Том Клэнси - Долг чести
Гото утвердительно кивал, выслушивая предложения, сожалея, что его патрона сейчас нет в стране, и зная, что Ямата уже провел прямые переговоры с руководителями сил самообороны в обход самого премьер-министра. Придется поговорить об этом с Райзо после его возвращения.
– А если они снова вернутся? – спросил он.
– Наша оборона будет в полной боевой готовности, а когда эсминцы займут свою позицию, она станет еще более эффективной. Да, американцы продемонстрировали свою силу, но пока они и раза не осмелились пролететь над нашей территорией.
– Следует предпринять более решительные шаги, – произнес Гото, вспомнив полученные им указания. – Мы можем усилить давление на американцев, опубликовав заявление о наличии у нас ядерного оружия.
– Ни в коем случае! – возразил один из министров. – Это приведет к хаосу в стране!
– Но хаос возникнет и там, – возразил Гото, но не слишком убедительно, подумали остальные члены кабинета министров. В который раз, заметили они, он выражает чьи-то мысли и указания. Они знали чьи. – Это вынудит американцев пойти на уступки при переговорах.
– Это вполне может заставить их нанести по нам мощный удар.
– Они потеряют от этого слишком много, – настаивал Гото.
– А мы разве не потеряем? – возразил министр, пытаясь провести разграничительную черту между преданностью своему патрону и долгом перед своим народом. – Что, если они решатся на упреждающий удар?
– Это им не по силам. Для такого удара у них нет необходимого оружия. Наши ракеты надежно укрыты.
– Конечно, и наша противовоздушная оборона тоже непобедима, – фыркнул другой министр.
– Может быть, лучше всего предложить нашему послу в Вашингтоне, чтобы он дал понять американцам, что мы можем объявить о ядерном оружии, имеющемся в нашем распоряжении, – высказал предложение третий. Сидевшие за столом согласились с ним, и Гото был вынужден принять предложение, хотя и знал, что нарушает полученные им инструкции.
Самое трудное заключалось в том, чтобы не замерзнуть, несмотря на всю теплую одежду, которую они привезли с собой.
Рихтер поудобнее устроился в спальном мешке, стараясь сохранить тепло своего тела и испытывая неловкость из-за того, что рейнджерам приходится нести охрану вокруг временного аэродрома, созданного на заснеженной поляне. Больше всего его беспокоило, что у одного из вертолетов обнаружилась серьезная неисправность. При том, что все бортовые системы вертолета многократно дублированы, но у него есть несколько деталей, которые нельзя отремонтировать, – раз они выходят из строя, восстановить их можно только в хорошо оборудованной мастерской. Рейнджеры умели заправлять топливом «птичек» и заряжать свое оружие, но их познания в технике этим и ограничивались. Рихтер уже принял решение возложить на них ответственность за безопасность лагеря. Если на этой высокогорной поляне появится даже взвод японских солдат, группа американцев обречена. Рейнджеры сумеют, конечно, убить всех незваных гостей, но, если хотя бы один японец успеет передать по радио короткое сообщение, через несколько часов в горах высадится армейский батальон, а вот против него одиннадцать спецназовцев окажутся бессильны. Специальные операции, подумал пилот. Они оказываются успешными, если все идет гладко, как во всем, чем занимаются военные, но у этой операции грань, отделяющая успех от катастрофы, была настолько тонкой, что ее можно просто не принимать во внимание. Наконец, возникает вопрос о том, как спастись отсюда после завершения операции, напомнил себе Рихтер. Шансы на спасение ничуть не лучше, чем у экипажа боевого корабля, получившего серьезную пробоину и находящегося вдали от берегов.
***– Прекрасная вилла.
Во время войны правила меняются, напомнил себе Мюррей. Теперь работа стала проще благодаря компьютерам, хотя Федеральное бюро и запоздало с их внедрением. Он собрал группу молодых агентов. Первая задача заключалась в том, чтобы всего лишь проверить финансовые возможности Кука. Сразу же в распоряжении агентов ФБР появился его адрес. Расположенный по нему особняк оказался большим и дорогим, но все-таки в пределах того, что мог позволить себе очень высокопоставленный государственный служащий, если он в течение многих лет сберегал каждый цент. Мюррей, однако, тут же увидел, что Кук не делал этого. Дипломат был клиентом Первого Виргинского банка, и ФБР, имеющее в своем штате сотрудника, способного взламывать компьютерные банковские коды, убедилось в том, что Кристофер Кук, подобно большинству государственных служащих, жил от зарплаты до зарплаты, получаемой им дважды месяц. За всю жизнь он сумел накопить всего четырнадцать тысяч долларов, намереваясь, по-видимому, потратить эти деньги на обучение детей в колледже. Мюррей знал, что в этом отношении Кук явно проявил излишний оптимизм, потому что стоимость американского высшего образования намного превышала такую сумму. Еще более примечательным было то, что, когда дипломат купил этот дом, он не снял ни цента со своего банковского счета. Правда, Кук заложил дом в банке, однако сумма закладной равнялась лишь двумстам тысячам долларов, а поскольку при продаже предыдущего дома он выручил всего сто восемьдесят тысяч, между ценой этого особняка и средствами, имевшимися в его распоряжении, возникла значительная разница, объяснить которую банковские счета не могли. Откуда взялись остальные деньги? Мюррей связался со знакомым в Налоговом управлении, намекнув на вероятность уклонения от уплаты налогов, и в его распоряжении теперь оказалась дополнительная компьютерная информация. Из нее следовало, что объяснить это семейными доходами тоже нельзя. Проверка родственников продемонстрировала, что родители Куков, давно скончавшиеся, не оставили ни жене ни мужу крупного состояния. В результате дальнейшей проверки удалось установить, что один автомобиль куплен четыре года назад, а второй, приобретенный за наличные, был настолько новым, что из салона еще не выветрился заводской запах. Итак, перед агентами ФБР оказался человек, живущий явно не по средствам, и хотя раньше при расследовании подозреваемых в шпионаже на это обычно не обращали внимания, за последнее время ФБР кое-чему научилось.
– Что будем делать дальше? – спросил Мюррей у своих агентов.
– Пока мы не можем возбудить судебное дело, но все чертовски ясно ведет к тому, – заметил его заместитель. Нужно побывать еще в нескольких банках и проверить счета. Для этого требовалось судебное постановление, но они уже знали, к какому судье следует за ним обратиться. У ФБР всегда имелись «ручные» судьи, готовые оказать помощь.
Аналогичная проверка была проведена, разумеется, и в отношении Скотта Адлера. Удалось установить, что он разведен, живет один в квартире в Джорджтауне, платит алименты и дает деньги на воспитание детей, ездит в хорошем автомобиле, но все это не выходило за разумные пределы. Государственный секретарь
Хансон стал богатым человеком после многих лет успешной юридической практики, и вряд ли кто осмелился бы попытаться подкупить его.
Проверке подверглись и все остальные служащие вплоть до секретарш, имевших хотя бы малейшее отношение к переговорам и обладавших допуском к секретному делопроизводству. Выяснилось, что все оказалось в пределах нормы, за исключением виллы и автомобиля, недавно купленных Куком. Агенты ФБР знали, что потребуется всего лишь тщательная проверка и где-нибудь они обязательно обнаружат погашенный чек какого-нибудь банка, способный объяснить уплату за особняк. В этом заключалось одно из преимуществ банковской системы – там хранятся все финансовые документы, написанные, как правило, на бумаге, и всегда остается след.
– О'кей, будем исходить из предположения, что Кук и есть тот человек, которого мы ищем. – Заместитель директора ФБР обвел взглядом группу молодых агентов, которые, как и он сам, не сумели обратить внимания на вероятность того, что Барбара Линдерс принимала прописанное ей лекарство от простуды и что это лекарство могло самым странным образом подействовать на нее вместе со стаканом бренди, когда-то всегда хранившегося в настенном баре Эда Келти. Они были расстроены этой ошибкой ничуть не меньше его. В общем-то это не так уж плохо, подумал Дэн. После подобной ошибки люди всегда работают особенно прилежно, чтобы восстановить доверие к себе.
***Джексон почувствовал сильный удар, характерный для посадки на палубу авианосца, затем стремительное торможение от захваченного крюком аэрофинишера. Его прижало к спинке пассажирского кресла транспортного самолета, который совершал регулярные рейсы на авианосную группу, доставляя сюда главным образом припасы. Еще одно странное переживание, подумал адмирал. Он привык совершать посадку на летную палубу, держа руками штурвал истребителя, и вот. теперь чувствовал себя необычно, потому что его жизнь находилась в руках юного безусого лейтенанта – или по крайней мере такими теперь казались ему все молодые летчики. Он заметил, как самолет развернулся направо, выруливая на свободное место летной палубы.
