Филип Джолович - Стены молчания

Сумасшедшее расписание. Но нет ничего необычного в том, что клиенты назначают немыслимые сроки. Это их прерогатива.

— Вы поедете в Бомбей? — спросил я.

Кранц казался шокированным.

— Ни за что. Это же задница, и, кроме того, я занимаюсь еще несколькими сделками. Но я уверен, что вы с Кэрол прекрасно со всем справитесь. Вы можете связаться со мной через офис, по электронной почте или по сотовому телефону в любое время. Как говорится, я вам позвоню, если вы мне понадобитесь. — Кранц от души рассмеялся над своей гениальной остротой. Он ожидал, что мы сделаем то же самое. Но Кэрол оцепенела, а я сделал вид, будто изучаю папку «Бадла». Для кого-то Бомбей был задницей, для меня он был адом. Я попытался сконцентрироваться на том факте, что для одиннадцати миллионов людей Бомбей был домом.

— Итак, что дальше? — спросил Кранц. Вообще-то он задал вопрос Кэрол, но ее мысли были где-то далеко.

— Я почитаю содержимое папки, — ответил я, взяв вопрос на себя, — затем вышлю черновые варианты графика, анкеты и основных документов.

— Что ж, неплохо, — Кранц бросил на Кэрол неодобрительный взгляд. Он встал, поблагодарив меня, и мы пожали друг другу руки. — С вашего позволения, мне надо переговорить с Кэрол кое о чем.

У меня не было выбора. Возможность побыть с Кэрол наедине откладывалась. Она махнула мне рукой.

Когда я дошел до двери, она окрикнула меня:

— Фин, ты принес паспорт?

Подсознательно я молился о том, чтобы об этом забыли. Нет визы, нет и поездки.

Я протянул Кэрол паспорт.

— Ты бывал в Бомбее раньше? — спросил Кранц.

— Только один раз, — ответил я и быстро ушел.

17

За моим окном на двадцать пятом этаже все заволокло влажной туманной дымкой. Я даже не мог разглядеть очертания берегов Ист-Ривер на бруклинской стороне. Вид из окна напоминал рисунок углем по серому фону.

Я только что поговорил с мистером Точера, который набросал ответ «Маршаллу, Форрестеру». Я хотел взглянуть на него, но Точера сказал, что в этом нет необходимости. К черту вас, мистер Рихтер.

Точера связался с «Клеркенвелл Ассошиэйтс» из Лондона. Да, они выписывали страховку с большими ограничениями на очень солидную сумму, оплаченную заранее. Я был владельцем и страхователем. Был упомянут еще один человек — водитель — Джей Джей Карлсон. Точера не понимал, о чем беспокоиться, ведь документ, основанный на искажении фактов, не имел юридической силы.

Опять игра Джей Джея. Кто-то попытается подать иск и опротестовать эту страховку, ссылаясь или на то, что она настоящая, и я подписал ее, или на какую-нибудь ужасную, чокнутую статью закона. Так или иначе, это был еще один источник энергии для черной дыры, созданной Джей Джеем.

Я отставил телефон и положил перед собой папку «Проект Бадла». Взял копию справочника по международным ценным бумагам, открыл его на индийском разделе и положил рядом с папкой. Создал новый файл и приступил к работе.

Пролистывая папку «Бадла», я делал наброски графика и стратегии. Иногда я забывал о том, что предмет обсуждения швартовался в Бомбее, и в эти редкие моменты я получал настоящее удовольствие от работы. Я видел правовую основу так же хорошо, как если бы передо мной разложили чертеж дома. Я чувствовал форму, структуру и объем значимой документации. Я печатал, даже не задумываясь. Я вообще редко пользовался прецедентами. В соответствии со стандартами правовых соглашений документы будут лаконичными и понятными даже дилетанту. Вот чем я занимался: прокладывал путь в хаосе чужих проблем, оставляя свои дела без внимания.

Но когда воспоминания о Бомбее вмешивались в ход моей работы, я начинал бессмысленно разрисовывать уголок листа, не в состоянии продолжать работу без некоторых усилий.

От работы меня отвлекало не только это. Пол Ламберхерст и Альф Сильверман заходили ко мне, чтобы уточнить некоторые детали или узнать, что я уже подготовил по сделкам, которые подарила им жизнь. Ламберхерст с трудом сдерживал радость. Нарочно растягивая слова, он пообещал эффективно поработать над моими файлами от моего имени и потом практически вылетел из кабинета. Альф Сильверман был более дипломатичен. Это был американский юрист, специализирующийся на антимонопольном законе или на подсчете автомобилей с открывающейся задней дверью, как это называл Эрни. Казалось, Сильверман понимал, что это моя неудача так здорово сыграла ему на руку, и не скрывал этого. Но все же я видел, как он был взволнован тем, что вдруг приобрел целую кучу отработанных часов, не приложив особых усилий.

Терри Вордман, третий инвалид-мушкетер, вообще не зашел ко мне. Я даже не удивился. Вряд ли мы с ним перекинулись хотя бы дюжиной слов за последние пять лет. Если бы не хорошие отзывы Эрни о нем, я бы даже не заметил его. В конце концов, Терри не дипломированный юрист. Он судебный исполнитель. Но он эксперт в вопросах управления. Настоящая энциклопедия. Может быть, попросить его дать мне информацию по Индии, поэксплуатировать его голову.

Где-то в половине шестого вечера я закрыл папку «Бадла» и нажал на кнопку «Печать», чтобы распечатать то, что готово. Бумаги должны появиться из принтера на столе Полы, она увидит их и принесет мне. Мы вообще мало разговаривали в последнее время.

Я позвонил Кэрол и сразу попал на нее.

— Как ты? — спросил я.

— Кранц ругал меня за собрание, — сказала она.

— Не сомневался, что он так и сделает.

Она нервно засмеялась.

— Я могу разделаться с ним — он всего лишь банкиришка.

Последовала пауза.

— А ты как? — спросила Кэрол. — Ты спал как младенец сегодня утром, когда я уходила. Я боялась, что ты проспишь. Я бы не ругала тебя.

— Давай поужинаем где-нибудь сегодня, — сказал я. — Если ты свободна… Ты выбираешь ресторан.

— «Селлар Американа», знаешь, где это?

Это было не слишком бойкое местечко в центре Сохо. Столики стояли прямо на улице. Вечером воздух будет приятным, а обстановка непринужденной — контраст релаксации и спешки. Мы будем сидеть и наблюдать, как люди спешат мимо нас, пить хорошее вино и просто болтать, не задумываясь о сгущающихся над моим будущим тучах.

— Через час, — сказал я.

— Прекрасно.

Пола вошла с напечатанными документами по «Бадла».

— Работяга, — сказала она, бросив страниц пятьдесят передо мной.

Я пролистнул несколько еще теплых листов, чтобы посмотреть, как все получилось. Все нормально.

Я просматривал бумаги еще с полчаса, и уже было собирался пойти в «Селлар Американа», когда Пола снова вошла в кабинет.

— Через пять секунд мистер Монкс зайдет сюда, — сказала она. — Мне кажется, он не совсем трезв.

Дверь распахнулась.

— Малыш.

Это был Эрни, и Пола была права. Хотя он достаточно твердо стоял на ногах, его лицо лоснилось и было покрыто пятнами. На нем был прекрасно сшитый летний костюм кремового цвета. Эрни вежливо попросил Полу выйти, прежде чем плюхнуться на стул.

— Жарко, как в аду, — сказал он, вытягивая свежий белый льняной носовой платок из кармана жилета и прикладывая его ко лбу. Он был печален и задумчив. — Мне нужен провожатый, — сказал он. — Я не могу ходить.

— Но у меня уже назначена встреча, — ответил я. Эрни мог быть очень настойчивым, если ему была нужна компания.

— Отмени ее, — спокойно сказал он.

— Это клиент, Эрни. Я не могу.

Кэрол была клиентом.

— У тебя же их нет. Чарльз же спер их.

Эрни не знал Кэрол.

— Завтра, Эрни, — я был настойчив. — Мы можем сходить выпить завтра. Я действительно не могу отменить эту встречу.

Эрни надулся, как обиженный ребенок.

— Всего пятнадцать минут. Даже меньше. Девятьсот крохотных секунд. Побудь со мной, поддержи меня. Когда мы доберемся куда надо, я отпущу тебя в ночь. Будешь свободным как летучая мышь, летать среди фонарей.

— И куда это ты собираешься?

Лицо Эрни прояснилось.

— Отлично, все улажено, — сказал он, хлопая в ладоши, как игривый тюлень.

— Я этого не говорил.

— Какая разница, — резко возразил Эрни. — Только до «Реджента». Ни на миллиметр дальше.

— Ты там остановился? — Я не хотел идти в «Реджент». Слишком велик риск столкнуться там с Кинесом или Мэндипом или, что еще хуже, с Сунилом Аскари, хотя он, скорее всего, уже был на борту самолета, летящего в Бомбей.

— Слава Богу, нет, — казалось, Эрни был шокирован моим предположением. — Недостаточно просто для меня. Слишком холодно. Это скорее подходит для Чарльза.

— Я не поеду в этот отель, Эрни. Я серьезно. Только до дверей и все.

Эрни нахмурился:

— Ты ведешь беседу, как твой отец. Волк в овечьей шкуре. Очень хорошо. До дверей и ни шагу дальше.

Отец всегда хорошо вел переговоры. Он мог продать раба Аврааму Линкольну.

— После этого мне надо уйти, — выразительно сказал я.