Варварин Остров - Альбина Равилевна Нурисламова
Мне стало противно это раболепие, я сказал, что нечем мне поделиться с ее святым, у меня все ценное отобрали. Марья пробормотала что-то (если бы не уверенность в ее благочестии, мог бы подумать, что она меня проклинает) и убралась в свою каморку, а я отправился домой.
Той же ночью я в первый раз и увидел тени (так я их называю, хотя они кажутся вполне „телесными“, не бесплотными). Как знать, может, Марья и вправду прокляла меня…
Ерунда, конечно, глупости. Все куда хуже.
Около часу ночи громко постучали в окно. Я открыл глаза и сел. Стучали во все окна и во входную дверь, как будто кто-то ходил вокруг дома и колотил, требуя открыть.
Спросонок я не успел испугаться, схватил топор (он у меня всегда под кроватью на всякий случай), вышел во двор.
Они были там. Тени.
Ночь была лунная, и поэтому, хотя фонарей возле дома нет, видел я их четко. Шесть силуэтов стояли прямо передо мной, но вокруг дома, в саду, на пустой дороге их было гораздо больше. Высокие и ростом поменьше, мужчины, женщины, дети…
Лица разглядеть было трудно, но потом одна из фигур повернулась так, что я сумел увидеть… Топор в моей руке был бесполезен: от тех, кто давно умер, им не отмахаться. Я видел старуху Караваеву так же четко, как вижу сейчас авторучку, которой пишу, и лист бумаги! Ее похоронили вместе с мужем, на кладбище есть могила, и я понимаю, как это звучит! Но все же это была она, а рядом был и ее муж, и…
Господи, Ася, нет, я не видел Нану! Или так боялся увидеть, что не стал смотреть. Я убежал в дом, заперся и просидел всю ночь на полу возле двери. Они не стучали больше, но я слышал, как они бродят в темноте.
Больше недели ничего не происходило, если не считать того, что мои виски стали полностью седыми в ту ночь, а спать без таблеток я больше не мог.
Через неделю меня разбудили шаги над головой. Я вскочил, обливаясь потом. Не было нужды хвататься за топор, я знал, кто навестил меня. Пойти и посмотреть мне духу не хватило. Все, что смог сделать, – придвинул к двери комод. Жалкая попытка защититься…
Но никто ко мне не ворвался. Я сидел и слушал, как они шаркают наверху, на недостроенном этаже, где мы хотели сделать комнаты для наших детей, и перешептываются, и смеются, как кикиморы.
С тех пор такое время от времени случается. Иногда я вижу тени во дворе или в саду, иногда просто слышу. Стал уже привыкать (да, дико, но это правда). Тени не причиняют мне вреда, но само то, что они существуют, кошмарно и немыслимо.
Ася, сейчас я напишу то, ради чего взялся за письмо.
Мертвые, которые превратились в чудовищ перед тем, как умереть, не лежат спокойно. Они обитают на Варварином острове, выползают из своих убежищ по ночам и ходят по темным дорогам. Какая сила поднимает их и зачем, я не знаю. Как не знаю и того, кто превращает людей в белоглазых неуклюжих тварей перед тем, как уничтожить их.
Ася, я вовсе не исключаю, что у меня не все в порядке с головой. Не буду врать, теперь я частенько прикладываюсь к бутылке. Но когда видел то, о чем писал выше, я (по большей части!) был трезв. Трезв и сейчас.
Мне хочется докопаться до правды, но я ограничен в возможностях. Никаких документов или четких фактов, а все свидетели либо мертвы, либо отказываются говорить. У меня есть догадки, но я ничем не могу их подтвердить. И еще – я боюсь. Для человека, которому нечего терять, у которого произошло уже все самое страшное, я чересчур труслив и часто думаю, что лучше оставить как есть, не знать, забыть, отвернуться от правды…
Так поступают местные.
Наверное, они принимают меня за психа (ха-ха). Я давно уже перестал делать вид, что строю гостиницу, пытаюсь реанимировать бизнес. Работаю грузчиком в магазине, а в свободное время мотаюсь по острову с металлоискателем наперевес. Сам не знаю, чего ищу, какие доказательства могут быть спрятаны под землей, но прекратить не могу.
Недавно нашел руины, остатки разрушенной усадьбы. Стоит она на холме, примерно в паре километров от церкви. Вообще-то „руины“ – это громко сказано. Скорее, остов, фундамент, а про то, что тут была именно барская усадьба, мне Вася Маленький сказал, юродивый. Я подумал, он выдумал, но и сосед Степан это подтвердил. Была, говорит, усадьба. Богатая, красивая. Ее вместе с церковью после революции разрушили.
Может, я сумею найти сокровище, несметное богатство, и тогда все наладится? Снова – ха-ха. Чепуха. Хотя ходить туда и искать я продолжаю. А сокровищем уже владел: у меня была ты и дети, только я все потерял.
Люблю тебя и Андрюшку, всегда буду любить.
И еще раз скажу: не приезжайте на Варварин остров.
Мне кажется, сам я вроде сторожа. Сижу тут и закрываю собой дыру, берегу вас с сыном от зла и ужаса. Хотя, ясное дело, это иллюзия, неправда. Но все же не возвращайтесь, Ася. Никогда».
Глава четырнадцатая
Как и писал отец в своем неотправленном письме, перед Андреем был не призрак, не бесплотный дух. Девочка казалась реальной, дождевая вода стекала по ее белым щекам, подобно слезам. Но она не плакала – на лице была улыбка, только вот радости в ней было не больше, чем в волчьем оскале.
Кажется, Андрей закричал, отпрянув от окна. Жалюзи, которые он открыл, сами собой захлопнулись с громким лязгом, будто капкан, и ему показалось, что железные зубы впились в его сердце.
Давыдов отскочил к стене, думая, что сейчас задохнется (и даже надеясь на то, что сознание покинет его). Когда спустя сколько-то минут (или часов?) он сумел подойти к окну и тихонько выглянуть между полосок жалюзи, гостьи снаружи уже не было. Андрей не стал смотреть в каждое окно, на это ему сил не хватило, выходить во двор не стал тоже.
Лишь утром, крадучись, выбрался из дому, помня о том, что «тени», как называл их отец, появляются с приходом тьмы, обошел двор и сад. Следов не было, но, если бы они и были, их смыл бы
