Уоррен Мерфи - Цепная реакция
Римо потянул за кольцо, и люк бесшумно открылся.
Теперь и Руби услышала мерное гудение. Она стояла рядом с Римо и смотрела в открывшуюся яму. Вниз вели крутые деревянные ступени. Римо начал спускаться.
Внизу обнаружился неширокий тоннель в семь футов высотой. Он тянулся на тридцать футов и заканчивайся дверью. Дверное стекло было закрыто черной полиэтиленовой пленкой, Римо отодрал ее с одного угла, и они заглянули внутрь.
Их глазам предстала длинная конвейерная лента, вдоль которой стояло тринадцать рабочих. Первые семеро обвертывали деревянные шесты листовым металлом, шестеро других снимали обвязку и возвращали шесты в начало конвейера, после чего цикл повторялся.
Все рабочие были темнокожие, одетые в белые хлопчатобумажные майки. Помещение освещалось лампочками без абажуров.
Руби тихонько всхлипнула. Видя, что она готова закричать, Римо зажал ей рот рукой.
– Ты чего? – спросил он.
– Там Люшен.
– Который из них?
– Первый слева.
Римо присмотрелся. Все работающие на конвейере выглядели совершенно одинаково. Как она сумела узнать среди них Люшена?
У конца конвейера на невысокой платформе стоял коренастый рыжий человек в белом костюме и соломенной шляпе. Носки его ботинок были подбиты железом. В правой руке он держал свернутый в кольцо длинный кнут.
В дальнем конце помещения на высоте шести футов от пола виднелась дверь. Вдруг, прямо на глазах у визитеров, она отворилась, и на возвышение, с которого хорошо обозревался весь конвейер, вышел Бейсли Депау. Римо узнал его по газетным фотографиям. Тот самый Бейсли Депау, который посвятил теме освобождения негров специальную книжную серию. Тот самый Бейсли Депау, который послал свой личный реактивный самолет в Алжир за ссыльными чернокожими американцами. Тот самый Бейсли Депау, который открывал свое сердце – и свою чековую книжку – для любого самого нелепого антиамериканского движения, какие только мог припомнить Римо.
– Ну как они? Справляются? – крикнул Депау надсмотрщику.
– Да, сэр. Они набавляют темп каждый день, – отозвался тот. Голос у надсмотрщика был низкий и грубый. Римо показалось странным, что Депау на эту должность нанял какого-то уличного бродягу.
– У меня сегодня будут еще гости, – сказал хозяин. – И я хочу, чтобы рабочие пели. Рабы должны петь: пусть все видят, как они довольны своим положением.
Кнут просвистел над головами негров, раскатисто щелкнув в пустом пространстве цеха.
– Вы слышали, что сказал ваш господин? Петь!!
Не замедляя темпа, рабочие переглянулись.
– Петь, я сказал! – заорал надсмотрщик.
Люди молчали.
– Начинай ты, Люшен! Ты стоишь первым.
Брат Руби поднял глаза и улыбнулся заискивающей улыбкой.
– Что я должен петь, мой господин?
– Мне все равно! Пой что хочешь.
– Я знаю мало песен, – сказал Люшен.
– Пой что знаешь. Что-нибудь ритмичное, чтобы работа спорилась.
Люшен открыл рот и неуверенно начал:
Девочка из диско,
Будь моею киской,
Будь моею дочкой
На всю эту ночку.
Девочка из диско...
– Хватит! – прорычал Депау как раз в тот момент, когда остальные подхватили игривый мотивчик. – Это совсем не то, что нужно. Я велю отпечатать тексты, и пусть они их выучат. Что-нибудь вдохновляющее, какие-нибудь псалмы.
– Я позабочусь, чтобы они выучили слова, господин Депау.
Хозяин кивнул и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
– Как тебе это нравится? – спросил Римо у девушки.
– Работают они неплохо, – сказала та. – Возможно, я установлю такой конвейер у себя на фабрике, чтобы повысить производительность.
– И тебе не стыдно?
– Я же не буду заставлять их петь!
– Да, песенка не очень... – сказал Римо. – Но Люшен, кажется, в порядке.
– Он выглядит лучше, чем обычно, как это ни странно, – признала Руби.
– Может, работа идет ему на пользу? – предположил Римо.
– Мне трудно судить. Я никогда раньше не видела, чтобы он работал.
Чиун все это время хранил молчание. Присмотревшись, Римо заметил, что его светло-карие глаза пылают огнем. Такое со стариком случалось редко.
– Что с тобой, Чиун? Что-нибудь не так?
Старец махнул рукой в сторону двери.
– Вот это! Это – низость! Это – величайшее зло!
Римо изумленно поднял брови.
– Что я слышу? И это говорит человек, считающий всех людей ниже жителей деревни Синанджу!
– Одно дело оценивать людей по достоинству, видеть их слабости и обращаться с ними соответственно. И совершенно другое – не считать людей людьми. Это значит оскорблять самого Бога в лице его творения.
В этот момент над конвейером вновь взметнулся кнут.
– Быстрее! – заорал надсмотрщик.
Тут уж Чиун не выдержал.
– Стой! – воскликнул он.
Со страстью и гневом, питавшими его поразительное искусство, он ударил рукой в массивную дверь, ближе к петлям. Тяжелая деревянная панель вздрогнула и упала внутрь рабочего помещения.
Будто призрак, закутанный в желтые одеяния, Чиун ворвался внутрь и снова крикнул:
– Остановись, животное!
Лицо взглянувшего на него надсмотрщика отражало смятение и страх.
«Рабы» подняли головы, ожидая увидеть могучего избавителя, но увидели маленького, похожего на куклу азиата, уставившего сузившиеся от гнева глаза на надсмотрщика.
Здоровяк в белом костюме и белой шляпе, с пистолетом у пояса спрыгнул с платформы, раскрутил над головой кнут и ударил им старца.
Однако удар не достиг цели. Натренированная рука сделала резкое движение, чтобы придать свинцовому шарику, привязанному на конце, сверхзвуковую скорость. Но ожидаемого щелчка не последовало. Точно рассчитанным движением Чиун выбросил вперед правую руку и будто отрезал ребром ладони конец кнута длиной в шесть дюймов.
Надсмотрщик подтянул кнут к себе, готовясь к новому удару. Если раскрутить кнут над головой в полную силу, то мощным ударом можно срезать мышцы с предплечья жертвы до самой кости. Плетеный ремень медленно полз по полу, собираясь в кольцо. Вот жилистый здоровяк взметнул его над головой, вкладывая в размах всю силу мускулистых рук. Однако кнут замер, едва достигнув Чиуна, а рыжего надсмотрщика вдруг потянуло через все помещение в сторону маленького азиата.
Он попытался бросить кнут, но конец ремня был обмотан вокруг его запястья. Тогда он потянулся левой рукой к кобуре револьвера.
Вынув оружие, он взвел курок, но нажать на спуск ему не пришлось. Едва уловимым движением Чиун выбросил вперед указательный палец и молниеносным тычком в кадык вдавил его в шею до самого позвоночника. Проследив, как упавшее на пол тело дернулось в предсмертной судороге и застыло, старик метнулся к «рабам». В его глазах полыхал гнев. При виде этого крики радости замерли на устах негров. На миг у них промелькнула мысль, а не будет ли их освобождение страшнее, чем было порабощение?
– Запомните, вы, трусы! – прошипел старец. – Нельзя поработить человека, если он этого не захочет. Я презираю вас. Вас много, а этот мерзавец – один, и вы молча сносили удары кнута.
Рабочие повернулись к дверям, в которых появился Римо в сопровождении мулатки.
– Руби! – закричал Люшен.
– Ты здоров? – спросила она.
– Да. Только очень устал.
Боковым зрением Руби увидела, как Римо вскочил на высокую платформу, ту самую, куда только что выходил Депау.
– Обожди немного, мы сейчас вернемся, – сказала Руби брату.
Она с трудом взобралась на платформу и поспешила за Римо, который уже успел выбить дверь. За ними последовал Чиун. При виде того, как он это проделал, рабочие замерли от изумления только что старик стоял у основания высокой платформы – и вот он уже стоит на ней, не приложив, казалось, для этого ни малейшего усилия.
Коридор упирался в прочную стену из дерева и пластмассы. Руби и Римо решили, что здесь должен быть некий секретный механизм, открывающий дверь, но Чиун не стал тратить время на поиски. Он приложил ладони к панели размером два на четыре фута, нажал вправо, потом влево, определил, что потайная дверь отодвигается влево, и толкнул ее с силой, казавшейся сверхъестественной.
Запирающее устройство щелкнуло, дверь подалась и плавно скользнула влево. Трое друзей оказались в просторном вестибюле на первом этаже особняка Депау. С другого конца холла на них в упор смотрели двое мужчин, одетых, в строгие деловые костюмы, под которыми угадывались крутые бицепсы атлетов. Руки охранников откинули полы пиджаков, чтобы достать оружие.
– Ни с места! – скомандовал один из них.
– Назад, в коридор! – крикнул Римо мулатке, и та отступила в простенок.
Руби не видела того, что произошло в следующие мгновения. Она только слышала свист рассекаемого воздуха. Позднее она сообразила, что так двигались ее спутники. Потом послышались два глухих стука – так падают мертвые тела. И не было ни выстрелов, ни стонов.
– Порядок, – сказал Римо.
Руби выглянула из своего укрытия. Оба стража лежали у входа в вестибюль одной бесформенной кучей. Они так и не успели достать револьверы.
