Флоренс Хёрд - Поместье Вэйдов
Пока я размышляла, в Бэрри тем временем проснулся военный, его движения стали четче и осмысленней.
— Та-а-ак, — протянул он. — Двадцать пятый калибр. Автоматический. Заряжен! Однако холостыми…
— Как холостыми? — поразилась я.
Может быть, это не то оружие? Очень похожее, но все-таки не то?
— Да, холостыми. Точно. Из него теперь и клопа не убьешь! Боевое оружие превратили в хлопушку. Шуму много — толку мало.
В этот момент я резко вздрогнула и обернулась, услышав шорох за спиной. Нервы мои сильно расшатались. Между тем это просто молоко убежало. Итак, думала я, пули — холостые! Это значит — я не убивала Джефа! От огромного облегчения я чуть не потеряла сознание. Меня охватила страшная слабость, прошиб обильный пот.
— Ну, так я пойду? — раздался за спиной голос Бэрри.
— Да-да, конечно.
— С вами все в порядке?
— Да, просто немного жарковато здесь, правда?
— Да, действительно. Револьвер вы возьмете?
— Положите на стол.
Мне хотелось и плакать, и смеяться, и прыгать от радости. Я — не убийца! Убийца — не я! Я не убивала Джефа! Больших усилий стоило мне стоять и молчать. Дрожавшие руки я прятала от подозрительно смотревшего на меня офицера.
— Ну ладно, я пошел. Плащ вам завтра верну.
— Можете не торопиться.
— Ну ладно, раз с вами все в порядке… В порядке ведь, да? Ну, тогда я пошел… Спокойной ночи!
Спокойной ночи.
Едва закрылась дверь, ноги мои подкосились, я без сил рухнула на стул. Как странно. Я же видела, как лежал Джеф. У него во лбу был след от пули. Или это мне показалось? Но кровь, по крайней мере, точно была… А если кровь не от пули? А от чего же?
Впервые с той роковой ночи я стала мучительно вспоминать все подробности: как я спускалась по ступенькам, как боролась с Джефом, как он упал… Но как он выглядел, когда упал?.. Несмотря на все усилия, мне не удалось восстановить в памяти полную картину происшедшего.
Может быть, Джеф упал лицом вниз и поранился об осколки? Потом, как предположил Тони, очнулся, вышел из дому и сгинул, смытый в открытое море? Но ведь он был синий весь! Как покойник! Это было хорошо видно на фоне светлого ковра.
Теоретически, кто-то мог выстрелить одновременно со мной из другого пистолета. Но кто? И где он прятался?
Тут я вспомнила, что Тони вошел почти сразу после выстрела. Было ли его удивление искренним? А может быть, он вошел чуть раньше и был свидетелем нашей с Джефом ссоры?
Тони не любил Джефа, это было мне ясно с первого же дня. Тони и не скрывал никогда неприязни к брату. Может быть, он решил устранить преграду между собой и деньгами отца? Но ведь есть и еще препятствия: мы с Марианной!
Я отчаянно затрясла головой, отгоняя ужасные мысли, как надоедливых мух. Но помимо воли в памяти восстанавливались сцены той ужасной ночи: как Тони вел меня на кухню, насильно поил бренди. От него исходила волна сочувствия! Мы сидели с ним вдвоем и ждали полицию…
То есть, нет, какое-то время я сидела одна! А он, надев плащ, вышел на улицу! Якобы для того, чтобы загнать в гараж машину Джефа.
Сколько он отсутствовал? Мог ли он зайти в дом незаметно для меня и вынести тело Джефа? И спрятать оружие… Странное оружие, заряженное холостыми… Да, мог! Он знал, что его брат уже внесен в списки погибших, и мог предполагать, что полиция не заинтересуется делом дважды погибшего летчика.
Если он убил, то мой револьвер — это улика против него!
Я не могла убить мужа холостыми патронами! И, значит, убийца — не я, а кто-то другой!
Он, например.
Я встала и принялась механически очищать плиту от подгоревшего молока. Марианна проснется примерно через полчаса. Времени достаточно, чтобы приготовить ей новую порцию.
Мой мозг лихорадочно работал, стараясь составить из известных фактов непротиворечивую картину преступлен ния. Но вопросов было больше, чем ответов.
Почему Тони не выбросил улику из кармана? Забыл? Невероятно! Он не склеротик.
А зачем он ходил по саду, как будто что-то искал? Забыл, куда положил оружие, что ли? Какая чепуха!
Неверной рукой я чуть не разбила бутылочку Марианны и застыла на время в неподвижности, решая главный вопрос: обращаться мне в полицию или нет? Если убила не я, значит — кто-то другой. Кто?
Мне представился разговор в полиции с тем хрипатым капитаном.
«Миссис Вейд! — скажет он. — Дело закрыто. Труп погибшего в авиакатастрофе мы нашли. Ваши показания о пулевом отверстии в его голове не подтвердились».
А я скажу: «Но он был обезображен рыбами. Можете ли вы утверждать, что не пуля убила его?»
И тогда он мне ответит: «Мы ничего не утверждаем. У нас просто нет доказательств, что его убили. А у вас они есть? Хотя бы орудие убийства?»
Да, так он и спросит.
И будет прав.
Мне вдруг пришло в голову, что лучше всего — забыть о новой улике как о страшном сне. По счастливой случайности убийство можно списать на катастрофу — и слава богу!
Нечего ворошить прошлое. Кому будет лучше, если я укажу на Тони: «Вот он, убийца. Ловите его»? Кто-нибудь получит от этого хоть крупицу счастья? Если бы Тони хоть кому-нибудь мешал! Хороший парень. Меня даже тянуло к нему, несмотря на всю его угрюмость. Он похож на своего брата. От него тоже исходило ощущение какой-то притягательной силы, пугающей и успокаивающей одновременно.
Спустя неделю Тони появился в доме. Его корабль торпедировали, но команду спасли.
Тони не получил ни одной царапины, но этот случай сказался на его душевном состоянии. Он стал еще менее разговорчив, совершенно замкнулся в себе. Почти перестал есть, высох весь. У него появилось много новых морщинок, особенно у глаз и рта.
Я застала его одного на второй день по прибытии в библиотеке. Он сидел, уставившись в одну точку, делая вид, что читает газету.
— Тони! — обратилась я к нему. — Нам нужно поговорить.
Он взглянул на меня, и мне показалось, что в глубине его глаз мелькнула затаенная боль.
— О чем? — вяло произнес он без всякого интереса.
— Видишь ли… Сейчас, наверное, не время… Но…
— Не мямли, ради бога. Говори сразу. В чем дело?
— Я… нашла оружие, которым стреляла в Джефа! В кармане старого плаща.
Он помолчал, внимательно разглядывая меня, как будто стараясь прочесть что-то на моем лице.
— Ты уверена, что это именно оно?
Честно говоря, я ожидала какой-нибудь другой реакции. Например: «Да, это я положил его». Или: «Как оно туда попало?»
— Да, я уверена, что это именно тот пистолет.
— Где он?
Я достала из сумочки завернутый в тряпицу револьвер.
— Посмотри, он заряжен холостыми!
Тони осмотрел оружие и молча кивнул.
— Ну! — закричала я. — Что же ты молчишь? Видишь, я не убивала его!
— А кто же убил?
— Может быть, никто? Может, он просто расшибся при падении?
— По-твоему, я не отличу живого от мертвого?
— Ну а тогда, действительно, кто же убил?
— Патроны в револьвере холостые, — медленно произнес Тони, покачивая револьвер на руке. — Но кто может поручиться, что первая пуля была такая же, как все, а не боевая?
Это мне раньше не приходило в голову, не помещалось в нее и сейчас. Я отталкивала эту мысль, не желая признавать ее очевидности, не желая возвращаться в неопределенное положение то ли виновности, то ли невиновности.
— Нет! — сказала я. — Это невозможно! Это совершенно невероятно!
— Правильно, — слегка кивнул Тони. — Это невероятно. Вся эта история невероятна.
Он протянул мне револьвер, но я отшатнулась от него, как от ядовитой змеи.
— Он тебе не нужен? — спросил Тони.
— Нет, — со страхом отодвинулась я еще дальше.
— Даже как память о Джефе? — нервно усмехнулся он и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Так что же, выбросим?
— Э-э-э… Да!.. То есть… Не знаю! — вконец смешалась я.
Наша семейная жизнь с Джефом была очень непродолжительной и, за исключением самых первых недель, не очень счастливой. Мне не нужна была память о нем. Я бы, наверное, уже забыла о своем муже, если бы не мучившая меня загадка его смерти. Мне не хотелось говорить об этом с Тони. Он мог обидеться за брата.
— Зачем ты вышла за него замуж?
— Как зачем? Я любила его. Ты же знаешь!
— Ах да, припоминаю, что-то в этом роде я уже действительно слышал от тебя.
Последняя фраза прозвучала у него насмешливо и горько. Он засунул оружие в карман и положил руку на спинку дивана, почти касаясь моей спины. Его глаза заблестели.
— Что ты знаешь о любви, Нэнси? Ты, любительница широких свитеров, узких юбок и романтической поэзии? А? Что ты понимаешь в жизни? В людях?
Я почувствовала, что неудержимо краснею. Его рука за моей спиной мешала мне, отвлекала, не давала сосредоточиться. От нее исходило тепло, она притягивала к себе… Если он дотронется до меня, решила я, то надо будет встать и уйти. Но в глубине души мне очень захотелось, чтобы он придвинулся поближе и обнял меня.
