Джина Майер - Невидимая угроза
– Когда мне было десять, мы все-таки увиделись. Почему ты передумала?
– Тебе так хотелось с ним познакомиться… И я подумала: будет полезно, если ты увидишь, какой он. Что в нем нет ничего особенного. Человек как человек. А не принц из сказки.
– Ага.
– К тому же он угрожал, что будет платить меньше, если я не разрешу вам встретиться.
Юлия презрительно фыркнула:
– Опять все дело в деньгах. Естественно, ты сразу согласилась.
– Не сразу, – обиделась Марианна. – Но мне нужны были деньги. Я не могла выйти на работу, ты же постоянно болела. Ну, и я привыкла к определенному уровню жизни, отрицать не стану.
Опять те же отговорки: «Ты так часто болела. У меня не было другого выбора. Моя жизнь была разрушена». Юлии хотелось встать и вернуться домой. Но в ее квартире сейчас темно и пусто, а Кристиан уехал в Бонн. К тому же ей стало любопытно.
– В общем, все прошло как нельзя лучше. После этого ты больше не пожелала с ним встречаться.
– Наверное, он отнесся ко встрече со мной так же. – Юлия поморщилась. – Больше он со мной не связывался за все эти годы.
– Зато он все время спрашивал о тебе.
– И? Ты ему докладывала?
– «Докладывала»… Что это еще за словечко? Конечно, я ему рассказывала, как у тебя дела и все такое. Он все-таки твой отец.
– Ага, и платит неплохо.
– Юлия! – оскорбилась ее мать.
– Ладно-ладно. – Юлия пошла на попятный.
Марианна была пьяна, лучше с ней не ссориться.
– Ты не давала ему мой номер телефона?
– Кому? Твоему отцу? Ты что, с ума сошла? Зачем бы я это делала?
– Понятия не имею. Так, на всякий случай спрашиваю.
Марианна налила себе еще. Юлии хотелось встать и отобрать у нее бутылку.
– Он тебе звонил, что ли?
– Недавно я получила странную эсэмэску.
– Какую?
– «Бог бережет для детей его несчастье его. Пусть воздаст Он ему самому, чтобы он это знал».
Марианна удивленно воззрилась на нее.
– Это цитата из Библии. Из Книги Иова. Ветхий Завет.
– Кто-то тебя разыгрывает. Ясно же.
– А потом этот шутник вломился ко мне в квартиру и все там разгромил.
– Ты думаешь, это сделал твой отец?
– Понятия не имею. Я вообще не знаю, что и думать. Я же с ним не знакома.
– Забудь. Он не может иметь к этому отношения. Это не в его стиле. Я его плохо знаю, но в этом уверена. Эсэмэску тебе написал кто-то, кто на тебя злится. Бывший парень, например. Психопат какой-то. Черт его знает кто. Но не Йохен.
– Может, его жена обо всем узнала. Или сын. Он злится, что его отец завел ребенка на стороне.
– И поэтому он приехал в Гамбург и разгромил твою квартиру? При чем тут вообще ты? Разве ты виновата, что его отец изменил его матери?
– Понятия не имею. В общем, я бы хотела с ним поговорить. С отцом, в смысле. Можешь дать мне его номер телефона?
– Ты и правда хочешь ему позвонить? – Марианна поморщилась. – Ну, не знаю. А почему ты не идешь в полицию? Они быстрее с этим разберутся.
– Полиция не отнесется к этому всерьез. У меня ничего не украли. К тому же уже поздно писать заявление.
– Как скажешь. Я дам тебе его номер.
Мать встала и, пошатываясь, подошла к шкафчику, на котором лежал ее мобильный.
– Но так ты толку не добьешься, говорю тебе.
«Может, Марианна права», – думала Юлия, сохраняя дюссельдорфский номер в мобильном. Она представления не имела, о чем будет говорить с отцом. Если он как-то связан с этими анонимными сообщениями или разгромом ее квартиры, то ничего ей не скажет. А если не связан, то сочтет ее дурочкой.
– Давай выпьем еще по одной. – Марианна неожиданно ловким движением подхватила бутылку.
Но Юлия поднялась из-за стола.
– Я больше не буду, спасибо, мама. Мне пора спать.
Выходя из кухни, она услышала плеск вина. Сегодня только пятница. А ведь она планировала оставаться у Марианны до понедельника. Темная опустевшая квартира в центре показалась девушке не такой уж и жуткой.
На следующее утро она встретилась с друзьями. Они позавтракали, сходили по магазинам, в кино, на ужин и в новый клуб. Вернулась Юлия уже под утро. Марианна давно спала. На кухонном столе стоял одинокий бокал вина и пустая бутылка.
Раньше Марианна пила только в компании. Похоже, теперь она пьянствовала уже в одиночку.
В воскресенье Юлия проспала до полудня.
– Я что-нибудь приготовлю, – предложила Марианна, когда она наконец-то проснулась.
Женщина вскрыла пакет с замороженными овощами и вытряхнула содержимое в кипящую воду – готовила суп по-китайски. Юлия села за стол и зевнула.
– Ну что, позвонила ему?
– Кому? – переспросила Юлия, прекрасно понимая, кого мать имеет в виду.
Она уже десять раз вызывала номер телефона на экране, один раз даже нажала на кнопку звонка. Но после первого же гудка сбросила звонок. Она просто не знала, как начать разговор.
«Алло, это Юлия из Гамбурга».
А что дальше?
«Юлия? Какая Юлия?»
«Твоя дочь».
«И что тебе от меня нужно?»
Юлия не знала, что ей от него нужно.
– А что ты скажешь, если к телефону подойдет его жена или сын? – спросила Марианна. – Ты это продумала?
Юлия не ответила.
Марианна разлила суп по двум тарелкам и передала одну дочери. Они молча принялись за еду.
– Мне пора, – заявила Юлия, вставая.
– Я думала, ты останешься до понедельника.
– Кое-что случилось, мне нужно вернуться, – солгала она.
Она решила, что позвонит отцу, как только вернется домой. Но вместо этого она убрала в квартире, вымыла все окна, написала пару писем, рассортировала вещи в шкафу, написала еще пару писем, потом включила телевизор и принялась бездумно переключать каналы.
После этого она отправилась спать.
На следующий день пошел ливень. В бутик почти не заглядывали клиенты, и Рената занималась своими делами: сходила к врачу, к косметологу, в налоговую. Юлия все время проводила в магазине одна. День за днем она снова и снова вызывала номер отца на экран и смотрела на ряд цифр, будто пыталась решить сложную математическую задачу. Звонить стоило бы в воскресенье. Тогда он был бы дома. А среди недели отец наверняка у себя в клинике. Только поэтому, наверное, она и решилась-таки позвонить: Юлия была уверена, что его не окажется дома.
Она нажала на кнопку вызова и зажмурилась. Где-то в Дюссельдорфе зазвонил телефон. Один гудок, второй, третий, четвертый, пятый, шестой, седьмой, восьмой, девятый, десятый.
Юлия уже собиралась повесить трубку, когда кто-то все-таки ответил.
– Алло?
Голос не был мужским. Трубку взяла девочка. Или совсем молодая девушка.
– Кто это? – спросила девочка.
– Я могу поговорить с господином Ротэ? – спросила Юлия.
– Кто это? – повторила девочка.
– Меня зовут Юлия.
«Юлия Ротэ», – написала она на бумажке, лежавшей рядом с телефоном. А потом ожесточенно принялась закрашивать фамилию.
– Что вы хотели?
– Я предпочла бы сообщить это господину Ротэ лично.
– Не получится, – сказала девочка. – Моего отца нет дома.
«Моего отца». У Юлии сперло дыхание.
Очевидно, у Йохена Ротэ был не только сын, но и дочь. «У меня есть сестра», – подумала Юлия. И вдруг она со всей ясностью осознала, что анонимные сообщения и разгром ее квартиры связаны с ее прошлым.
– Вы еще там? – спросила девочка. Ее сестра.
– Когда он вернется? Мне действительно очень нужно поговорить с ним.
– Этого я вам сказать не могу. Папы нет.
– Нет?
– Он пропал, – сказала ее сестра. И просто повесила трубку.
Отец узнал, что я встречался с папой. Наверное, ему рассказала госпожа Мюллер-Рим. Увидела нас перед домом и тут же доложила ему. Вечно сует свой нос в чужие дела, трепло чертово. Отец вне себя.
«Этот проклятый подонок, я не хочу, чтобы ты с этой сволочью встречался, слышишь?! Нет, нет, нет, нет! Если он в следующий раз к тебе полезет, сразу скажи мне, ясно?!»
Отец орет так громко, что у меня голова раскалывается. Так громко, что приходится зажимать уши руками.
«Слушай, что я говорю! – вопит он и отрывает мои ладони от ушей. – Этот чертов козел свел твою маму с ума, это он виноват, что она оказалась в больнице. Ты понимаешь? Ты это понимаешь?!»
Я понимаю, но я в это не верю.
«Ты больше никогда не увидишь этого типа. Никогда!» – кричит отец.
Я делаю глубокий вдох. И собираю все свое мужество. Потому что если я сейчас ничего не скажу, то буду гнить тут, пока не стану взрослым.
«Он все равно переезжает, – говорю я. – И возьмет меня с собой».
«Это правда? – спрашивает отец. – Это он тебе сказал?»
Он этого не говорил. Но мне очень хочется, чтобы это было правдой. Поэтому я делаю вид, что это правда.
Я киваю.
«Да он сбрендил, – говорит отец. – У него вообще нет на тебя никаких прав».
«Есть. Есть у него права на меня. Потому что он мой отец, а не ты. Так мама сказала».
