экспонат предстоящей выставки…
— Вы сказали, что это просто белое полотно? — спросил Уикенден, нащупывая трубку в кармане пиджака. Он всегда так делал, когда нервничал, хотя и не курил.
— Да. Супрематическая композиция «Белое на белом» Казимира Малевича, которую мы только что купили за шесть миллионов триста тысяч фунтов. И конечно, они выбрали именно ее. Такое уж мое везение. Страховка еще не оформлена! Рама даже не была привинчена к стене — просто стояла на мольберте. Отдел консервации защищен только сигнализацией и замком на двери, но без электричества все это бесполезно!
— А почему картина находилась в отделе консервации? — осторожно поинтересовался Уикенден.
— Мы собирались осмотреть и немного почистить ее перед выставкой, которая должна открыться в следующем месяце. Эту выставку готовили почти год, и мы планировали представить там наше последнее приобретение. Только подумайте, какой будет скандал! Ведь мы уже провели пресс-конференцию.
— Я не беру на себя смелость обсуждать, как это повлияет на вашу репутацию, мисс…
— Меер. Элизабет ван дер Меер. Вы можете прочитать мое имя вот на этом кусочке пластика, — сказала директриса, ткнув пальцем в табличку на своем столе.
— Это не так уж важно, я все равно не запомню — у меня плохая память на имена. А картину вашу найду. Если вы, конечно, мне поможете.
— А вы когда-нибудь занимались преступлениями в сфере искусства?
— Достаточно посмотреть на мой послужной список, мадам. Я работаю в отделе искусства и антиквариата Скотленд-Ярда. Конечно, искусствоведческого образования у меня нет, но это никак не отражается на количестве раскрытых мной преступлений, которое, поверьте, достаточно велико. Я в себе уверен, мадам…
— Но вы даже не слышали о существовании «Белого на белом»…
— Для успеха нашего дела необязательно быть специалистом по живописи. Как говорится, я всегда могу посмотреть в справочнике.
Уикенден говорил скучным занудным голосом, который неизменно приводил в раздражение эмоциональных и нервных особ. Сейчас был как раз такой случай.
— Расследование преступления — это прежде всего умение решить проблему, а не академические знания, — продолжал Уикенден. — Научные исследования, конечно, тоже могут пригодиться, но я предпочитаю иметь дело с живыми людьми, которые думают и поступают исходя из своих умственных способностей. Математикам необязательно знать все их таблицы умножения. Для этого существуют калькуляторы. Если мне потребуется выполнить домашнее задание по теме «Искусство Казимира Малевича», буду только рад. Это хорошо промывает мозги. Я также могу проконсультироваться у специалиста. А пока я не нашел вашу картину — а я ее обязательно найду, — позвольте действовать по своему усмотрению…
