Дик Френсис - Напролом
Глава 9
Фургоны въехали во двор один за другим, словно наперегонки; один красный, другой желтый, и из каждого вылез человек в темном костюме. В красном фургоне приехали письма, а в желтом – телефонист. Королевская почта и Британская телефонная компания пришли ноздря в ноздрю.
Бобби вышел во двор, взял письма и привел телефониста на кухню.
– "Жучков" давить приехал! – весело объявил последний, в то время как красный фургон выезжал со двора. – Что, тараканы в телефоне завелись?
Когда снимают трубку, в ней слышатся щелчки? Если бы вы знали, сколько народу их слышат! Ложная тревога, знаете ли.
Телефонист был большой, усатый, полный неуместного добродушия. Бобби, сделав над собой большое усилие, предложил ему чаю или кофе, а я отправился наверх, за самым настоящим, а вовсе не воображаемым "жучком", снятым с трубы.
Возвращаясь назад, я услышал голос телефониста задолго до того, как спустился на кухню.
– В вашем отделении, конечно, есть свои специалисты, но здешние воинствующие радикалы вечно вызывают нас. Вот и в Кембридже тоже то и дело ложные тревоги...
– Это не ложная тревога! – прошипел Бобби сквозь зубы.
– Мы нашли вот это, – спокойно сказал я, положив мешок с инструментами на стол, развернув его и предъявив металлический кубик со стерженьком и моток прикрепленного к нему жесткого шнура.
– Ух ты! – оживился телефонист. – А вы знаете, что это такое?
– "Жучок", – сказал я.
– Это преобразователь, он же передатчик, и заземление. А где остальное?
– Остальное?
Он посмотрел на нас с жалостью.
– Где сам отвод? Где вы вообще взяли эту штуку?
– Сняли с трубы, там, где к дому подходит телефонный провод.
– Ах вот оно что! – Он высморкался. – Вот там и посмотрим.
Мы провели его не через гостиную, а улицей, через двор и калитку в сад. Раздвижная алюминиевая лестница по-прежнему лежала у дорожки, но телефонист, прикинув высоту трубы, решил не доверяться этому хрупкому сооружению и достал из фургона лестницу попрочнее. Кроме этого, он опоясал свое внушительное брюшко поясом с инструментами.
Установив и раздвинув свою лестницу, он стал подниматься по ней так уверенно, словно шел по ровному месту. Кто к чему привык... Добравшись до верха, он встал поудобнее и принялся копаться с отверткой в том месте, где телефонный провод расходился на два ввода, что-то отвинчивая, обрезая и снова завинчивая. Потом невозмутимо спустился обратно.
– Чистая работенка! – одобрительно сказал он. – Просто высший класс. Похоже, эта штука простояла тут недели две. Запылилась, но заржаветь еще не успела, видите?
На его широкой ладони лежал маленький цилиндрик с двумя торчащими из него проволочками.
– Видите? Вот эта штука перехватывает звук с вашего телефонного провода и передает в преобразователь, который вы сняли прошлой ночью. Дело в том, что человеческий голос имеет частоту от пятидесяти герц до трех килогерц, а звук такой частоты по радио не передается, его нужно преобразовать до частоты около трех тысяч мегагерц. Вам потребуется усилитель, который преобразует частоту так, чтобы ее мог передавать микроволновый передатчик.
Он взглянул на нас.
– А вы, похоже, не очень разбираетесь в электронике?
– Нет, – ответили мы.
Он со снисходительным видом отправился обратно во двор, легко, как перышко, неся тяжелую лестницу. На кухне он положил цилиндрик рядом со вчерашней добычей и продолжил лекцию:
– Вот эти проволочки ведут к преобразователю, а этот стерженек – антенна.
– А это что за шнур? – спросил я.
– Шнур? – Он широко улыбнулся. – Это не шнур, это провод. Тонкий провод в изоляции. Это заземление, чтобы замкнуть цепь.
Мы смотрели на него – по всей видимости, тупо.
– Если бы вы внимательно присмотрелись к стене под трубой, вы бы увидели на ней этот так называемый шнур. Возможно, даже закрепленный скобами.
Идущий от передатчика в землю.
– Возможно, – сказал Бобби. – Мы редко бываем в саду в это время года.
– Чистая работенка, – повторил телефонист.
– А трудно его достать? – спросил я. – Вот такое подслушивающее устройство.
– Проще простого, – вздохнул он. – Вы можете в любое время заказать его по вашему каталогу электроники.
– И что дальше? – спросил я. – Вот подслушивающее устройство, вот передатчик. А где приемник?
– Передатчик слабый, – рассудительно сказал телефонист. – Видите, какой он маленький? И работает на батарейке, видите? Значит, для того, чтобы принимать сигналы, понадобится большая антенна-тарелка. Причем сигнал должен идти по прямой. Значит, она должна быть расположена где-нибудь на расстоянии четверти мили. И чтобы в этом направлении не было никаких зданий, которые могут исказить сигнал. Вот тогда вы действительно получите нормальную слышимость.
– Большая антенна-тарелка на расстоянии четверти мили? – переспросил я. – Да ведь ее сразу заметят!
– Не заметят, если установить ее внутри закрытого кузова. – Он задумчиво потрогал квадратный передатчик. – У вас тут замечательная высокая труба. Чаще всего такие орешки растут на столбах где-нибудь на дороге. Но, разумеется, чем выше установишь передатчик, тем дальше будет распространяться сигнал.
– Ага, – сказал я. По крайней мере, это было понятно.
– Самый надежный способ прослушивания, – с удовольствием продолжал он свою лекцию. – Никаких тебе щелчков в трубке. Никто ничего даже не заметит.
Он снял с себя пояс с инструментами.
– Ладно, распишитесь вот здесь, и я поехал. А вы время от времени берите бинокль и осматривайте трубу и телефонный столб у дороги. Если у вас на проводах вырастет еще что-нибудь новенькое, позвоните мне, я приеду.
Бобби расписался, поблагодарил телефониста и проводил до фургона. Я смотрел на обезвреженный "жучок", прикидывая, кому бы я подсунул эту штуку, если бы знал, как это делается.
Когда уехал желтый фургон, появилась Холли. Бледная, в джинсах и мешковатом свитере, с волосами, еще влажными после душа.
– Токсикоз – это божье наказание, – сказала она. – Чаю нет?
– Есть кофе в кофейнике.
– Смерти моей хотите? – Она поставила чайник. – Слушай, что произошло ночью у вас с Бобби? Он сказал, что ты его никогда не простишь, но так и не объяснил, за что. По-моему, он вообще не спал. В пять утра встал и принялся бродить по дому. Так что случилось-то?
– Никаких напрягов между нами не будет, – сказал я. – Я тебе обещаю.
Она сглотнула.
– Если еще и вы с Бобби поссоритесь, это уже точно будет конец...
– Не поссоримся.
Это ее не успокоило, но она ничего не сказала. Когда Бобби вернулся, Холли положила несколько ломтиков хлеба в тостер, и мы расселись у стола, передавая друг другу джем и думая каждый о своем. Лично я думал о репортерах, о директоре банка Бобби и о том, как бы мне разогреть и расслабить мускулы перед первой скачкой.
Бобби со страхом начал распечатывать письма, но его страхи оказались беспочвенными. Там не было ни грозной повестки из банка, ни требований об оплате счетов. А в трех конвертах обнаружились чеки.
– Просто глазам своим не верю! – воскликнул изумленный Бобби. Владельцы платят!
– Надо же, как быстро! – сказал я.
– Они ведь только вчера получили наши письма. Должно быть, совесть у них и впрямь была неспокойна.
– И Себ заплатил, – сказал Бобби. Он посчитал в уме и подвинул чеки в мою сторону. – Это твое.
Я заколебался.
– Бери-бери! – сказал он. – Ты ведь оплатил наши счета в понедельник. Если бы эти чеки пришли в понедельник, тебе не пришлось бы этого делать.
Холли кивнула.
– А как насчет зарплаты, которую надо выдать конюхам в пятницу? спросил я. Бобби растерянно пожал плечами. – Бог его знает!
– А что именно сказал ваш банкир? – спросил я.
– Садист и скотина! – сказал Бобби. – Сидел, нагло ухмылялся и говорил мне, что мне следует немедленно провести добровольную ликвидацию. Добровольную! Он сказал, что если я этого не сделаю, у банка не будет другого выбора, кроме как начать процесс о банкротстве. Не будет другого выбора! Конечно, у них есть выбор. Почему они вообще дали мне денег на этих жеребят, если через пять минут они начали вести себя таким образом?
Возможно, именно потому, что Бобби – сын Мейнарда. Видимо, миллионы Мейнарда казались банку достаточным обеспечением до того, как "Знамя" начало свою кампанию.
– А может быть, кто-нибудь из здешних тренеров купит у тебя этих жеребят? – спросил я.
– Безнадежно. Большинство из них сидят в той же луже. Своих продать не могут.
Я поразмыслил.
– Банкир говорил что-нибудь насчет судебных исполнителей?
– Нет, – ответил Бобби, а Холли побледнела еще больше, если только это было возможно.
Я подумал, что, быть может, у нас есть в запасе еще неделя. Я плохо разбирался во всех этих ликвидациях и банкротствах и не знал, насколько быстро все это происходит. Может, у нас и вообще нет времени. Но вряд ли они рассчитывают, что Бобби распродаст имущество за два дня...
