Зухра Сидикова - Стеклянный ангел
Девушка смотрит на него непонимающе.
И тут неожиданно на помощь приходит соседка слева. Милая тетечка необъятных размеров, стоящая за соседним прилавком, так же сплошь заставленным золотыми баночками.
— Сходи, сходи, Оленька, ты ведь и не завтракала сегодня. Сходи, а я покараулю. Ну, иди же, — продолжая улыбаться Мише, она толкает девушку в бок.
Та краснеет, слегка сопротивляется, но тетечка чуть ли не силой выталкивает ее из-за прилавка:
— Иди, я покараулю. Не волнуйся, цены знаю.
Девушка берет с прилавка маленькую баночку меда, быстро идет в сторону выхода, Миша торопливо следует за ней.
А юбка на ней и вправду длинная — в пол.
В кафе было малолюдно. Они сели за столик у окна, выходящего на рыночную площадь.
— Надеюсь, нас здесь не отравят, — спрашивает Миша. Это скорее риторический вопрос, на который он не надеется получить ответа. И вообще, — подумалось уныло, — как выудить информацию из этой тихони?
Но девушка неожиданно подает голос.
— Не отравят, — говорит она, — это семейное кафе. Здесь одна и та же семья работает много лет. Готовят очень вкусно, по-домашнему.
— Ну что ж, — говорит Миша сдержанно, так как боится спугнуть барышню, — что будем заказывать?
Девушка пожимает плечами:
— Я есть не буду. Только чаю попью.
— Здравствуй, Оленька, — к ним подходит пожилая женщина в белом халате, — позавтракать пришли?
— Да, тетя Галя, — улыбается девушка, и Миша вновь убеждается: она, действительно, ничего, вот только подкрасить бы и приодеть, — мне, пожалуйста, один чай.
— Может, пирожка с яблоками, Оленька? — заговорщицки спрашивает хозяйка. — Только испекла. Горячие еще, а вкусные! Сама знаешь.
— Ну, хорошо, — кивает девушка, — и один пирожок с яблоками. А ему… А вам что? — спрашивает она у Миши, по-прежнему не глядя ему в глаза.
— И мне тоже самое, — говорит Миша, и вздыхает с облегчением. Слава богу — на это у него денег хватит.
Пирожки и вправду были свежими и вкусными, чай настоящий, заваренный в чайнике, а не пакетик в пластиковом стаканчике. А уж мед — тут вообще все определения меркли. Мед просто таял во рту, оставляя на языке привкус лета, солнца и этих самых медвяных трав, которые приходили Мише на ум, когда он смотрел на эту медовую продавщицу.
Она все так же избегала на него смотреть. Миша знал почему: некоторые не очень уверенные в себе девушки считают его слишком симпатичным, — Миша покосился на свое отражение в блестящем медном пузе огромного самовара, из которого хозяйка разливала кипяток в разноцветные чайники, — и конфузятся. А уверенные в себе, особенно взрослые женщины, вроде той в лохматой шапке, у которой он спрашивал дорогу, наоборот начинают вести себя чересчур фривольно. Мама часто подшучивает над Мишей, когда приходящие к ней дамы, начиная от девочек-практиканток, над которыми она шефствует, заканчивая ее коллегами, чопорными докторшами, начинают на него реагировать и ерзать на своих стульях. Но разве он виноват в том, что оказывает такое воздействие на женский пол?
Все это, конечно, ерунда, так — для собственного приободрения. Никогда не воспринимал он всерьез свой успех у женщин. А сейчас ситуация более чем серьезная — шутки шутками, а разговорить эту барышню как-то надо.
Отпивая маленькими глотками обжигающий небо чай, Миша соображал: с чего бы начать? В голову ничего путного не приходило.
— Очень вкусный мед, — наконец, сказал он, — гречишный? Или этот, как его? Акациевый?
— Нет, липовый, — ответила девушка.
— Липовый? Значит, ненастоящий?
— Как это ненастоящий? — возмутилась девушка. — Самый настоящий! Вы пробуйте хорошенько!
«Наконец-то ожила», — подумал Миша и сказал как можно более задушевно и проникновенно:
— Правда? А то я тут недавно купил мед, а он оказался подделкой. Элементарно смешали сахар с водой, а выдавали за чистый мед с горных вершин, — сокрушенно поделился Миша и горестно вздохнул. — Столько денег вбухал зря. А ведь говорят, что подделку легко можно определить.
— Конечно, как же вы так попались? — девушка сочувствующе покачала головой. — Настоящий мед не стекает с ложки, а поддельный…
И она стала рассказывать Мише, как определить подделку.
И даже улыбнулась два раза.
— Вы так много знаете, — выразил свое восхищение Миша. — Я ни за что бы все это не запомнил.
— Это нетрудно, — смущенно сказала девушка. — Просто нужно быть внимательнее.
Так, так… подбираемся ближе…
— Меня Миша зовут, — он не стал протягивать руку. Боялся, что она всполошится и упорхнет как испуганная горлинка, или как там их в медвяных зарослях. Лови ее потом по всему рынку. Просто улыбнулся сдержанно.
— А меня Оля, — сказала девушка и зарделась.
Да, маме она определенно бы понравилась.
— Красивое у вас имя, — сказал Миша. — Очень вам идет.
Тихо, тихо, аккуратнее на поворотах. Сейчас сгорит, только пепел розовый останется.
— Ну что вы, — шепчет еле слышно, — обычное имя.
Они проговорили еще полчаса.
— Было очень вкусно, — Миша решил приступить к главному, — тем более, вы знаете, я не завтракал и, честно говоря, не ужинал.
Девушка взглянула на него с явным сочувствием.
— Понимаете, я расстался с девушкой, ушел из дома, мы с ней квартиру снимали. Всю ночь провел на вокзале. А до этого весь вечер после работы шлялся по городу. В итоге простыл, — Миша покашлял для убедительности. — Ума теперь не приложу, что делать? Где искать квартиру?
Миша пригорюнился, опершись на руку.
Девушка помолчала, потом нерешительно сказала:
— Вы знаете, я могу вам подсказать адрес. Но только сомневаюсь, подойдет ли вам.
— Неужели вы знаете кого-то сдающего квартиру? — Миша очень старался, чтобы его физиономия изобразила радость вперемешку с надеждой.
— Не квартиру, а комнату. И там не очень удобно… но может быть на первое время вам бы подошло. Если совсем уж жить негде.
— А что там не так? Хозяева — алкоголики?
— Да нет, хозяйка — хорошая бабушка. Но очень шумные соседи.
— И что, действительно, очень шумно? — загрустил Миша. Получилось очень естественно.
— Шумно, но дело даже не в шуме, — она снова покраснела, Миша даже подумал, что она не зря этим злоупотребляет, знает, что ей очень идет. — Дело в том, что сосед женщин к себе приводит… И там… неприличные вещи происходят… Но вы мужчина… — она совсем засмущалась, — может быть, для вас это не так страшно… Мне пришлось уйти. Хотя мне здесь близко, и с хозяйкой я подружилась.
— И долго, — осторожненько так спросил Миша, — вам, бедной, приходилось это слушать?
— Он совсем недавно заселился. До этого было как-то… — девушка вдруг замолчала.
— Тихо? — подсказал Миша, и замер: вот оно — то, зачем он сюда пришел.
Девушка как-то задумалась. Он заметил, что она в явном замешательстве. Взглянула на него, и словно подбирала слова. Словно боялась сказать лишнее, показалось ему.
— Да, раньше было тихо… А с его приездом совсем невмоготу стало. Я к приятельнице переехала. Жалко было, конечно, бабулю обижать, но я не могла больше оставаться.
— А что — прежние жильцы съехали? — спросил Миша, чувствуя, как в голове уже что-то звенит от напряжения.
— Да, — она снова задумалась, потом сказала, — вы все равно потом узнаете, если захотите там жить. В соседней квартире убийство произошло.
— Убийство?
— Да, мужчину убили. А жена его потом квартиру продала и уехала.
— А за что убили? Бандит какой-нибудь?
— Нет, не бандит. Директор школы. Эта школа здесь недалеко, совсем рядом с рынком. Вы, наверное, как раз мимо нее проходили.
— И за что же его?
— Я не знаю. Меня не было тогда. Я уезжала.
— В отпуск, наверное. Домой, к маме? Далеко живете?
— Далеко, — сказала Оля и отвернулась к окну. Потом встала:
— Мне пора. Дать вам адрес той квартиры? И телефон могу дать.
— Да, пожалуйста, диктуйте, я запишу, — Миша полез в карман куртки, и спросил наудачу, очень волнуясь (вот она уйдет сейчас, а я так ничего и не узнал!):
— И что, вы ничего подозрительного не видели? Все-таки два года рядом жили. За стенкой…
— Нет, — она взглянула вдруг прямо в его глаза, и он снова удивился: какие светлые у нее глаза, словно льдинки, — ничего не видела и не слышала. Мне пора, спасибо за угощение.
— Ну что вы, это вам спасибо. Очень вкусный мед. Я заплачу пока за баночку. А баллон я куплю обязательно, но только немного попозже. Сейчас с деньгами трудно.
— Хорошо, — кивнула она, — если будете звонить бабушке, скажите, что от меня. А хотите, я сама позвоню — попрошу за вас?
— Нет, нет, не надо! — сказал Миша, а сам подумал: если она позвонит бабусе, то, конечно, все поймет про него. Поймет, какой он бессовестный и наглый врун. Ну что же делать? Профессия у него такая — врать людям, глядя им в глаза. В их чистые, прозрачные, голубые глаза.
