Лиза Скоттолине - Каждые пятнадцать минут
– Джейсон, ну хватит! Что дальше-то? Что мы будем с этого иметь?
Эрик понимал, что медицина давно и тесно связана с маркетингом.
– Возможности безграничны! – Энтузиазм Джейсона буквально переливался через край. – Мы подождем официального пресс-релиза, но можем потихоньку готовить почву. Будут телеинтервью, билборды, баннеры, радиопередачи и, разумеется, посты в «Фейсбуке» и «Твиттере».
Эрик улыбнулся.
– Не забудь о сувенирах. Нам нужны ручки с надписью «Мы сделали всех!» и футболки.
Дэвид разразился смехом.
– А как насчет бутылочек со средством для мытья рук? И пляжных полотенец?
– Да! – Джек вскинул руки. – И еще кружки!
– И подставки под кружки! – закричала одна из медсестер.
А Кристин, глядя прямо на Эрика, заявила:
– И презервативы!
Все расхохотались, а Эрик отвел глаза, стараясь не смотреть на Кристин. Он не хотел поощрять ее заигрывания.
Джейсон замахал руками:
– Ладно, ладно, я все понимаю, вам смешно, но ведь это действительно серьезное достижение, и все благодаря Эрику и нашей с вами напряженной работе. И это принесет огромную пользу больнице на долгие годы.
Эрик кивнул, а потом вспомнил, как утром собирался оставить работу в больнице, чтобы получить право приоритетной опеки над Ханной. Сейчас он не был уверен, что сможет это сделать. Он никогда не чувствовал себя в такой степени частичкой отлаженного до мелочей совершенного механизма, как теперь, когда ему нужно было от этого отказаться.
Но он не стал говорить об этом, снова улыбнулся и сказал:
– Джейсон, пожалуйста, поблагодари Правление от нашего имени.
Глава 16
Эрик закрыл за собой дверь своего кабинета, подошел к столу и сел в кресло. Все это время он был безумно занят (расхожая шутка в психиатрическом отделении) и очень устал, потому что весть о втором месте в рейтинге произвела в больнице эффект разорвавшейся бомбы. У Эрика весь день разрывался телефон от звонков и поздравлений, а потом надо было делать обход. Состояние Дональда Перино стабилизировалось, хотя пришлось наложить ему на рану три шва.
Эрик взглянул на настольные часы (привычка клинициста) – они показывали 17:15. Это заставило его вспомнить о Максе, который сейчас, несомненно, тоже смотрит на часы где-нибудь в городе, а потом тюкает себя в висок. Эрик все время думал о том, как можно ему помочь – и еще он беспокоился о Рене Бевильакуа. Он вспомнил, что сказал Артур: что больные с ОКР редко проявляют агрессию, и поэтому выкинул мысли о ней из головы. По крайней мере попытался, повернувшись к компьютеру и щелкнув мышкой по значку электронной почты. Он хотел просмотреть ее до того, как отправится пить коктейли со своими сотрудниками, большинство из которых собирались после рабочего дня отметить свою победу. Просмотрел и убедился, что ничего, что требовало бы немедленного ответа, там нет. Он перевел взгляд на окно, в которое струился мягкий послеобеденный солнечный свет. Приближалась гроза, на горизонте ходили мрачные тучи, к вертолетной площадке на крыше больницы летел вертолет «скорой помощи». Его кабинет был лучшим на этаже – и все же это была средних размеров бетонная коробка, в которой едва хватало места для письменного стола из неизвестного дерева, двух кресел, обитых искусственной кожей, и маленького диванчика. На полу лежал серо-зеленый ковер, а стены были выкрашены светло-зеленой краской – этот цвет в магазине назывался «приглушенный мятный». На стенах висели его дипломы, сертификаты и награды, хотя Эрик никогда не стремился выставлять свои достижения напоказ – это Кейтлин вывесила их все, чтобы все видели, какой он профессионал.
«Ты должен громко заявлять о себе, во весь голос!» – говорила она всегда.
Эрик смотрел в окно, стараясь не думать о Кейтлин. Он чуть было не позвонил ей по привычке, чтобы сообщить об их втором месте в рейтинге, но вовремя остановился.
Он перевел глаза на книжные полки, на которых стояли учебники по психиатрии, профессиональные издания, куча книг об известных психиатрах, истории психиатрии и нейробиологии. В этом была вся его жизнь – и это было заметно.
Он задержался взглядом на знакомом красном корешке Руководства по диагностике и статистике – пособии, которое описывало ментальные и эмоциональные расстройства. И вдруг подумал: наверное, у некоторых людей, которые страдали этими расстройствами, было разбито сердце. Или у всех этих людей.
Эрик до сих пор не принял окончательного решения о том, подавать ли иск о приоритетной опеке над Ханной. И хотя он понимал, что слишком много об этом думает и загоняет сам себя в угол, перестать об этом думать он не мог. Он надеялся, что празднование второго места в рейтинге отвлечет его от этих мыслей и даст ему временную передышку. Как это сделал Перино.
Эрик любил свою работу, он всегда хотел достичь как можно большего. Он должен был позвонить сегодня Сьюзан и сообщить о своем решении – и весь день откладывал этот звонок.
В дверь постучали, и показалась голова Сэма.
– Привет, шеф. Вы ведь присоединитесь к банде? Мы собираемся отпраздновать.
– Думаю, надо. – Эрик редко участвовал в такого рода мероприятиях, соблюдая профессиональную дистанцию, но в этот раз он решил сделать исключение.
– Разумеется, вам надо пойти. – Сэм удивленно нахмурился. – Вы же почетный гость. И к тому же вы мое оправдание – я сказал жене, что иду на вечеринку с боссом, а тут вдруг босс не придет, это как?!
– А почему вам надо оправдание? – Эрик закрыл почту.
Он позвонит Сьюзан вечером. Позже.
– Бейсбол. Сет играет по понедельникам. Но я просто немножко опоздаю.
– Сколько ему сейчас? – Эрик подумал о Ханне, своей нестандартной дочери, которая не любила спорт. Он поднялся, проверяя, есть ли в кармане телефон и ключи.
– Пять. Он еще маловат для бейсбола, но ему очень нравится. И мне тоже нравилось играть в детстве, и мой брат играл.
Сэм открыл дверь.
– Пойдемте, уже все собрались, кроме нас.
– Ладно. Кстати, я угощаю – я ваш должник сегодня. Вы спасли мою задницу от Перино.
Эрик вышел за дверь вслед за Сэмом.
– Ничего особенного. Думаю, завтра наступит похмелье.
– Ха! У меня похмелье уже прямо сейчас. – Эрик закрыл за собой дверь кабинета.
– Наверное, это потому, что медсестра была новенькая – он ее не узнал.
– Согласен.
Они шли по коридору. В отделении было тихо, потому что пациенты ушли ужинать в столовую. Эрик помахал на прощание медсестрам, когда они проходили мимо поста.
– Я беспокоюсь за него. Он ведь на «Рисперидоне» из-за психоза и на «Флуоксетине» из-за депрессии, правильно?
– Да.
– Но лечение не помогает. И если так будет и дальше – его состояние еще ухудшится. И я опасаюсь, что это его нервное возбуждение – побочный эффект «Рисперидона».
Эрик открыл входную дверь в отделение, они прошли в предбанник, он закрыл дверь за собой, затем открыл внешнюю дверь – и закрыл ее, когда они вышли.
– Думаете, это акатизия[11]?
– Да, возможно. – Эрик задумался.
Акатизия была одним из побочных эффектов «Рисперидона» наряду с нервным возбуждением и повышенной тревожностью, что могло вызвать у пациентов вспышки немотивированной агрессии и ярости.
– Сомневаюсь. Мы ведь не наблюдали у него непроизвольных движений – таких как ходьба на месте, прыжки или приседания.
– Но он утверждал, что боится.
– Правильно, и он действительно был напуган – у него ведь были галлюцинации про ЦРУ. И он все еще слышит голоса. Я считаю, что возбуждение является следствием его психоза, а не побочным действием лекарств.
Сэм говорил очень убежденно.
– Значит, вы хотите оставить его на «Рисперидоне» и «Флуоксетине»?
– Да, я хочу закончить курс. Мне хотелось бы помочь ему – он действительно очень болен.
Что-то подобное испытывал Эрик по отношению к Максу.
– Хорошо. Это ваш пациент, вы его знаете лучше.
– Меня тоже беспокоят побочные эффекты. Но мы не можем быть чересчур консервативны, это было бы несправедливо по отношению к нему.
– Согласен.
Они вошли в лифт и в полном молчании спустились вниз, потому что в лифте были люди, и обсуждать профессиональные проблемы при них было бы неэтично. Остальные непринужденно болтали. Выйдя из здания больницы, они прошли по улице до ближайшего торгово-развлекательного центра, где был тренажерный зал, винный магазин, мини-маркет «Уауа» и небольшой бар под названием «Тэтчерс», чудом сохранивший свою независимость от крупных сетевиков типа «Чили».
Эрик толкнул стеклянную дверь, вошел и стал ждать, когда глаза привыкнут к царившему внутри полумраку. Помещение имело вытянутую форму, интерьер выдержан в стиле «старинного паба». Сначала Эрик не увидел своих сотрудников – бар был заполнен клерками из «Гленкрофт Корпорейт Сентер», менеджерами среднего звена, айтишниками в рубашках поло и щебечущими женщинами с бейджиками на груди.
