Джеффри Линдсей - Декстер в деле
К счастью для моего самоуважения, я был на шаг впереди Коултера, поскольку мне, пожалуй, уже известно, как зовут этого гипотетического второго. Мы собирались расспросить некоего Брэндона Вайсса по поводу его угроз в адрес управления по туризму, но почему-то напоролись на Дончевича. Они могли жить вдвоем. Еще один коротенький поезд допыхтел до станции: Арабель, уборщица из ресторана «У Джо», заметила двух голубых туристов с камерами.
А я видел двух подходящих под описание пареньков в «Эльфийских садах», тоже с камерами, — они снимали толпу. И потом в управление по туризму прислали видеосъемку с места преступления. Начало неплохое, я даже порадовался: есть надежда, что к Кибер-Декстеру со временем вернутся все его мыслительные способности.
И как бы в подтверждение, мне пришла в голову мысль. Сделаем шаг вперед: допустим, наш гипотетический Вайсс отслеживал эту историю в новостях (что весьма вероятно) — следовательно, он знает, кто я такой, и скорее всего считает меня чрезвычайно достойным собеседником, строго в декстерском смысле этого слова. Или декстеринском? Пожалуй, это я напрасно: мысль получилась малоаппетитной и никак не способствовала добродушному расположению духа. Получается, мне придется либо успешно защититься, когда враг появится, либо поднять лапки. В любом случае на выходе — грязь, труп и широчайшая огласка, к тому же связанная с моей тайной личностью, Дневным Декстером, чего я по мере возможности хотел бы избежать.
Вывод прост: я должен найти его раньше.
Никаких проблем. Всю свою сознательную жизнь я практиковался в поиске — с помощью компьютера. Фактически именно эта моя способность и привела к тому, что сейчас мы с Дебс оказались в заднице; даже чувствовалась определенная симметрия в том, чтобы выбраться из ситуации посредством той же самой способности.
Отлично, за работу! Труба зовет, пора к верному компьютеру.
И в этот момент все стало вдруг происходить одновременно (как всегда, когда я чувствую готовность к решительным действиям).
Только я набрал в грудь воздуха, готовясь встать со стула, как Чатски распахнул глаза и начал:
— А, здорово, парень, мне врачи сказали…
Его прервал звонок моего мобильного телефона.
Только я хотел ответить, как в комнату вошел врач, говоривший что-то двум интернам, семенившим за ним по пятам.
А потом, в скоропалительной сумятице всех этих звуков, я услышал голос в телефоне — одновременно с голосами Чатски и врачей:
— Смотри-ка, парень, это док…
— …«Волчата-скауты», а у подружки Эстор свинка…
— …высшая нервная деятельность…
В очередной раз я порадовался тому, что отличаюсь от нормальных людей; будь я как все — не выдержал бы этой суматохи, швырнул бы стулом во врача и с воплем бросился бы прочь из комнаты. А так всего лишь отмахнулся от Чатски, отвернулся от докторов и сосредоточился на телефоне.
— Прости, я не расслышал.
— Ты нам очень нужен дома, — повторила Рита. — Если ты не слишком занят. У Коди сегодня вечером первое занятие у скаутов, а подружка Эстор, Люси, заболела свинкой! Значит, девочке туда нельзя, и кто-нибудь из нас должен с ней сидеть, понимаешь? Вот я и подумала… Или ты опять застрял на службе?
— Я в больнице.
— А… — протянула Рита. — Тогда ладно. Как она, получше?
Я обернулся и посмотрел на столпившихся врачей. Медики изучали кипу выписок, очевидно, относящихся к Деборе.
— Сейчас узнаем, — сказал я. — Тут как раз врачи.
— Ну, если… я, наверное, могла бы… знаешь, Эстор тоже можно взять к скаутам, если…
— Я отвезу Коди, — перебил я. — Вот только с докторами переговорю.
— Точно? Потому что ты же знаешь, если…
— Знаю, — соврал я. — Скоро буду дома.
— Хорошо. Я тебя люблю.
Отключив телефон, я снова повернулся к врачам. Один из интернов приподнял веко Деборы и светил ей в глаз фонариком. Главный врач наблюдал, делая пометки.
— Прошу прощения, — начал я, и он повернулся ко мне.
— Да? — Его улыбка показалась мне наигранной, причем гораздо менее убедительной, чем умею изображать я сам.
— Она моя сестра, — пояснил я.
Доктор кивнул:
— Ближайший родственник, понятно.
— Есть признаки улучшения?
— Ну… Высшая нервная деятельность, похоже, восстанавливается, и рефлексы в норме. Заражения и лихорадки нет, так что можно прогнозировать некоторое улучшение состояния пациентки в ближайшие двадцать четыре часа.
— Это хорошо, — с надеждой сказал я.
— Однако должен вас предостеречь, — возразил он со столь же неубедительным выражением важности и серьезности. — Пациентка перенесла большую кровопотерю, что может привести к необратимым изменениям мозговых функций.
— Пока еще непонятно? — уточнил я.
— Слишком рано судить! — Он энергично покивал. — Именно так.
— Спасибо, доктор, — сказал я и отошел к Чатски, который вжался в угол, чтобы освободить медикам наилучший доступ к Дебс.
— Она поправится! — заявил он мне. — Не бойся, она полностью поправится! Помнишь, я ведь дока Тейделя привез? — Он понизил голос почти до шепота. — Не хочу обидеть здешних докторов, но Тейдель в миллион раз лучше! Он даже меня собрал по кусочку, а мне было куда как хуже, чем ей! — Чатски кивнул на Дебору. — У меня ведь мозг не пострадал!
Вообще-то сомнительно, судя по его безбашенному оптимизму… а впрочем, какая мне разница.
— Ладно, — сказал я. — Тогда загляну попозже. У меня дома кое-что случилось.
— О… — Он нахмурился. — Все живы?
— И здоровы. Скорее я за скаутов волнуюсь!
Конечно, я-то просто хотел пошутить на прощание…
Забавно, насколько точно порой сбываются наши досужие шутки.
Глава 18
Занятия детского клуба, который Рита нашла для Коди, проходили в начальной школе «Золотые озера», в нескольких милях от нашего дома. Мы приехали чуть раньше времени и немного посидели в машине. Коди бесстрастно наблюдал: к школе стайками сбегались дети в голубых форменных рубашках, на вид — его сверстники.
Я не мешал — немного подготовиться полезно нам обоим.
Подъехало еще несколько машин. Мальчуганы в голубых рубашках устремились к зданию, предвкушая встречу, — приятное зрелище для человека с сердцем. Какого-то родителя все это очаровало настолько, что он стоял с камерой и снимал потоки вбегающих и выбегающих из школы мальчишек. Мы же с Коди просто сидели и наблюдали.
— Все одинаковые, — тихонько проговорил Коди.
— Только внешне, — ответил я. — Ты тоже можешь научиться.
Он посмотрел на меня безо всякого выражения.
— Как будто форму надеваешь, — пояснил я. — Из-за внешнего сходства тебя будут считать таким же, как они. Ты тоже так сможешь.
— Зачем? — спросил он.
— Коди, помнишь, мы говорили, как важно казаться обычным человеком?
Он кивнул.
— Научишься играть, как обычные дети. Это часть обучения.
— А другая часть? — спросил он, впервые выказывая хоть какую-то заинтересованность.
Я чувствовал, как он стремится к острой ясности ножа.
— Если с этой справишься как следует, перейдем к другой, — пообещал я.
— На животном?
Я взглянул на мальчика, на холодный блеск голубых детских глаз, и понял: для него возврата нет, для него одна надежда — долгое и трудное формирование.
— Ладно, — сказал я. — Попробуем на животном.
Коди окинул меня еще одним долгим взглядом, потом согласно кивнул, и тогда мы вышли из машины и последовали за остальными детьми в столовую.
Первые несколько минут мальчишки — и одна девочка — шумно носились туда-сюда. Мы с Коди тихонько сидели на миниатюрных пластиковых стульчиках за низеньким столиком. Коди бесстрастно наблюдал, как все вокруг шумят, но не предпринимал никаких попыток вступить в игру. Начнем с этого — тут я кое-чему могу его научить. Он еще слишком юн для имиджа одинокого волка, надо активировать его маскировку.
— Коди?
Мальчик обернулся на мой голос.
— Посмотри на остальных детей.
Он моргнул и покрутил головой, стараясь охватить взглядом всю комнату. С минуту молча наблюдал, потом опять повернулся ко мне и тихо подтвердил:
— Посмотрел.
— Видишь, все бегают и веселятся? Все, кроме тебя? — Да.
— Так ты будешь выделяться, — объяснил я. — Нужно сделать вид, что тебе здесь весело.
— Я не знаю как. — Наш ребенок был сегодня непривычно многословен.
— Учись. Нужно выглядеть как все, иначе…
— Так-так, мальчик, ты чего такой грустный? — раздался зычный голос. Массивный, назойливо дружелюбный мужчина опустился перед нами на корточки.
Незнакомец с трудом вмещался в скаутскую форму, удивительно не сочетающуюся с его волосатыми ногами и огромным животом.
— Ты же не стесняешься нас? — Он широко и страшно ухмыльнулся.
