Корни ненависти - Эва Гарсиа Саэнс де Уртури
Я уже некоторое время ждал этого вопроса.
– Сама знаешь, никто не возьмется составлять психологический портрет на основе единственной встречи с субъектом.
– Хотя бы поделись первыми впечатлениями.
– Ладно, попробую. У него есть нарциссические черты. Он считает себя выше других в культурном, социальном и интеллектуальном плане – по крайней мере, согласно его шкале ценностей. Подчеркивает свой авторитет, называя нас «молодыми людьми», хотя сам моложе нас. Оторван от реальности. Предположу, что он не испытывает потребности в общении. Гедонист, окружает себя красивыми вещами и любит поесть. Наслаждается обществом женщин, ищет его и располагает для этого средствами. Высокомерен и начисто лишен эмпатии.
– Так, понятно: нарциссический профиль. Я давно с тобой работаю и знаю, что небольшой процент нарциссов в конечном итоге переступает черту, если кто-то встает у них на пути. Но зачем ему убивать?
Как будто на этот извечный вопрос мог быть один универсальный ответ! Его не было. Ни одного, даже самого простого. Даже самого логичного.
– Самовлюбленным психопатам становится скучно, – я пожал плечами. – Они быстро устают, как избалованные дети, которые через несколько минут выбрасывают новую игрушку. Они не думают о завтрашнем дне или о последствиях. Только о том, как манипулировать окружающими, чтобы добиться желаемого. Однако мы заходим слишком далеко. У Альвара есть нарциссические черты, но отсюда до психопата – целая пропасть. Психопаты лишены сочувствия. Они не способны понять страдания других, хотя очень хорошо умеют изображать эмоции, которых от них ждут в каждом конкретном случае. Они эмоциональные хамелеоны. Такова их природа, ее нельзя исправить. Понадобится еще не одна встреча с Альваром, чтобы прийти к выводу о том, психопат он или нет.
– Я собираюсь сделать то, что тебе не понравится, – сказала она, не отрывая взгляда от дороги.
– Да, ты уже упомянула, что хочешь выманить его из башни.
– Он меня заинтриговал. Не каждый день встретишь такого человека.
Я приподнял бровь.
– Мы всё еще говорим о работе?
– Почему ты спрашиваешь? Ты что-то заметил?
– Искры между вами, и то, как вы двое смотрели друг на друга… Он трижды намеренно коснулся тебя. Два раза – тыльной стороны ладони, а потом затылка, когда ты стояла у окна рядом с ним.
– У меня всё под контролем, ясно?
«Твои расширенные зрачки говорили о другом», – подумал я.
– Знаю, Эсти. Я видел, как за эти годы ты разбиралась с десятками разных соблазнителей. Ты осталась равнодушна к Игнасио Ортису де Сарате и не поддалась обаянию Тасио или Сауля Товара. Тебя нелегко смутить.
– Рада, что ты это понимаешь. Давай сменим тему. Не поверишь, но у Рамиро Альвара нет мобильника. Только стационарный телефон.
– Издатель сказал то же самое. Возможно, нам это пригодится. Попрошу Милан проверить.
– Я все задаюсь вопросом, Кракен: зачем такому человеку, оторванному от внешнего мира, богатому, с манией величия, далекому от реальности, которая ему неинтересна, усложнять себе жизнь, убивая известного бизнесмена?
– У Андони Ласаги было много собственности в провинции. Возможно, возник спор из-за земли.
– Не исключено. Однако речь идет о двух чрезвычайно богатых людях: у одного нет семьи, у другого – пятеро наследников, хотя и неродных. Я изо всех сил пытаюсь увидеть мотив, связь. Нечто большее, чем кантарида и место преступления. Но не могу.
– Ты его не видишь, потому что расследование еще не завершено. Необходимо выяснить, какой собственностью они владеют, были ли какие-либо земельные споры… И еще кое-что.
– Что?
– Имелись ли у предпринимателя знатные предки в Средневековье.
– То есть?
– Его звали Андони Ласага Перес. В Алаве многие Лопесы, Мартинесы и другие потеряли двойные фамилии несколько поколений назад из-за ошибок приходских священников в свидетельствах о рождении или браке. Пускай Пенья поговорит с дочерью Ласаги и соберет всю возможную информацию об их происхождении. Затем попроси его связаться с какой-нибудь фирмой в Витории, которая специализируется на генеалогии уроженцев Алавы. Нам нужен мотив, и все указывает на прошлое этого региона. Как бы то ни было, ты не задала мне самый главный вопрос: где Рамиро Альвар?
– Прости, но разве не с ним мы только что познакомились?
– Нет, Эсти. Издатель рассказывал нам о другом человеке. Пруденсио описал застенчивого Рамиро Альвара, у которого вряд ли будет потомство. Так где же он?
– При чем здесь потомство?
– Пруденсио встречался не с этим Альваром, по крайней мере, тот был не в сутане. Иначе издатель не упомянул бы насчет возможности иметь детей. Кроме того, человек, которого мы сегодня встретили, представился как Альвар, двадцать четвертый сеньор Нограро, а не как Рамиро Альвар.
У меня были и другие подозрения, слишком расплывчатые, и я не хотел ими делиться, пока в ближайшие дни кое-что не проверю.
– Понятно, – не стала спорить Эсти. Она сделала вид, что говорить больше не о чем, и просто отложила это для «будущего разговора с Кракеном».
Машина остановилась у первого светофора на въезде в Виторию. Сейчас был самый подходящий момент.
– И еще… Ньевес упала с лестницы в моем доме.
Вспыхнул зеленый, но Эсти не двинулась с места.
– Что? С ней всё в порядке?
– Ее оперируют. Альба говорит, это займет три часа, а до тех пор в больнице делать нечего.
– Мы будем там через пятнадцать минут. Я все равно поеду, хотя бы составлю компанию Альбе, – решительно заявила она. – А ты езжай в квартиру на Кучильерии и разберись со всем: комиссар выйдет из себя, если узнает, что у нас две замурованные девушки, а мы трое торчим в больнице.
– Может, я посижу с Альбой?
– Будет лучше, если ты прикроешь ее на месте. Времени достаточно. Ты успеешь приехать в больницу еще до того, как закончится операция.
Мне эта идея пришлась не по душе, однако Эстибалис не хуже моего знала, что в комнате ожидания на меня обрушится лавина упреков, как только Альба узнает про найденных девочек.
* * *
Когда Эсти высадила меня возле Кучильерии, найти нужный дом не составило труда: он был оцеплен, а улицу перекрывали «скорая» и несколько полицейских автомобилей.
Вокруг толпились любопытные. Если б они знали, что ждет нас наверху, то убежали бы домой и спрятались под одеялом. Я показал жетон и поднялся по лестнице.
В подъезде шел ремонт. Повсюду стояли мешки с цементом и другими строительными материалами. Обогнув ведра со щебнем, я зашел в квартиру, о которой говорил Пенья. Пожарные как раз ломали
