Я — ярость - Делайла Доусон

— Элла, это папа. Открывай сейчас же.

Он говорит с придыханием, требовательно и невнятно одновременно. Звучит так, будто ему самому хочется, чтоб появилась причина выломать дверь.

— Папа, нет! — кричит Бруклин, и Элла, выронив телефон, зажимает сестре рот рукой.

— Элла, ты еще там?

Телефон лежит на одеяле, и голос женщины дребезжит где-то в динамике. Вдалеке.

— Бруки, милая, можешь открыть дверь папе?

Она все еще зажимает сестре рот, но та в отчаянии трясет головой — это ее особое имя, только Элла так называет ее, и тот факт, что его использует папа, ошеломляет девочку.

А потом отец бьет в дверь чем-то крепким. Куда крепче кулака.

Дверь трясется, он долбит снова, и сирены воют уже где-то под окнами, и красно-бело-синие огни пробиваются сквозь жалюзи. Бруклин дрожит и плачет, Элла прижимает ее к себе, женщина в телефоне продолжает звать ее по имени, смартфон гудит от бестолковых сообщений Хейдена, и весь ее мир сузился до одного-единственного мужчины, который таранит пластиковую дверь.

Все перекрывает мощный грохот распахнувшейся входной двери.

— Бросай оружие! Руки вверх! Отойди от двери! — рявкает кто-то, и папа прекращает ломиться в комнату. Что-то металлическое с тяжелым стуком падает на пол.

— Вы всё не так поняли, — неразборчиво говорит отец.

А потом все происходит одно за другим, очень быстро.

Элла слышит каждую деталь и желает, только чтоб Бруклин не пришлось это слушать. Папа кричит, ругается, угрожает кому-то, сопротивляется полиции. Они бьют его шокером. Он корчится, упав на пол, и они с грохотом поднимаются по лестнице, чтобы утащить его прочь. Полицейские не требуют от Эллы открыть дверь, и она бы все равно не стала. Она откроет только маме.

Когда отца выводят из дома, Элла поднимает телефон. Женщина все еще там.

— Они приехали, — говорит Элла. — Спасибо.

В стакане воды у Патрисии плавает муха, а официантка куда-то запропастилась.

Рэндалл вовсе не за такое обслуживание каждый месяц отстегивает клубу непомерную сумму денег. Она обязательно выскажет все менеджеру. Разумеется, ничем хорошим это не кончится, она и без того в ужасном настроении.

Только что она повесила трубку. Очередной звонок без каких-либо извинений, который он мог бы сделать до того, как она с таким тщанием привела себя в порядок и приехала в «Изумрудную бухту», чтобы отужинать с ним поздно вечером.

«Неожиданная встреча», — сообщил Рэндалл.

Закажи шампанское и десерт. Побалуй себя.

Ха-ха.

Патрисия решила остаться и поужинать в гордом одиночестве — ведь иначе она признала бы, что ее продинамили или что случилось нечто столь же неприятное. Неприятности не смели приключаться с Патрисией Лейн. Она сидит за лучшим столиком, но спиной к окну, чтобы посматривать, что творится в зале. Вместо того чтобы последовать совету Рэндалла насчет шампанского, она заказывает сухое изысканное каберне и салат «Кобб». Шампанское подходит для торжественных случаев. Шампанское надлежит заказывать мужчине, чтоб его подавали к столу отдельно, в серебряном ведерке со льдом. Шампанское — это вовсе не какой-то там утешительный приз для брошенных жен, у которых и без того в стакане плавают мухи.

Вот же идиот! Неужели он до такой степени не понимает ее? «Шампанское и десерт…» Если б Патрисия заказывала шампанское с десертом всякий раз, когда жизнь разочаровывает ее, она бы не влезла в платье четвертого размера.

Она касается губ, стараясь не смазать помаду. Рот онемел настолько, что Патрисия чувствует, только как скрипят зубы. Она воображает, что это зубы робота — блестящие, дорогие, инородные ее телу, ввинченные ей в челюсть, когда ее собственные зубы окончательно раскрошились после многих лет нищеты, дурной еды и постоянной ярости. Эти зубы куда прочнее. Такими зубами можно и стекло прокусить.

Патрисия ругается на официантку, которая наконец принесла салат, ковыряется в тарелке, едва прикасаясь к еде, прихлебывает каберне, сухое как пустыня Сахара и доставшееся ей бесплатно (в качестве извинения за муху). Ни салат, ни вино не дают ей удовлетворения.

Натянув улыбку, Патрисия встает из-за стола и неторопливо покидает зал, слегка машет рукой знакомым и обменивается с ними комплиментами:

— Новые серьги, Дениз? Прелестно!.. О, Боб, а где же ты потерял Шэрон? Кто же это? Ах, твоя… племянница, вот как. Очаровательно… Донна, нам так не хватало тебя на теннисном корте, но ты сияешь, милочка!

«Я вижу вас насквозь, — слышится в каждом ее двусмысленном комплименте. — Я знаю все ваши секреты, ваши страхи, знаю, чем вы гордитесь». Будто паук, она плетет паутину, опутывая окружающих одной нитью. Она в курсе, у кого интрижка, кто и какого врача посещает, чтобы сделать подтяжку, кто отвратительно обращается с престарелыми родителями. И она знает, что эта рыжая девица вовсе не племянница Боба.

Она держит лицо, пока наконец не садится в свой седан. Кладет руки на руль и медленно выдыхает, опустив голову. Эта работа чудовищно утомительна — но необходима. Если расслабишься хоть на минуту, то окажешься в том же положении, что и Челси: шхуна, дрейфующая в море без капитана и без якоря. Нет, Патрисия великолепно управляет собственным кораблем и не пострадает, даже если все пойдет наперекосяк. Никогда больше.

На возвращение домой уходит больше времени, чем обычно, потому что на двухполосной дороге случилась какая-то жесткая авария. Грубоватый на вид полицейский машет ей, чтоб проезжала дальше, но Патрисия не может оторвать глаз от ярко-красных потеков на помятой двери дешевого белого «Форда». Кровь зловеще мерцает в свете фар патрульной машины. Работники скорой толпятся возле кого-то, лежащего на земле, и хотя она не видит их лиц, но чувствует сумасшедшую напряженность в их движениях. Патрисия проезжает, так почти ничего и не увидев. Что ж, по крайней мере это случилось не рядом с ее домом.

Гомер машет ей из будки охранника, и Патрисия отвечает тем же. Ей всегда становится чуточку лучше, когда высокие железные ворота смыкаются за ее спиной: от каждого камня здесь исходит аура безопасности, все тщательно продумано и поддерживается в рабочем состоянии. Приятнее всего, что в их районе тротуары и дорожки есть лишь на территории участка, то есть ничто не поощряет