Майкл Роботэм - Пропавшая
– Замолчите и следите за дорогой.
Али еще у телефона.
– Может, я и ошибаюсь насчет передатчика, – говорю я ей. – Расслабься.
Но она уже вскрывает пакеты. Слышен звук ломающегося пенопласта. Я знаю, что она сейчас обнаружит. Радиопередатчики могут весить меньше восьмидесяти граммов, а батареек в них хватает на три, может, четыре недели. Пол моей кухни был покрыт обрывками полиэтилена и пенопластом, в котором я проделывал ножом дырки.
– Я его нашла.
– Отсоедини батарейку.
Джо орет на меня:
– У вас бриллианты Алексея Кузнеца? Вы спятили?
Машина выезжает на Олбани-стрит и резко тормозит, вливаясь в поток транспорта. Потом снова набирает скорость, и мы перескакиваем через «лежачего полицейского».
Али живет в бедном, обветшалом квартале в Хэкни[53], на узкой улице, полной закопченных складов и заколоченных витрин. Она все еще у телефона.
– Где вы сейчас?
– Близко. У тебя выключен свет?
– Да.
Я слышу, как ей звонят в дверь.
– Ты кого-то ждешь?
– Нет.
– Тогда не открывай.
Десять… двадцать… тридцать секунд. Раздается звук разбитого стекла.
– Кто-то разбил стекло в двери, – говорит Али осипшим от страха голосом. Слышен звон сработавшей сигнализации.
– Ты вооружена?
– Да.
– Просто отдай им бриллианты, Али. Не надо рисковать.
– Да, сэр. Я больше не могу говорить. Поспешите!
Следующие несколько минут – самые долгие в моей жизни. Джо ведет машину на бешеной скорости, резко тормозя на поворотах и светофорах. Выехав на встречную полосу, он обгоняет три автобуса, заставляя машины шарахаться на обочину.
Отчаянно крутанув руль, он едва вписывается в крутой поворот. Меня отбрасывает на дверь, телефон бьет меня по уху. Я звоню в полицию, чтобы заявить о нападении на их сотрудника.
– Следующий поворот налево… примерно в середине улицы…
По обеим сторонам дороги выстроились шеренги домов. Фонари окрасили их в желтый цвет, от каменных фасадов до занавесок.
Дом Али прямо по курсу. Сигнализация все еще слышна. Выскочив из машины, я почти бегом направляюсь к дому. Джо кричит, чтобы я помедлил.
За распахнутой входной дверью зияет темнота. Прижавшись спиной к стене, я заглядываю внутрь. Вижу прихожую и лестницу, ведущую наверх. Проскользнув в дом, я жду, пока глаза привыкнут к темноте.
Я приходил к Али лишь однажды. Это было несколько лет назад. Тогда мы сидели в садике на крыше, положив ноги на перила, и попивали пиво. Все казалось золотым в лучах заката, и тогда я подумал, что, возможно, Лондон и впрямь новый Вавилон. Но эта мысль быстро погрузилась во тьму.
Из глубин памяти извлекается план квартиры.
Сразу налево гостиная, дальше столовая. Прямо за моей спиной – кухня. В лунном свете, проникающем через окно, не видно никаких зловещих силуэтов.
Пронзительный вой сигнализации действует мне на нервы. Ощупывая пальцами стену, я ищу панель управления. Сигнализация подсоединена к центральной проводке, у нее дополнительная батарейка на двенадцать вольт и защита от выключения.
Кто-то кладет руку мне на плечо и едва не получает удар костылем. К счастью, я вовремя понимаю, что это Джо. Во весь голос, чтобы он меня услышал, я велю ему пойти на улицу, найти звонок сигнализации и сбить его со стены.
– Чем?
– Включите воображение.
Он исчезает, а я проверяю кухню и гостиную. За окном светит фонарь, и мне видно, как Джо переходит улицу с автомобильной покрышкой в руках. Забравшись на кирпичную стену, он размахивается и бьет своим орудием по звонку. Еще пара попыток, и внезапно наступает тишина. Перемена столь разительная, что кажется, будто упало давление.
Осмотрев первый этаж, я тихо подхожу к лестнице, ведущей наверх. При всей моей нелюбви к оружию сейчас я жалею, что у меня его нет. Мой пистолет находится на дне реки или же на черном рынке.
На втором этаже я останавливаюсь и прислушиваюсь. Слышу только удары собственного сердца. Потом различаю в тишине еще один звук: чье-то дыхание. Прижав ухо к двери, я жду новых звуков.
Поудобнее ухватив костыль, я поворачиваю ручку и открываю дверь. Там настоящая темнота, не то что сумерки за моей спиной.
Здесь я тоже жду.
Я слышу короткий скрип пружин. Это кто-то дернулся на кровати – не от страха, а скорее от напряжения. Метнувшись вперед, включаю свет. Али сидит, вжавшись в стену, ее МР5 нацелен прямо мне в грудь.
Мы смотрим друг на друга. Потом она устало закрывает глаза и издает облегченный вздох.
– Вам повезло, что я не выстрелила.
– Я об этом позаботился.
Подняв рубашку, я показываю ей пуленепробиваемый жилет.
Профессор падает в кресло, вцепившись в подлокотники. Последние несколько минут окончательно истощили его силы. Али наливает ему стакан воды. Он берет его правой рукой – той, которая не дрожит.
– Где вы научились так ездить?
– В Сильверстоуне[54], – отвечает он. – Я выиграл на одной школьной вечеринке курс обучения вождению.
– Михаэль Шумахер отдыхает.
Али забаррикадировала входную дверь и теперь обходит комнаты, выясняя, не пропало ли что из вещей. При взломе сработала сигнализация, и преступник сбежал.
– Ты кого-нибудь видела?
– Нет.
– А где бриллианты?
Али выдвигает ящик.
– Я спрятала их туда, куда все девушки прячут личные вещи, – в нижнее белье.
Достав четыре бархатных футляра, она открывает один из них, и камни сыплются между ее пальцев на одеяло. Обычно, когда видишь слишком много чего-то редкого и прекрасного, его ценность начинает меркнуть. Но с бриллиантами все иначе. При виде их всегда перехватывает дыхание.
Я слышу приближающийся вой сирен. Али спускается навстречу полицейским. Я не думаю, что в доме остались отпечатки пальцев или какие-то другие улики, но у нас все равно возьмут показания и снимут отпечатки. Джо до сих пор не понимает, как выкуп оказался у Али. Я вкратце рассказываю ему всю историю.
Не могу не восхититься его умению концентрироваться на самом главном. Вместо того, чтобы пугаться или сердиться, он садится на кровать Али и изучает то, что осталось от свертков: светло-оранжевый полиэтилен, белый пенопласт и куски изоленты, передатчик размером со спичечный коробок, два проводка, ранее присоединявшиеся к батарейке…
– Почему они были так упакованы?
– Думаю, они должны были плыть.
– Значит, вы отвезли бриллианты к реке?
– Не знаю. Этот передатчик каждые десять секунд посылает сигнал, который принимает станция. В отличие от спутниковой системы слежения, он действует на ограниченном расстоянии: около трех миль в черте города и в пределах шести миль за городом.
– Насколько он точен?
– Плюс-минус пятьдесят ярдов.
Если Рэйчел выступала курьером, а я поехал с ней, я должен был устроить так, чтобы за нами кто-то следовал, ориентируясь по сигналу. Алексей являлся наиболее заинтересованным лицом. Речь шла о его дочери и его бриллиантах.
Джо взвешивает передатчик на руке.
– Но как выкуп оказался в вашем шкафу? Видимо, что-то пошло не так?
– Это не у меня надо спрашивать. Я-то получил пулю.
– Нет, рассудите логически. Вы десять дней пролежали в больнице. Если бы Алексей знал, что бриллианты у вас, он мог бы забрать их в любое время. А он предпочел ждать.
– Возможно, он хотел, чтобы их нашел кто-то другой – например, Кибел.
Еще не закончив фразы, я уже пытаюсь отогнать эту мысль. Я не верю в заговоры и ничего не имею против Кибела, кроме разве что его профессиональных обязанностей – шпионить за своими же коллегами, – но ведь кто-то намекнул ему о бриллиантах. Это мог быть только Алексей. Интересно, эти двое работают вместе или у каждого из них своя цель?
Профессор все еще изучает свертки, словно пытается восстановить их первоначальный вид.
– И что делаем теперь? – спрашивает Али, поднявшись в комнату.
– Воспользуемся вот этим. – Я протягиваю ей передатчик.
Она улыбается. Теперь мы понимаем друг друга с полуслова.
– Как насчет междугородного экспресса?
– Слишком быстро. – Я смотрю на часы. – В Уоппинге только что заработали печатные станки. Некоторые из грузовиков, развозящих газеты, ездят аж до Корнуолла[55].
В добрый путь!
13
Капли влаги мерно стекают по окну мансарды, и на подоконнике появляются маленькие радуги. Какой сегодня день? Четверг? Нет, пятница. Лежа в постели, я слушаю гул грузовиков, вой пневматических дрелей и крики рабочих. Обычный лондонский утренний хорал.
Вопреки моим благим намерениям, я позволил Али привезти меня вчера сюда – в дом ее родителей в Миллуолл. Нельзя было оставаться в ее квартире после всего, что случилось.
Когда мы приехали, родители Али уже спали. От усталости я еле держался на ногах, и Али провела меня в комнату для гостей, положив полотенце и кусок мыла в ногах кровати, как будто играла в гостиницу.
